Расследование

– чиновник орал громким басом, стуча кулачком по столу:
- Всё это Вы будете рассказывать в сумасшедшем доме мухам, ползающим по оконным решёткам! Прямо с пресс-конференции Вас туда и отправят!
Марк не собирался вставать с кресла:
- Конечно, там, в больнице, я был далёк от мысли подозревать руку. У меня вообще не было никаких версий и мыслей, - признался он.
- Вот это и плохо. Когда нет мыслей. Возникают сомнения, сомнения порождают слухи. Слухи порождают недоверие, потерю интереса. Всё это не должно касаться репутации фирмы, - чиновник сделал резкий жест, словно смахивал со стола невидимый хлам.
Марк признавался самому себе, что его знаний не хватило бы для того, чтобы обвинить в преступлении крошечные чипы, управлявшие рукой – убийцей. Вместо чувства радости и гордости за раскрытое преступление нарастало недовольство. На кого? На себя? На чиновника? На фирму? Марк не понимал этого. Что-то продолжало удерживать его в кресле. Он посмотрел на чиновника. Тот видел в нём муху, крепко попавшую в паутину могущественной корпорации. Вырваться из неё невозможно. В ней сидят миллионы, целые государства. Он и раньше находился в ней, но как клиент. Теперь он её жертва, как и тот парень на операционном столе. Паутина корпорации «Совершенный человек» уравняла их. Чему было радоваться? 
Для чиновника он был не только мухой. Трупом, про который всё решено. За которого всё решили. Осталось только уйти и сыграть свою роль. Но он не вставал. Неожиданно он нарушил молчание:
- Это что же получается? Вы вшиваете по всему миру людям чипы, свойства которых до конца не изучены?
Чиновник снисходительно скривил рот:
- Всё предусмотреть невозможно. Вы в своей работе не раз убеждались, я думаю. Наша продукция проходит испытания в широких диапазонах. Согласитесь, что нет необходимости подвергать её воздействию солнечной плазмы или испепеляющими дозами радиации. Человек выдерживает воздействие среды в гораздо меньшем диапазоне. Как правило, чипы сохраняют работоспособность там, где от человека остаётся кучка золы. Надёжность нашей продукции намного превышает надёжность человека.
- Но что ещё можно ожидать от вашей продукции? Вы это знаете?
- Нет, - развёл руками чиновник. – Этого никто не знает.
Марку стало не по себе:
- Вы не лучше тех учёных прошлого, по вине которых Земля чуть не превратилась в горошину. Они тоже не знали, чем закончатся их эксперименты. Но им было интересно. Интересно посмотреть, что получится? Ими двигало любопытство гениальных безумцев, а не здравый смысл. Здравый смысл восторжествовал. Их остановили. Деятельностью вашей фирмы правит не любопытство. А жажда наживы. Желание управлять людьми, как роботами. Это ещё дальше от здравого смысла. Раньше учёные ставили под угрозу существование Земли. Теперь угроза неизвестности грозит человечеству. Где здравый смысл, который остановит вас?
Марк встал с кресла. Он не знал, зачем всё это говорил. Из паутины фирмы все слова звучали пустым звуком.
- Куда Вас доставить? – прозвучало в ответ.
Марк посмотрел на часы. Наступало утро. Тонированное окно кабинета скрадывало утренние краски:
- Мне в Управление. Надо всё обдумать. Голова идёт кругом.
Гравикоптер доставил его на место. Прежде, чем идти в Отдел, Марк зашёл в буфет и позавтракал, придя в себя после невесомости. Войдя в кабинет, запер дверь на ключ. Видеть никого не хотелось. В голове возникли не мысли, а желание покоя. Он не заметил, сколько времени просидел в забытьи, когда раздался стук в дверь. За дверью оказалась молодая женщина с маленькой девочкой.
- Вы ко мне? – обычно к нему приходили по повестке.
- Да, мне сказали, где Вас найти.
Он пропустил её в кабинет и усадил на стул, заняв своё место. Девочка ходила по кабинету, разглядывая обстановку.
- Слушаю Вас.
- Глаза женщины были опущены вниз, словно она разглядывала куклу в её руках.
- Я жена Алекса, - представилась она. Марк ждал продолжения.
- Он сейчас в больнице, куда его ночью привезли. Меня не пустили. Туда никого не пускают. Говорят, карантин. Я только знаю, что ему должны оперировать руку, - Марк непроизвольно вздрогнул. Он хранил молчание. Женщина не знала, как продолжить и теребила куклу на коленях:
- Мы прожили вместе десять лет. Недавно заказали себе ребёнка. Девочку Анну, - девочка услышала своё имя и подошла к маме, уткнувшись ей в колени.
- Алекс, он добрый . . .  Он не мог. Вы разберитесь, прошу Вас, - губы её дрожали. – Дочка очень любит отца, - на колени капнула слеза, вторая. Голос становился всё тише. Голова опускалась всё ниже:
- Мы хотели клонировать его, если потеряем.  У меня есть деньги, да, - она замолчала и с трудом продолжила:
- Но преступников не клонируют. Вы знаете. Никто не разрешит…  Он не мог. Вы разберитесь, - слёзы капали одна за другой, и дочка подставляла под них свои ладошки.
- Не надо, не балуйся, -пыталась выговаривать ей мама, приложив к лицу платок. 
- Это моя работа – во всём разбираться, - как можно бодрее поспешил ответить Марк. Слёзы он не выносил. Даже не предложив ей воды, он суетливо выпроводил их за дверь и снова запер её.
Голову лихорадило: «Как?! Откуда?! Что она знает?! Неужели дело шито белыми нитками, которые теперь торчат на глазах у всех?!  А портным окажусь я!»
Марк метался по кабинету. Он не искал выхода. Голова искала выхода из его ситуации. От репутации такого «портного» не спасёт ни одна должность. Ничто его не спасёт, даже Эдем.  От себя не убежишь и не улетишь. Вдруг его молнией пронзила мысль:
- Этот разноголосый сморчок ни словом не обмолвился о судьбе руки-убийцы. Что с ней? Где она? Это самый главный след, который не спрятать, если она будет и дальше убивать. Когда ещё учёные смоделируют её поведение? Что от неё ждать?! Зато я понял другое – почему она не задушила дежурную медсестру, пролетев мимо неё. Рука реагировала на сигналы чипов, вшитых в шею. Таких у неё не было. Всё очень просто. По возрасту ей ещё рано было вживлять чипы в шею. Что мне это даёт? Ничего, - Марк пытался успокоить себя:
- Значит, парня звали Алекс. Все убийства «повесят» на него. Это должен сделать я, - Марк снова вскочил с кресла и заметался по кабинету. Он заметил несколько слезинок у стола и отвернулся к окну:
- Да, преступников не клонируют. Почему она завела об этом речь? Что она знает и откуда?! Единственная улика – исчезнувшая рука. Она не может говорить, она может только совершать действия. Больница блокирована. Официально о преступлении и его расследовании станет известно только на пресс-конференции. Только тогда парень будет объявлен убийцей. Неужели утечка? Неужели будет новый министр?
Я должен объявить о расследовании убийства, назвать имя убийцы. Родные не смогут его клонировать. Настоящая версия означает для меня один путь – в сумасшедший дом. Сумасшедших не геронтизируют. Зачем? Эдем для них закрыт. Свою жизнь они заканчивают на Земле.
Его мысли прервал незнакомый звонок в голове:
- Алло! Слушаю!
- Вы не забыли о пресс-конференции? – пропищало в голове, словно он опять сидел в секретном кабинете.
Марк обрадовался:
- Нет! Только она не имеет смысла, пока не найдена главная улика, - у него не повернулся язык сказать «рука». Но чиновник понял его:
- Об этом не беспокойтесь. Блок Центра мониторинга восстановили. В поле обзора нет аномальных отклонений. Объект не проявляет себя. Чип может управлять энергией, а если её нет, то он превращается в безобидную булавочную головку, неприметную глазом. Так что готовьтесь! Пресс-конференция будет недолгой, в отличие от Вашей карьеры! – голос исчез.
Марк обнаружил, что стоит посреди кабинета. Он в изнеможении опустился в кресло. Ничто не грозит его репутации: «Может, поискать руку вокруг больницы? Зачем?  Обугленный кусок мяса не привлечет внимание даже собак…  Я не спросил имя у жены Алекса. Впрочем, зачем? Осталась только одна версия. Железобетонная».
Это слово вдруг придавило его к столу, словно залило своей массой весь кабинет, от пола до потолка:
- Надо встряхнуться. Собраться. Уверенный взгляд. Громкая речь. Энергичные движения – имидж победителя. Без этого никуда. Десятки журналистов, прямая трансляция. Всё, как обычно.
- Да! Я буду готов! – громко прозвучало в пустом кабинете, как будто он опять говорил по хедфону. Но он говорил сам с собой. Это не помогло. Он не заметил, как уснул за столом.
Страшный грохот в дверь вернул его к действительности. Снаружи барабанили руками, пинали ногами, орали на весь коридор:
- Срочно! На вызов! Приказ Министра!
Выскочив в коридор, он словно попал в плотный поток, подхвативший его по коридору к самому выходу, наружу. Он не сопротивлялся. Краем глаза уловил промелькнувшее сбоку лицо шефа. Битком набитый аэрокар взмыл вверх под завывание сирен и мерцание «мигалок». Они мчались к чёрному столбу дыма, поднимавшемуся над городом. Основание столба внизу украшали языки пламени. Наверное, этот столб видел весь город.
- Куда летим? – наконец произнёс он.
- Ну, инспектор, Вы даёте! Весь город сбежался! Больница горит!  Так горит, что уже не спасти!  Сам министр дал приказ разобраться. Да что толку? Такой огонь. Пожарные бессильны. Похоже, вся больница выгорит!
Марк видел, как молодёжь прильнула к окнам. Они торопились закачать в память чипов жуткое зрелище. Когда подлетели к больнице, с трудом нашли место для посадки. Молицейские начали вытеснять толпу от больницы в проулки. Пожарные гравикоптеры заливали пожар сверху. Его размах был им уже не по силам. Пытались уберечь соседние здания. Марк стоял возле аэрокара и не разделял всеобщего возбуждения. Его успокаивала одна мысль: «Пресс-конференция не состоится».
-