Кабинет главного редактора довольно известного журнала. За столом Сам. Что-то сосредоточенно пишет. Стук в дверь.
Сам: - рассеяно, автоматом: - Да, войдите.
Входит высокий, крепкого телосложения, рыжеволосый, розовощекий посетитель и, очень решительно настроенный человек.
Сам; - пытаясь изобразить участие в голосе: - Вы, что-то хотели?
Посетитель: - Да, очень интересуюсь, почему так часто не печатают господина Н…?
Сам: несколько раз, как бы подгоняя память, опрометью бросившуюся в извилистые закоулки мозга в поисках названного господина, нетерпеливо выбивает дробь подушечками пальцев на своем широком челе: - Н,.. Н,.. Н?.. – напряженно, силясь вспомнить повторяет он.
Память Самого, успевшая смотаться туда, сюда и обратно, недоуменно пожав воображаемыми плечами: - Даже под варолиевым* мостом! Даже там, такового не оказалось! Не числится данный господин у нас…
Сам: - не растерявшись, успев обругать Память, очень любезно Посетителю: - Простите, а что он пишет? – и еще раз мысленно пригрозил памяти: - “Если окажется, что он, все-таки, где-то есть!..
Память, так же мысленно: - “И что ты сделаешь? Ты бы сам попробовал продраться через это сплошь засклерезированное и захолестирированное месиво своего стареющего мозга…”
Сам: - мысленно отмахиваясь от памяти: - “Да пошла ты, знаешь куда…”
Память: - очень дерзко и независимо: - “Я там бываю чаще, чем ты у жены в постели”.
Сам: - прерывая затянувшийся диалог с памятью, успевает бросить: - “Это, знаешь ли, нечестно! Это - удар ниже пояса!” - широко улыбается посетителю, - И так, на чем мы остановились? Напомните, пожалуйста.
Посетитель: ожидавший чего угодно только не приветливости, сражен этим наповал, робко улыбаясь, начинает рассказывать содержание своего произведения: - Ну, это… ут, ут, ут, в общем, - едет кирпич на машине, ут, ут, ут и поет: ‘’А ну-ка песню нам пропой веселый ветыр-р- р…’’ - машина и встала, - Но-о! – кричит кирпич, - машина поехала, потом опять про ветер и опять про остановку... - с надеждой смотрит на редактора: - Неужели не помните? – упавшим голосом спрашивает он.
Память: - на ухо редактору: - Да не было у нас ничего с ветром! Ветер, у него в голове...
Сам: - на ухо Памяти: - “А тебя никто не спрашивает”, - делая вид, что сочувствует посетителю задумчиво перечисляет: - Что-то, где-то, когда-то, как-будто…
Лицо посетителя после каждого ‘’ТО’’ заметно оживляется и еще больше розовеет.
Сам: - весь участие, сострадание и человеколюбие: - Простите, ради Бога! И как часто мы вас не печатаем?
Посетитель резко мрачнея, глухо и с надрывом в голосе: - У-ут, у-ут, у-ут, никогда не печатаете.
Сам: - радостно подпрыгнув на стуле: - Но это уже много! Нет, нет, - выставил он руки перед собой, как бы защищаясь от посетителя, - вы не представляете, как это много! Есть авторы, которых мы не печатаем еще чаще, чем вас! И ничего – живут! Даже после инсультов!
Посетитель: - зажигая глаза дьявольским и многообещающим огнем: -У-ут, у-ут, ут...
Сам: - активно втягивает голову в плечи, выставляет проверенную преграду из рук, и голосом полным убежденности, повторяет: - Не надо, не надо, не надо! Поверьте мне, как главному редактору, не надо! Мы и дальше не будем вас так же регулярно и систематически не печатать…
Посетитель, доводит свое фирменное ‘’У-у-ут’’ до верхнего дисканто, и оно уже напоминает вой падающей авиабомбы. Добравшись до апогея, он опускает свой кулак, величиной с детскую голову, на стол. Раздается мощное и раскатистое: - Тр-р-а-ах та-ра-рах!
Атрибуты писательской принадлежности на столе, живописно и непринужденно расположившиеся на столе, раскидав воображаемые ноги, резко подпрыгивают, дружно и синхронно выполняют в воздухе акробатические элементы сложнейшей группы ‘’С’’.
Сам: - одобрительно улыбнувшись старинной бронзовой чернильнице выполнившей три оборота с пируэтом, осторожно интересуется: - И что вы этим хотели сказать?
Посетитель: - горячо, но немного потеряно вновь начинает свое: - У-ут, у-ут, ут, ут, так ведь неплохо пишет! Вот послушайте: - «Летят два кирпича, оба регулярно посещают логопеда, - Тусечька, - говорит один из них, - а не хотешь ли ты таю? - Сонеська, - отзываетсят другой, - сай лусе хлолофоса – от того сад в голове и семодансиком плыгать хосеся плямо с мостика в водичку… ''. – Опять с надеждой смотрит на консультанта.
Сам: живо возражает: - Серти се! Тушь какая-то! Тьфу ты, с вашими кирпитями!
Посетитель: - торжествующе выплясывая глазами Баркаролу! – А-а, все-таки забирает, - говорит он, - у меня, то есть у господина Н., имеются еще и не такие стишата. – Широко расставив ноги, задумчиво сложив руки на груди, он начинает заунывно декламировать, не забывая при этом закатывать глаза, раскачиваться из стороны в сторону и подвывать тихим щенячьим голосом:
Кирпичи, кирпичики, кирпичища!
Распахните, наконец, свои ресничища!
Вслушайтесь внимательно и кротко
В оранжево-кирпичный камнепад!
Кирпичи, кирпичики, кирпичички!..
Сам: - резко подпрыгнув на стуле, на этот раз очень возмущенно и даже гневно кричит: - Стоп! Что это?!
Посетитель: - оторопев от неожиданности растерянно вертит головой: - Где? Где это, что это?
Сам: - резво вскакивает, бежит по кабинету вокруг стола, размахивая руками выкрикивает: - Ну, вот это, вот это, что это?!
Посетитель, срывается с места, устремляется за ним, внимательно следя за летящими руками Самого, вглядывается вглубь кабинета, чтобы разглядеть, что-то увиденное редактором: - Где оно вот это, что это?! Где оно, где?
Сам, резко останавливаясь: - Ну, вот это! То, что это, с вот этим…!
Посетитель, с разгона всем своим могучим телом налетает на него.
Сам: - решительно собирается улететь в угол, но мощные руки Посетителя подхватывают его поперек тела и бережно опускают на… Нет, не на ноги, а на начавшее лысеть темечко.
Сам: - будучи искушенным йогом, невозмутимо стоит на голове, размахивая при этом рукам и ногами, продолжает истошно вопить: - Ну, вот это, вот это, то, что вы сейчас показали!
Посетитель, недоуменно оглядываясь вокруг, осматривает самого себя, молча возмущается: - Черт, ну, и чего же это я такого необычного ему показал?! Говорили же мама: - "Не говори лишнего, и не показывай того, чего не надо..." – затем решительно самому же себе заявляет: - Да ничего я такого, - типа: «Что это - вот это…» и не показывал! - стоит, раздумывая, а не завести ли опять шарманку, которая, про «ут, ут, ут…»? Затем неожиданно, - как бы о чем-то догадавшись, бьет себя кулаком в лоб: - "Болван! - думает он про себя, - Он же сейчас видит все под другим ракурсом! Может, и вправду, я ему, показал штуку такую, сам не зная какую"?
Пыхтя и отдуваясь становится рядом с консультантом на четвереньки, а затем, подперев себя для большей устойчивости ушами, выходит в стойку на голове. - Ну и что вам, собственно, не нравится?! – неожиданно для себя, нахально, спрашивает он. – А вот там, - неопределенно качнул посетитиль ногой в сторону, так ваще, замечательно!
Сам: - Единственное место! А остальное?! Остальное?.. Это же какое-то, я бы сказал, форменное, извините, - безобразие!
Посетитель: - поняв, что ничего не понял и может попасть впросак, твердо заявляет, что он ничего такого особенного порочащего его честное имя, вкупе с именем редактора, и не показывал!
Сам: Яростно убеждает его в обратном: - Да я вас за это вообще могу в зоопарк к хамелеонам спрятать!
Посетитель: - Меня? К хамелеонам? Ут, ут, ут! За что это, - за это?! – неожиданно спрашивает он.
Сам: - настойчиво доказывает: - За то, что за это?!
Посетитель: - Я могу поклясться хоть на библии, хоть на конституции, что никогда не показывал этим хамелеонам и вам: ни за то, что за это, а даже за это, потому что! И должен сказать вам, что за это, можно получить и по соплям! У меня, поверьте, хватит силы: и на за то, и на за это, и на вот это! Вот! - согнув руку он показал свой мощный бицепс и повернул голову, чтобы увидеть реакцию редактора. Освободившееся ухо, лишило его с одной стороны опоры, и он рухнул на пол, задев ногой край стола.
Аксессуары на столе Самого, тут же взмыли вверх изящно выполняя прыжок, все той же группы сложности - ‘’С’’.
Сам: - Хорошо, не показали, но нарисовали! – неожиданно легко соглашается он.
Посетитель: - никогда не державший в руках, ни кисть, ни карандаш для рисования яростно и недоуменно оглядевшись вокруг, опять заводит, свое: - У-у-ут, тут, тут, тут…! Да я тебя, ут, ут, ут сейчас…
Сам: в отчаянии выкрикивает: - Прочитали, Черт вас побери! – выходит из себя, и чтобы не выйти совсем, будучи искушенным в йоге, резко и ловко прыгает с головы на ноги. – Где любовь автора к закаменевшему в одиночестве кирпичу?! Это, что же, за дикость такая! Никакого сострадания! Кирпи-ичища, ресни-ичища! - передразнивает он посетителя, - А, эти два милых, никем не защищенных кирпичика - Дусенька и Сонечка?! Кто это позволил вашему Н. поить их хлорофосом, и заставлять их прыгать чемоданчиком с мостика в водичку?! Нет, пусть прыгают, но…! На батуте и в лонже? Я тогда и слова не скажу! Но это же какое-то варварство! Вы глубину под мостиком промеряли? А если там, не дай Бог с головой и даже копытами?.. Хорошо, что они, Слава Богу, еще не?!.. В общем, у вашего Н. все еще достаточно сыро, и я, со спокойной совестью могу сказать вам: - До свидания, милый друг мой, до свиданья! – Изыскано и изящно склонив голову, он дает понять посетителю, что с ним уже все закончено, и он может покинуть кабинет.
Посетитель: буквально падает на, застонавший под ним, стул.
САМ: - будучи, все тем же, искушенным йогом, садится в позу ’лотоса’’, складывает руки лодочкой, в намастэ, и, аккуратно взмыв над полом, начинает вдохновенно декламировать:
- Молоток, ты моя козынька кудрявая!
Со хвостом стеклянным-рукояточкой,
Что ты глазыньки свои непокаянныя
Опустила долу, закручинилась!
- А и, как мне не грустить, да не кручиниться,
Коли мушку-гвоздь подруженьку брунтявую,
Приказал забить мне утюг-батюшка
Во стену, чтобы шляпу потом вешати…
Сам: любивший брать неприступные высоты, взмывает под самый потолок, задумчиво кружит над кабинетом: - Вы чувствуете, сколько тоски, экспрессии, любви у молотка к мушке-гвоздь подруженьке брунтявой? А автор?!.. Нет, вы вслушайтесь! Я прошу вас, вслушайтесь внимательно! С какой любовью он это все описывает! А каков слог?!
Посетитель: - вслушиваясь, прикладывает ладонь к уху.
САМ:- безнадежно махнув рукой очень грустно и тоскливо: - Нет, - ничего вы не чувствуете и ничего не слышите!
Посетитель: - по лицу, которого катятся, крупные как град слезы, открывает дипломат, достает кирпич, поднимает его над головой…
Сам: - опасливо прижимаясь к потолку: - Может не надо? – с робкой надеждой спрашивает он. – Я еще, так молод!
Посетитель:- решительно отвечает: - Нет, брат, надо! – и с силой опускает кирпич себе на голову.
Кирпич: - жалобно хрустнув, со стоном ломается пополам.
Посетитель: - вытерев скупую мужскую слезу: - И все равно я это так не оставлю! Не получилось с кирпичами, перейду на радиаторы! – Резко разворачивается и, выходя из кабинета бросает обломки кирпича назад за голову, -
