следующий танец я перехватила партнера у Зины, ощутив спиной обжигающий ее взгляд. С Петром танцевать было одно удовольствие. Сместила его руки на округлости своих бедер, прижалась. Он не возражал, но и не воспылал, был сдержан и немногословен. Говорила в основном я, надеясь произвести на него впечатление. И, мне показалось, это удалось. Стала подле него, ожидая следующего танца, но пригласил он Зину. Почему?!! Ведь я много моложе ее, привлекательней, при этом здорова во всех отношениях. Видимо, пышная, веселая, улыбчивая, а главное молчаливая Зина в чем-то выигрывала по сравнению со мной…
Месяц санатория оказал на Зину значительно больший лечащий эффект, нежели год лечения. Петр впоследствии не раз наезжал к ней домой в гости, а завершилась эта необъяснимая их связь лишь после решительных действий со стороны его благоверной. Я же, озадаченная успехом калечной Зины у красавца Петра, впала в уныние, подрастеряв веру в свою неотразимость.
Петр не стал последним в любовных приключениях Зины, она пользовалась успехом и у других мужчин. Какой секрет она знала, что влекло их к ней? Не сострадание же, не жалость! По-видимому, им, уставшим от женской болтливости, было комфортно с ней, немногословной. Но не могла же она все время молчать, о чем-то ведь они говорили! То ли при общении с понравившимся ей мужчиной ее речь обретала стройность, то ли в невразумительности ее слов усматривался некий скрытый смысл. А может, причина состояла в том, что Зина была полностью откровенна в отношениях с мужчинами – не жеманничала, не строила из себя бог весть что, была открыта к радостям любви, отдавая ей всю себя без остатка, и, отринув стыдливость, позволяла себе такое, что иные даже в мыслях не держали? Так ли уж она была неразборчива в связях? Не стану наводить на нее напраслину, поскольку ее мужчины (из тех, кого я знала) были очень даже ничего, и сама я не против была закрутить с ними.
Как бы там ни было, жизнь у Зины постепенно наладилась. Сын, завершив учение в колледже, устроился на работу. Кухню в своей однокомнатной квартире она перестроила, увеличив ее за счет лоджии, поместила в ней раскладной диван, ставший ей как местом отдыха, так и любовным ложе. Комнату же отдала сыну, где тот царствовал на двуспальном ложе и тоже не всегда в одиночестве. Надобность в моей помощи отпала.
Поэтому, когда спустя несколько лет я увидела пропущенный от нее звонок, не сразу обратила на него внимание. Она позвонила еще раз. Из всхлипывающих междометий я поняла: случилось нечто ужасное.
Через полчаса стояла у дверей ее квартиры. Зина была в размазанном состоянии, пыталась мне что-то объяснить, да напрочь растеряла свой и без того небогатый словарный запас. Не без труда разобрала несколько слов: морг, Богдан, вода.
Причем здесь морг? Как оказалось, нам следовало поехать в морг на опознание утопленника. Это мог быть ее сын, который уже почти неделю не появлялся дома. Он и прежде нередко не ночевал, но чтобы пропасть на неделю?
Поехали в морг. Мне предстояло первой глянуть на тело. Зашла в комнату, где на столе лежало нечто огромное, укрытое простыней. Когда приподняли простынь, в ужасе отпрянула! Увидела раздувшееся мужское тело в полопавшейся от набухшей плоти одежде. Идентифицировать Богдана не представлялось возможным. Довелось призвать к помощи Зину. Она лишь мельком глянула на тело, кивнула головой, опознав сына по одежде, и тихонько легла на пол.
О похоронах лучше не вспоминать. Зина была невменяема. Все твердила:
– Бог дал, Бог взял, Бог дал, Бог взял…
Безутешная в своей скорби она перестала есть, пить, жизнь для нее потеряла всякий смысл. Мы по очереди дежурили возле нее, она умоляла Господа воссоединить ее с сыном. Но тот не внял ее молитвам. Видимо не все еще она получила от жизни.
Через несколько месяцев Зина получила печальную весть. Умерла одна из двух ее сестер. Поехала в Москву на похороны. После похорон осталась в Москве в надежде прижиться у оставшейся в живых сестры – из родных у нее осталась лишь она.
Через месяц вернулась. Сестра больше не выдержала…
Время лечит. Зина стала понемногу приходить в себя. И что, вы думаете, привело ее в себя?
Она позвонила мне из санатория. Была взволнована и многословна. Из непереводимого потока слов, предлогов и междометий я не без труда разобрала, что у Зины новая любовь. Господи, боже мой! Не прошел и год после смерти Богдана! Ни многочисленные болезни, ни смерть сына и сестры не в состоянии были ее изменить.
При встрече с игривой улыбкой показывает мне фотографию седовласого мужчины на своем смартфоне. Мало того, что тот представлен во всей своей обнаженной красе, так еще демонстрирует свою мужскую состоятельность и пугающую воображение готовность к сколь угодно глубоким отношениям.
– Тони из Милана, зовет к себе, – сообщает она, – как он тебе?
– Вполне, да и без комплексов. Не фотошоп ли? Уж очень...
Пожимает плечами. Я же размышляю над тем, как легко мужчине в одном фото может высказать женщине и свое отношение, и свою состоятельность, и то, насколько эта состоятельность достаточна. Женщине такое не дано. Зато всякая женщина – великая актриса, может сыграть: и любовь, и страсть, и наслаждение.
Не будем судить Зину слишком строго. Это было чувство самосохранения, она как за соломинку цеплялась за то любое, что могло возвратить ее в жизнь. И источник восстановления своих жизненных сил нашла в том, что помогало ей и прежде.
Это было вне понимания большинства ее друзей и знакомых. Зина раздражала их всем видом своего существования. И не только мужчины интересовали ее, она была небезразлична им, а ведь разменяла уже седьмой десяток! В это трудно поверить, но я тому живой свидетель.
Большая часть незамужних и разведенных женщин (замужних оставим за скобками), переступив пятидесятилетний рубеж, постепенно отходят от всего, что связано с чувствами, чувственностью, любовными переживаниями, они избегают читать книги о любви, страсти, наслаждениях, им это как бы неинтересно. И причина здесь не в том, что наступили возрастные изменения, мол, не до любви, а в том, что предложение опережает спрос. Недолюбленные, недоласканные, сколько в них остается, накапливаясь нерастраченной нежности, неутоленных желаний! И что может быть нелепей и унизительней конкуренции, этого соперничества за женскую востребованность! Быть может, они и рады бы поиграть в любовь (баба ягодка опять), да давно не верят в нее, в этот вселенский обман. Для защиты же от одиночества заводят себе домашних животных, и все свои чувства и надежды перенаправляют на братьев наших меньших – те не предадут, не изменят, не бросят, останутся верны до конца своих дней.
Отношу ли я себя к таким женщинам? Да, отношу. Встречные мужчины не радуют меня заинтересованными взглядами, правда, вслед глядят с мужской тоской в глазах – со спины я представляю для них больший интерес. Но не могу же я ходить задом наперед! И если бы не пример моей великовозрастной подруги, давно бы оставила всякие надежды.
Я поражаюсь ей и завидую. Истерзанная болезнями, над ней дамокловым мечом висит постоянная угроза повторного кровоизлияния в мозг и перспектива превратиться в овощ. Впору о душе подумать, а ей все нипочем! Улыбчива, беззаботна и готова к новым любовным приключениям…
