А ЕЙ ВСЕ НЕЙМЕТСЯ (из цикла: жизнь без правил)

    Не удалось отвертеться, Зине легче отдаться, чем отказать, напросилась таки на дачу.
    Еще раннее утро, а она уже тут как тут. Обняла, погрузив всю меня без остатка в свои роскоши.
    – “Фонишь”, подруга! – позавидовала я ей.
    – Завтра, – сообщила.
    – Что завтра?
    Загадочно усмехается. Не иначе, ее ждет романтическое свидание, потому и “фонит” – источает любовные флюиды. Она много старше меня – ей хорошо за шестьдесят. Большинство женщин ее возраста давно позабыли, что это такое, а ей все неймется.
    Странно природа распорядилась! Зину она наделила пышным верхом, а с бедрами поскупилась. Вот бы позаимствовала мне от своей необъятной груди, я бы одолжила ей от тяжеловатого низа. А ведь так с большинством женщин: если сверху изобилие, то снизу скудновато, и наоборот, если бедра туго полнят одежды, то грудь едва обозначена – как бы исчерпан лимит женской плоти, отведенный на одну особь. Впрочем, немало и тех, кому вовсе нечем похвастать – ни спереди, ни сзади. А вот таких, у кого всего вдоволь: и сверху, и снизу, и спереди, и сзади, кому есть, чем зацепить мужской взгляд, совсем немного. Впрочем, в нынешние времена, когда с помощью пластической операции можно вылепить любую фигуру, количество таких женщин существенно возросло.
    – Колись! – вывела я Зину из состояния таинственной загадочности.
    Из несвязной ее речи поняла следующее. Познакомилась с ним она в социальных сетях, где в последнее время сидит безвылазно. Да просчиталась: на фото – мачо, а как встретились? Щуплый, маленький, о таких женщины говорят: “На себя положишь, скатывается, под себя – задыхается”. А где нынче сыщешь другого? Впрочем, бойкий, говорливый, посмотрим, на что еще способен!..
    “Что в этом такого уж необычного?” – спросит недовольный читатель.
    А необычно все! Приведу известный старый анекдот.
    На предложение поработать на колхозном поле женщина сказалась больной. Товарки ей выговаривают:
    – Как гулять с мужиками – не шибко ты и больная!
    – На мне места здорового нет, единственное нашлось и то позавидовали!
    Этот анекдот имеет прямое отношение к Зине. Букет болезней, нажитый ею, почти исчерпывает список возможных заболеваний. Но она не видит в этом причины, из-за чего следовало бы отказаться от радостей любви. И пусть окружающие вертят пальцем у виска – просто завидуют...

    Пятнадцать лет назад Зина жила в однокомнатной квартире вдвоем с сыном-подростком Богданом (Богом данным). Жила как большинство из нас. Муж оставил их, когда сыну исполнился год, ушел, не попрощавшись.
    Не впала в отчаяние, да и в мужчинах недостатка не знала. Большая, роскошная, веселая, она брала не строгостью нрава, а посылом, допускающим мужские притязания, суля, если не райские наслаждения, то все, что может дать мужчине умелая женщина не слишком строгих правил. В мужскую  верность, понятно, не верила, кто в нее сейчас  верит? Посему подолгу ни с одним не задерживалась.
    Познакомилась с ней я на одной из многочисленных организованных ею вечеринок. Там, где она, всегда веселье, смех, вино рекой, множество “незанятых” мужчин и терпкий запах любви. Досталось и мне с ее барского плеча, одолжила на вечер.
    Имя Зинаида, убеждала она, означает рожденная от бога. А коли божественная дочь, то и жизнь должна быть божественной.
    Не иначе этим своим “божественным” началом и прогневила судьбу. Начались несчастья у нее с невыносимых, длящихся неделями головных болей. Вначале лекарства помогали. Затем появилось двоение в глазах, случались и обмороки. Больница стала ее вторым домом. Врачи никак не могли определиться с диагнозом.
    Спустя несколько месяцев, наконец, вынесли приговор: аневризма сосудов головного мозга. Требовалась срочная операция. Операция дорогостоящая. Вившиеся вокруг нее мужчины не замешкались, разбежались – кому нужна больная женщина? Да и многочисленные подруги не заторопились с помощью.
    Залезла в долги, собрала деньги. Назначили день операции. Но до операции дело не дошло. Как врачи и предрекали, произошел разрыв аневризмы, приведший к кровоизлиянию в мозг, что с женщинами случается редко, инсульт – прерогатива мужчин. Отказала правая сторона тела, потеряла речь, частично память. О хирургическом вмешательстве уже не шло, быть бы живу.
    В больнице Зину надолго не задержали, выпроводили домой. Довелось бедняжке привыкать к новым реалиям.
    Сын, конечно же, помогал ей, как мог, да толку от подростка! Подруги разбежались, пока была здорова, отбоя не было, а залегла – ау, где вы, родненькие? Впрочем, их можно понять. С ней стало совсем непросто.
    Я никогда не считала себя ее близкой подругой, да как-то зашла проведать. Дура сердобольная! Она вцепилась в меня мертвой хваткой! Довелось впрячься. Слава богу, Зина была ходячая, удерживала себя в относительной чистоте.
    Речь к ней в полной мере так и не вернулась. Вначале в ее лексиконе было всего два слова: “девотька” (девочка) и сука. Первое слово она произносила к месту и не к месту, по-видимому, напоминала себе и другим, к какому полу принадлежит, второе употребляла всякий раз, когда не понимали, чего она хочет.
    После того, как в третий раз она обозвала меня этим собачьим словом, я встала и пошла к выходу. Попридержала, помотав рукой, показывая жестами, что больше не станет злоупотреблять моим терпением, в результате в ее лексиконе осталось одно слово. По жестикуляции и интонациям единственного выговариваемого ею слова я научилась понимать, чего “девотька” хочет.
    Со временем в ее лексиконе появились и другие слова. Говорят, что для успешного общения американцу вполне достает пятисот слов, ей хватило пятидесяти. В дальнейшем я стала переводчиком с ее тарабарского языка.
    Надо отдать должное Богдану. До болезни матери он был абсолютно неуправляемым юношей. Да куда деваться? Обихаживал мать, готовил нехитрую еду, стирал, убирал. Не остались в стороне несколько ее соседок и я.
    Не стану долго распространяться о течении болезни Зины. Полностью она так и не восстановилась. Тянула ногу, правой рукой владела плохо.
    Ей дали группу инвалидности, назначили пособие, небольшие, понятно, деньги – не разживешься вдвоем с сыном. Да была она пробивной женщиной, иначе ведь не выжить! Добилась алиментов от “бывшего”, в свое время от них гордо отказалась,  устроила Богдана в училище, где ему выплачивали стипендию, время от времени выбивала денежные пособия, путевки для себя и сына в санатории, пансионаты, дома отдыха…

    Минул год. Как-то в выходные летом Зина позвонила мне, и предложила навестить ее в санатории, где она проходила месячный курс реабилитации.
    Приехала к ней я к вечеру. Поднялась на лифте на девятый этаж. Комната на двоих: замечательный вид на озеро, лес. Забросив принесенные мною гостинцы в холодильник, она сразу же потащила меня вниз, где ее ждали ужин и (!!!) танцы. Повезло мне – с корабля прямо на бал!
    Пока Зина ужинала, я слонялась по санаторию, разглядывая старинные строения корпусов. Нашла она меня у фонтана. Повела в холл столовой, где обычно устраивались торжественные мероприятия. Была вся на нервах, вертела головой, высматривая кого-то. Народ потихоньку подтягивался, зазвучала музыка.
    – Сейчас, – выдохнула она.
    – Что сейчас?
    – Покажу тебе его.
    – Кого?
    – Сама увидишь. Кстати, он будет с другом.
    Этот диалог, как и последующие, я привожу с корректировкой невнятного языка Зины.
    Минут через десять к нам подошли двое мужчин: один – среднего роста, загоревший, моложавый, другой – постарше, ниже ростом с животиком и лысиной.
    Я встрепенулась, приняла боевую стойку, выпрямив спинку, округлив зад. Сопоставить увечную Зину и этакого красавца мне и в голову не могло прийти, кому, как не мне достанется это чудо природы?
    Каково же было мое изумление, когда Петр, так назвался красавчик, представил своего друга Алекса и, подойдя к Зине, обнял ее. А мне что осталось – этот лысый толстячок? Ну и ну!
    Начались танцы. Петр пригласил Зину. Она зарделась, положила руки на плечи партнера, расплескав о него свой бюст, и поплыла в танце, стараясь не тянуть ногу. Не приложиться к ее необъятной груди было невозможно, у партнера не хватило бы длины рук. Мне достался Алекс, он расположил руки на моих бедрах, вдавил в себя, отчего мое тело обогнуло его живот буквой S, и мелко засеменил – видимо, не вполне еще оклемался после инсульта. Абсолютное единение, и если бы от истового сплетения наших тел я “понесла”, не слишком бы и удивилась.
    Танцующих пар было немало. И это при такой специализации санатория! Гипертоники, больные, перенесшие инфаркт и инсульт, а также страдающие болезнями опорно-двигательного аппарата, Паркинсона, Альцгеймера и пр. Короче, на все вкусы: хромающие, скрюченные, скособоченные, с трясущимися руками, ногами и головой. Но это им не мешало. Они могли потерять память, забыть свое имя, но отказать себе в удовольствии отдаться объятиям танца?..
    Обычно в санаториях, пансионатах, домах отдыха количественное превосходство отдыхающих принадлежит женщинам. Здесь же в силу специфики санатория женщин было меньше и создавало здоровую конкуренцию. Для восстановления гендерного равновесия танцующих администрацией санатория был привлечен женский обслуживающий персонал. И представлен он был во всем многообразии: молодые, бальзаковского возраста, худенькие, толстушки. Понятно, что это не являлось благотворительностью с их стороны, как и трудно себе представить то, что они были готовы потерять голову от любви или искать любовные приключения с отдыхающими. Их влекло другое, более прозаическое. На какие жертвы не пойдешь, дабы поменять свой социальный статус, повысив благосостояние, а то и вовсе стать хозяйкой какого-нибудь загородного дома. Правда, для этого следовало немалым пожертвовать. В радость ли обихаживать калечного своего избранника: подносить утку, обмывать, кормить из ложечки. Но ведь это они делали и так и за мизерную зарплату, живя в общежитии санатория в комнате на четверых и не имея каких-либо перспектив…
    По ходу танца Алекс рассказал о Петре, о себе. Что сам он перенес инсульт, Петр – после инфаркта. Оба иногородние, женаты, имеют детей.
    Не без юмора комментировал танцующие пары. Обратил мое внимание на высокого мужчину с копной всклокоченных седых волос. Это стоит отдельного рассказа!
    Заприметив понравившуюся ему женщину, стоящую в одиночестве у стены, наш герой “устремлялся” к ней. Устремлялся громко сказано, поскольку в силу перенесенной болезни передвигался как в замедленной съемке. И когда он был близок к заветной цели, женщины на месте не оказывалось, ее уже ангажировали. Не впадал в отчаяние и, оглянув зал с высоты своего роста, высматривал свободную даму, и “мчался” к ней. Но и здесь его ожидала неудача, ее уже умыкнули более прыткие. Его упорству нельзя было не позавидовать, он вновь и вновь пересекал зал в погоне за ускользающей удачей. Наконец, его старания увенчались успехом. Стал перед одиноко стоявшей женщиной, щелкнул каблуками, галантно склонил голову. Та, виновато улыбнувшись, разочарованно развела руками – танец закончился. 
    На