они пирожками не накормят.
- Шел бы ты, Гречнев, со своими пирожками и тресковой печенью.
- Я про печень ничего не говорил, - возразил Славка.
- Так скажешь.
- Сказать я хотел про жареного гуся...
- Еще одно слово, Гречнев, и ты сам превратишься в жаркое, а мы в огров.
- Я не боюсь вас! - ответил бравый Славка.
- Ах, не боишься! - И Колька, а за ним и другие, полезли из палатки.
Славка поспешно бежал к палатке физрука и вожатого.
- Ганнибал Ильич! Ганнибал Ильич! - стал он кричать, стоя рядом с палаткой.
Молчание. Только слышно, как ветер свистит, листья шумят у деревьев и кустарников, да из палатки доносятся бульканье и чавканье.
- Ганнибал Ильич! Федя! - продолжал взывать к ним Славка. - Слышите, как ветер воет. Холодно мне. Душа в пятки уходит. Разогреться хочу, горячего поесть... Ответьте! Если не ответите, я с голодухи умру. И у меня кончаются силы вас звать. А это очень грустно. Вы же там. Почему не откликаетесь? Караул!
- Ну, кто там пищит, комар, что ли? - наконец послышался Федин голос. - Кто имеет во мне нужду, и в чем она состоит?
- Это просто у меня голос ослаб, - ответил Славка. А скоро и ноги ослабнут, и все остальное... На помощь!
- Ты закончишь наконец стонать, гамадрил! - Из палаток стали раздаваться возмущенные голоса.
- Что за шум? - сказал Ганнибал Ильич, с трудом выбираясь из своей палатки.
- Что за гам? - вторил ему вожатый Федя.
- Это мы сейчас прекратим! - сказали они оба. - Ну, что нам с тобой делать? - обратились они к Славке.
- Конечно, сытые с голодным быстро справятся, а вот куском хлеба поделиться... - заныл Славка.
- Да что с тобой стряслось? - раздраженно спросил физрук.
- Я есть хочу.
- Кто же не хочет.
- Но вы-то едите. И пьете. Или наоборот.
- Подслушиваешь?
- Нет. Слышно хорошо.
- А знаешь три основных правила, если ты голодный?
- Нет.
- Тогда слушай. Правило первое: вызывай МЧС, звони в милицию, в скорую помощь, и вообще, ори, как можно громче. Хотя, пожалуй, здесь это не сработает.
- Я и так ору! - заорал Славка.
- Не перебивай меня! Правило второе: надо пытаться пересилить голод.
- Я не пересилил. Не получается у меня.
- И правило третье: посмотри внимательно вокруг себя. Не исключено, что рядом лежит кусок колбасы.
- Исключено! Какое там! Я уже искал. Нет здесь ничего.
- Что же нам с тобой делать? - повторил вопрос Ганнибал Ильич.
- Накормите меня. Ураган скоро будет, а я голодный.
- Урагана не будет. Ну так что с того, что голодный. Дождись утра, и со всеми позавтракаешь.
- Нет, ураган будет, вон как ветер шумит! Мне утяжелиться надо, а то буря унесет меня в волшебную страну, а я еще не готов.
- Шел бы спать, Слава! И пусть тебе приснится хороший сон. Натощак превосходные сны снятся.
- Какой тут сон! У меня в голове звон, а в глазах мухи.
- Это пройдет, Слава. Может быть, уже завтра... Ладно, - вздохнул Ганнибал Ильич, идя на попятный. - Федя, принеси ему кусок хлеба.
Федя юркнул в палатку, и так же быстро из нее вылез, но уже с большим куском хлеба, обильно посыпанным солью.
Славка, урча животом, накинулся на хлеб.
- И не благодари меня, Гречнев, - громко сказал физрук. - Это мой долг, прийти на помощь каждому из вас, если есть нужда.
Неосторожные слова!
Все повыскакивали из палаток, и чувствуя острую нужду, бросились к палатке Ганнибала Ильича.
Утром, мы торжественной колонной покидали деревню, скандируя на прощание лозунги, придуманные в бессонную ночь нами, Ганнибалом Ильичом и вожатым Федей.
ДЕРЕВЕНСКИЕ, БЕРЕГИТЕ ЛЕС!
ЛЕС - НАШЕ БОГАТСТВО! В НЕМ МНОГО ЯГОД И ГРИБОВ! НАДО УМЕТЬ ИХ ОТЫСКАТЬ!
В ЛЕСУ - ВОЗДУХ ЧИСТ И ПРИЯТЕН! МЫ ОТ НЕГО РУМЯНЫЕ ДЕЛАЕМСЯ!
ПОПРИЖМЕМ ТОРГОВЦЕВ ЕЛКАМИ!
ДОЛОЙ ВРЕДИТЕЛЕЙ ЛЕСА!
ЗАЧЕХЛИ ТОПОР!
Почему-то местным ребятам наши лозунги не понравились. И за околицей они тепло с нами простились. Вследствие чего, я вернулся домой с двумя синяками и одной шишкой. И мама сказала, что в поход больше меня никогда не отпустит. Вот!
- Вот, - сказал учительница грустно. - Вот такие пироги. Хочется верить, что когда поправится Просиков, он нам опишет поход несколько с другой стороны. Скажем так, с более позитивной... Хотя, конечно, Боря у нас большой фантазер, и воображения у него - хоть отбавляй. Я понимаю, что не все довольны рассказом Вовы Брусникина, тем, как описал их... Тихо, тихо, Слава! После уроков будете выяснять отношения.
И когда я поправился, учительница предложила мне поделиться впечатлениями о походе. Я легко согласился, но сказал, что любой труд, в том числе и писательский, должен быть вознагражден. А о размере вознаграждения мы, полагаю, договоримся.
Больше к этому разговору она не возвращалась.
