иногда брюнет прерывается, чтобы проверить, слушаю ли я. Я слушаю, хотя мне не хочется, но быть снова избитым хочется куда меньше. Память смотрит как загнанный зверь из уголка сознания, неуверенная, что я снова не затолкаю обратно, залив водкой. Также неуверенно она начинает приближаться, мягко накрывает и топит.
- Не хочу!
Я вздрагиваю от собственного крика. Аньез смотрит спокойно и молчит.
- Я не хочу вспоминать!
- Ты знаешь, сколько тут пробыл?
Мягко интересуется он, и я смотрю с недоумением. Конечно же, помню, где-то почти два месяца, может чуть больше. Он ухмыляется, показав клыки, почти, как у вампира. Я не верю в вампиров, вообще ни во что не верю.
- Больше двух лет.
- Неправда!
Как ребенок, но что поделать, всё это время я вполне успешно деградировал. Аньез откидывается на спинку кресла, предоставляя возможность вспомнить самому. Вот теперь мне хочется, чтобы уличить его во лжи. Вспоминаю старательно, пока не приходит осознание, что он знает меня как облупленного и пользуется этим, чтобы заставить вспомнить. Но остановиться не могу, мне кажется, что он врёт, и я копаюсь в памяти.
- Ну что там?
Я открываю глаза. Чёртов подонок оказался прав, я тут пью уже два года и разговариваю с собой ровно столько же. Есть, чему подивиться, я хотя бы не превратился в развалину.
- Превратился
Он кривит лицо в гримасе отвращения, и я понимаю, что произнёс это вслух. Пора отучаться от этой привычки, а то он будет обо мне знать практически всё.
- И так знаю.
- Пошёл ты!
Его я теперь тоже ненавижу. Может, чуть меньше Принца, может, чуть больше, с этим пока не разобрался. Всё же, он здесь, рядом, а неизвестный с громким прозвищем далеко. Он смеётся и смотрит с интересом.
- Вспомнил?
Я киваю, а что делать, конечно, я вспомнил.
- Не понял, зачем?
- С чего загадками говорить начал? Давай напрямую, раз явился.
- Не огрызайся, не забывай, это не я потерял форму. Тебя убить проще простого.
- Ну, попробуй!
- А зачем?
- Хрен ли я знаю.
- Раньше ты так не говорил.
- Какой кошмар! Я разучился говорить цивилизованно.
Усердно изображаю на лице ужас и, похоже, его это веселит.
- Да уж, кто бы мог подумать.
- А ты не думай, у тебя должно получиться.
- Злишься?
- Да отвали ты от меня!
- Знаешь, зачем я сюда пришёл?
- Понятия не имею.
- А ты подумай, у тебя должно получиться.
Он снова смеётся, зля меня всё сильнее. Внутри шевелится забытое чудовище, огромное, тёмное и опасное. Оно воет, пожирая изнутри, царапается острыми когтями желания. Я старательно загоняю тьму вглубь себя, но чудовище продолжает рваться на свободу, умоляюще лижет руки. Я смотрю на Аньеза и хочу спустить монстра на него. Жаль только, он прав – сил у меня не хватит.
- Так, зачем?
- Хочу заставить тебя бороться.
- С кем?
- Со мной, хотя бы.
Вот и моя очередь смеяться. Бороться? Я бы с удовольствием, но этот брюнет с французским именем всё равно сильнее, так что предпочту отойти в сторону. Сейчас я брошенная дворовая шавка, по недоразумению встретившаяся в городе с матёрым волком. Драться не хочется. Хочется снова напиться, чёрт, как же хочется выпить...
- И как ты это сделаешь?
- Легко.
Он поднимается и подходит, хватает за волосы и оттягивает назад, заставляя запрокинуть голову. Его язык скользит по моей шее, горячий и влажный, возбуждающий. Я дёргаюсь в сторону, но куда там, Аньез прижал к полу, словно собирается раскатать, как блин по сковороде. Это похоже на страшный сон, обильно сдобренный болью. Надо мной нависает тёмное чужое тело, от каждого рывка я жалко скулю, чувствуя себя дешёвой шлюхой. Совсем немного времени, а я уже хочу умереть, только бы это прекратилось.
- Вот так, Басет, только так, пока ты не захочешь борьбы.
Шепчет Аньез, щекоча лицо чёрными прядями. Я хохочу, словно пьян. Борьбы? Не дождёшься, француз, это уже не моя стезя. Я просто половая тряпка, о которую ты можешь безбоязненно вытереть ноги, даже не рыкну в ответ.
***
Вот так бывает, привычная жизнь резко меняется, а ты никак не можешь понять, в какую сторону. То ли загнали в самую задницу, то ли наоборот, пытаются вытянуть. Аньез приходит каждый вечер, приносит немного еды и совершенно никакой выпивки. Да что за хрень? - хочется кричать - Если трахаешь, хотя бы плати достойно, а не этим дошираком, от которого уже мутит! Но француз не слышит и продолжает впихивать в меня длинные безвкусные макароны с кусочками картона, залитые кипятком.
Выходить из квартиры я не хочу, нет ну никакого желания выбраться на свет божий и увидеть... Что? Серый унылый квартал, наполненный потерявшимися людьми? Как и я, они тоже на наркотиках, только иных. Работа, семья и бутылка пива у телевизора. Чем я хуже? Работа была, как и семья, теперь только бутылка. Нет, её больше нет.
В двери поворачивается ключ, заставляя вздрогнуть и сжаться на полу. Сегодня он выглядит иначе, зачем-то надел костюм, а может, на деле это его настоящий облик. Дорогие пиджак и брюки, белая рубашка и галстук. Цивилизованно выглядите, господин насильник. Я усмехаюсь. Ничего не говорит, хотя свои мысли я по-прежнему высказываю вслух, он уже привык.
- Всё валяешься здесь?
Он сгребает меня в охапку и бросает на кровать. Падаю молча и неподвижно лежу, изображая куклу. На этот раз он не торопится, не ложится рядом и не начинает целовать, напротив, отходит и шуршит пакетом. Опять, неужели опять макароны?! Нет, в его руках свёрток. Или сменил мой рацион, или это мифически большой доширак для особо голодных.
- Одевайся.
Короткая фраза, и на меня падает точно такой же костюм. Некоторое время тупо разглядываю ткань и трогаю галстук. Да я даже не помню, как эта хреновина завязывается, помню только какой-то морской узел. Аньез вздыхает и ведёт меня в ванную, действительно ведёт, а не впихивает туда силой, не бросает на пол ударом, а включает воду и напяливает на меня этот самый костюм. Небольшое зеркало отражает тощую фигуру, высушенную беспробудным пьянством, взлохмаченные чёрные волосы, разбитую губу, синяки и взгляд исподлобья. А костюмчик-то великоват, хочется рассмеяться мне, мужчина молча выталкивает меня из ванной и тащит на улицу. Великолепно, решил прогуляться, ну-ну, посмотрим, как отреагируют на столь колоритную парочку нормальные люди.
Свежий воздух заставляет ёжиться, в квартире всегда было тепло, я даже не помнил, когда выходил в последний раз. Наверное, перед тем, как запереться. Помню только, что кто-то приносил бутылки и ставил на стол, а потом уходил, не говоря ни слова.
Мы идём по освещённой фонарями улице навстречу уставшим трудоголикам. На нас не смотрят, что удивительно, мой вид оставляет желать лучшего.
- Почти пришли.
Он заворачивает за угол, я плетусь следом, бежать смысла нет. Всё равно догонит, да и дорогу назад я забыл. У тротуара припаркована машина, ух ты ж, Бентли, и где ж ты умудрился разжиться такой тачкой? Он не отвечает, открывает дверь и жестом приглашает сесть. Я и сажусь, тычки получать не хочется. Обойдя машину, Аньез садится рядом.
За окном мириады улиц и переулков, куда мы едем, я не знаю, а француз не желает со мной разговаривать, ну и ладно, я и не очень-то и хотел. Нет, хочется знать, но как-то стрёмно, учитывая последние деньки. Вполне возможно, это что-то типа последнего ужина смертника, так лучше оставаться в относительно счастливом неведении.
Останавливаемся в богатом районе, во дворе крутой многоэтажки. Со свистом окидываю здание взглядом и замираю от ощущения, что уже был здесь и не единожды. Впрочем, если Аньез реально живет тут, то может и бывал, как знать, он-то меня прекрасно знает. И не только характер, моё тело он тоже знает великолепно.
- Пошли.
Аньез кладёт руку мне на спину и толкает в сторону подъезда, я иду, как корова на забой – покорно и молча, позвякивая замочком на кармане. Квартира описанию не поддалась, огромная, многокомнатная и обставленная со вкусом – обычное жильё богатого бизнесмена, вот только не верится, что он тут живет. Подозрения заставляют осторожно осматривать каждую комнату в поисках владельца, просматривать отчёты в его кабинете, но нет, его почерк я помню. Мелкие ровные строки, завитушка буквы «у» и крестообразная «т».
- Сочту своим долгом посвятить тебя в правила проживания тут, - Аньез заходит следом за мной в кабинет в спортивных штанах и белой майке. – Ты не пьёшь, не куришь, не материшься, по крайней мере, прилюдно.
- Притормози, Робин Гуд доморощенный, если ты не понял, я тут жить не рвусь, сам меня притащил, так что терпи...
Я не договариваю, сильный удар по губам заставляет упасть на пол вместе со сметенными мной бумагами. Он смотри со злобным прищуром и спокойно цедит сквозь зубы:
- Правила ты знаешь, в случае нарушения буду наказывать.
Кисть его руки складывается в крепкий огромный кулак, я отвожу взгляд. Не хочу его видеть.
- Вот и прекрасно, твоя комната в конце коридора, можешь идти.
***
Нет, мать вашу, это совсем ни на что не похоже! Каждый божий день в квартиру заваливается толпа народу и шумит в гостиной, пока я пытаюсь напиться квасом. А что? Напиток брожения, только вот много этой газированной дряни в меня не влезает, а жаль, вот был бы номер, выйди я пьяный в стельку, с раздутым от кваса животом и лицом блаженного. Не жить мне после этого, ну и пусть, зато эффект какой получится.
- Ой, а вы живёте здесь с Аньезом?
В комнату заглядывает какая-то дама, я смотрю на неё несколько тупо, никогда её раньше не видел, да вообще всех тех людей пока ещё не видел.
- Что же вы сидите тут? Пойдемте к нам.
- Не хочется.
Но дама вытягивает меня в гостиную. Сливки общества, чтоб их за ноги, да головой об стенку, все разодетые, словно на бал собрались, и брюнет в кресле выглядит лидером этой стайки шакалов. Аньез реагирует на моё появление... да никак не реагирует, ему класть с высокой башни, где я, лишь бы не выпендривался плохим воспитанием. Дамы хватают меня, щупают, как диковинную зверюшку, я терплю, глядя в глаза французу, тот ухмыляется, показывая клыки.
- А вы давно здесь? Как вас зовут? Откуда вы? Чем занимаетесь?..
Последний вопрос заставляет меня хищно улыбнуться и бросить на Аньеза хитрый взгляд, он уже не улыбается. Не пить, не курить, не материться, по крайней мере, прилюдно. Мне одному кажется, что говорить правду никто не запрещал?
- Трахаюсь с владельцем квартиры. Время от времени.
Тишина накрывает гостиную, как... у меня даже ассоциаций не хватает. Это просто вакуум, в котором плавают люди, застывшие, как в немой сцене ревизора. Аньез смотрит с ужасом, я ухмыляюсь, остальные переводят взгляды с меня на него, в глазах то ли восторг, то ли испуг.
- Ой, как мило!
Какая-то мелкая девка в облегающем красном платье взрывается поздравлениями. Я недоумённо на неё смотрю. Поклонница гомосексуализма? Здесь? В приличном обществе? Да ёлки-палки, не везёт мне просто феноменально! Остальные тут же ухватились за её реакцию и принялись громко смеяться с явным облегчением, а вот мне облегчения никакого, едва за ними захлопнется дверь... Дай боже выжить, ибо не тороплюсь ложиться в чемодан и отправляться на прогулку по местному водоёму со свёрнутой шеей. За всё время своего здесь пребывания я никогда так не любил этих людей. Я вообще не помнил, чтобы любил людей! Сейчас мне резко расхотелось, чтобы они уходили.
- Басет!
В коридоре звучит рык матёрого волка, дверь моей комнаты
