Из рассказа «Черные слезы»

Вся пышная, словно бы бархатная,  крона фламбоянта была полна птицами; одни влажно причмокивали, другие сухо, хрипло сверлили тяжелый предгрозовой воздух. Дорогу то и дело перебегали ящерицы.

  Облака душно кутали неподвижное, безветренное небо. Тихо скулил ручеек из протекавшей колонки. Окна лениво щурились из полуопущенных  "маркизов" на стриженые лужайки, на пустынную пешеходную тропу.
 
  И этот прозрачный  кисель сгущенной жары - до ночи. Глухой, прокуренный закатом голос грома раскатится в полной темноте; и захлещут по листьям длинные плети воды, торопясь высказать свежесть долго сдерживаемой облаками влаги...

  Но скоро стихнут, и только сытая отрыжка взволнованных ливнем лягушек будет слышаться до утра.