Последний день войны

Фотографии см. здесь: https://www.chitalnya.ru/users/Sadovnik/photoalbum/26101/

Произошло это в тридцать вторую годовщину высадки Курильского десанта на Шумшу, самом северном острове Большой Курильской гряды. По первоначальному плану, после работ в Приморской крае на Сихотэ-Алинском вулканическом поясе (по петрологии его эффузивов защитил потом кандидатскую диссертацию), я должен был поехать в геологическую экспедицию на Командорские острова, - туда был оформлен пропуск, - но планы изменились и через Петропавловск-Камчатский в начале августа я прибыл на Парамушир (на Курилы пропуск у меня тоже был), где нужно было заменить приболевшего сотрудника другого отряда кафедры петрографии геологического факультета МГУ, там в те годы я обучался в аспирантуре.

После работ на нескольких вулканах Парамушира два других сотрудника отряда к началу учебного года отправлялись в Москву, а мне, 25-летнему любителю приключений, захотелось ещё побродить по самым дальним нашим островам, благо пропуск был оформлен практически на все из них. На преддипломной практике четырьмя годами раньше я уже побывал на Кунашире, где был очарован красотой этого совершенно потрясающего острова. Тогда же попал на едва-едва остывший после извержения красивейший вулкан Тятя и даже поучаствовал в съёмках документального фильма «На дымящихся островах», показанного в «Клубе кинопутешествий» Юрия Сенкевича (https://www.youtube.com/watch?v=_Yj96o_h9vc).

До отплытия теплохода «Михаил Урицкий», на котором я собирался «десантироваться» на Итурупе или снова на Кунашире, - до посадки на него ещё не знал, «как карта ляжет», докуда-таки решу брать билет, куда направлю свои неуёмные стопы, - в компании Анатолия Березовского, сотрудника метеостанции, прогнозирующей опасность цунами (двадцатью пятью годами раньше Северо-Курильск был практически полностью смыт этой беспощадной волной), посетил ещё один вулкан, Эбеко, и от него же узнал, что 3-го сентября из Северо-Курильска будет совершенно бесплатно (для меня это было весьма важно, денег мне оставили, чтобы только не умереть с голоду) организована поездка на соседний остров Шумшу, отделённый от Парамушира Вторым Курильским проливом. Ну разве мог я упустить шанс побывать на таком месте, попутно записав себе в актив ещё один «покорённый» остров!

Сначала была церемония возложением венков с речами и винтовочными залпами, употребление каши из полевой кухни, затем фотографирование на ржавой броне японского танка, десятка два их, словно грибы-подосиновики краснели среди зелени кедрового стланика. После тряски в кузове «Урала» от мемориала до Байково я не переправился вместе со всеми через 2-й Курильский пролив на МРСе, поджидающем делегацию из Северо-Курильска, а остался порыбачить на небольшой речке Весенней, а по-японски Беттобу. Для этого взял с собой снасти, палатку и всё остальное, что необходимо и достаточно для автономной жизни на реке.

Рыбалка удалась на славу. Червей для приманки накопал на заднем дворе коровника на окраине Байково, благодаря чему клёв был отменным. Столкнулся лишь с одной проблемой, - как умудриться вырубить удилище из корявых стволов кедрового стланика. В первый вечер рыбачил вовсе без него, - просто бросал крючок с наживкой на течение. Поплавок выплывал на середину ямы и сразу нырял на глубину. Несколько секунд спустя форель или пеструшка оказывалась в моей сумке. И так повторялось раз пятьдесят в течение часа-полутора. Такую удачную рыбалку не хотелось прерывать, и только наступающая ночь заставила поспешить готовить ночлег.
При этом пришлось пережить потрясение. Едва выбрался на высокую и ровную терраску над ручьём, показавшуюся удобной для постановки палатки (и оказавшуюся таковой) и приступил к оборудованию лагеря, как на меня набросились полчища мокреца, отчего я ужаснулся, готовя себя к многочасовому бдению у костра, ведь москитной сетки с собой не взял, а палатка была легко проницаема для этого «ужасного зверя». На счастье, быстро понижающаяся температура окружающего воздуха вмиг загнала мокреца в траву, и он исчез так же внезапно, как появился.

Чистил рыбу уже при свете костра, а потом ещё долго сидел около, наблюдая за пляшущими огоньками. Не хотелось бы говорить банальностей, но всё же не удержусь, - скажу, кто ещё не знает, что смотреть на огонь в костре можно бесконечно долго, и с удовольствием, если, конечно, вы не стоите привязанным к столбу подобно Джордано Бруно. Весь следующий день ходил по реке с удочкой, для которой с большим трудом удалось вырубить в зарослях кедрового стланика нечто напоминающее удилище. Оно было неуклюжим и тяжёлым, и рука уставала держать, но рыбалка была настолько увлекательной, – то и дело приходилось снимать с крючка гольцов, разогнавших всю мелочь в ямах, - что о таких неудобствах порой просто забывалось.

Иногда мимо проплывала отметавшая икру горбуша. Уже обречённые на гибель, потрёпанные на камнях, совсем недавно мощные рыбины из последних сил безучастно кружили вокруг, выставляя свои черные спины, на которых незаживающими язвами белели ссадины. В последние свои часы, они, наверное, вспоминали океанские просторы, на которых три года нагуливали вес. Они приплыли на родину, чтобы оставить потомство и погибнуть.

К вечеру рюкзак от пойманного гольца отяжелел вдвое, и осталось только переночевать, чтобы к восьми часам утра быть на причале в Байково, куда в восемь часов утра приходил катер из Северо-Курильска. Он привозил пассажиров оттуда и безо всяких билетов переправлял пассажиров обратно на Парамушир.

Как заметил ещё раньше, на вопрос, как перебраться с Парамушира на Шумшу, в Северо-Курильске отвечали одинаково: нужно взять два ведра, вставить в них свои ноги и, переступая ими, просто перейти пролив. На шутку никто не обижался, она была совершенно безобидной и произносилась с лёгкой улыбкой. К месту сказать, что населяющие Курилы люди вообще отличаются своим спокойствием, доброжелательностью, готовностью помочь при необходимости. Как показалось, так они относились и к приезжим, и друг к другу.

С вечера, едва успел закончить трапезничать у костра, - в меню ужина, разумеется, опять была только рыба, - погода начала быстро портиться, а ночью по крыше палатки зашуршал дождь, не прекратившийся и утром. Он был несильным, но, когда, кое-как свернув мокрую палатку, я двинулся в сторону Байково, дождь сразу вымочил сверху, а высокая, местами по пояс, трава напитала влагой нижнюю часть - брюки и ботинки. Когда появился в Байково, из одежды у меня была лишь одна сухая вещь – запасные носки, лежащие в непромокаемом пакете.

На берегу дул холодный, пронзительный ветер, и спрятаться от него можно было только за стеной портового склада. В ожидании катера там уже стояли несколько охотников, - это их выстрелы, похожие издали на удары молотком по доскам, слышались весь день накануне, будто дачу строили в отдалении. Ветер всё усиливался, пролив был забит стадами крупных белых барашков, и не верилось, что в такую погоду катер придёт.

Когда я продрог окончательно, катер всё-таки пришел. По качающемуся трапу взошли на него и спустились в кубрик. Там было тепло и уютно. Сел поближе к обогревателю, блаженно расслабился. Не прошло и пяти минут, однако, как спустился матрос с пренеприятнейшим известием: по рации получено предупреждение, что на острова идёт цунами, поэтому судно уходит в открытое море, подальше от губительного в этой ситуации берега. Нам же предложили незамедлительно сойти с борта, что и было сделано с большой неохотой, ведь мы уже почувствовали большую разницу между пребыванием в кубрике и под открытым небом. На удачу, дождь снаружи прекратился, в разрывы туч стало проглядывать солнце.

Вместе с охотниками поднялись повыше и сели на ступеньки магазина, откуда была хорошо видна акватория пролива, - незамеченным цунами не осталось бы. Пребывание в тепле кубрика, хоть и недолгое, оказало благотворное воздействие, - зубы перестали колотиться друг о друга.

Как охотники и предполагали, - к некоторому моему тайному, и одновременно преступному сожалению, - тревога оказалась учебной, и через два часа катер вернулся, забрал нас, уже совсем согревшихся и просохших, и по всё еще волнующемуся проливу переправил в Северо-Курильск. Маленькое судёнышко швыряло, как щепку, но стоять на его палубе доставляло ни с чем несравнимое удовольствие.