рюкзака, но лезвие и без того зазвенело, когда провёл поперёк шершавой подушкой большого пальца. Такие деревья валить ему в жизни не доводилось. Он вообще практически никогда не рубил живых деревьев, ни больших, ни маленьких. Палатку на рыбалке и то прихватывал к растущим стволам. Но тут – просто некуда деваться.
Пытаться взобраться на дерево без специального оборудования в зимней одежде, чтобы наверху разобраться с вершиной, было не только рискованно, но, скорее, просто невозможно.
Определив направление ветра, единственного своего помощника, Константин прикинул, куда валить великана, чтобы ущерб от падения был минимальным для леса. И принялся за работу. Сначала с подветренной стороны, как можно ниже, следовало сделать глубокую зарубку, чтобы подрубленный с противоположной стороны ствол имел возможность накрениться в нужную сторону. Эх, топорик бы побольше да потяжелее! Чтобы выбить приличную щепу из ствола, приходилось размахиваться до зенита и вкладывать в удар всю силу. Тулуп вскоре оказался на снегу. Хорошо, что армейские занятия гимнастикой, в которой он был неизменным чемпионом части, укрепили его торс и руки. Но тут требовалась и несвойственная гимнастике выносливость. Приходилось время от времени останавливаться на перекур. «Беломор» продирал лёгкие до дна, обостряя мысли и память.
Вспомнилась малярия, охватившая весь гарнизон. Головные боли, выдавливающие глаза из глазниц, рвота, наизнанку выворачивающая желудок, температура в сорок с гаком. Акрихин, равному которому по горечи нет во Вселенной…
Папироса на морозе при глубоких затяжках – коротка. Да и некогда прохлаждаться.
Удар под углом – удар в горизонт… Лес рубят – щепки летят. До чего же они тонкие!
Но к вечеру уже и с наветренной стороны приличная зарубка была сделана. Но как же мелка она на этом неохватном стволе! Здесь рубить чуть легче, потому как горизонт рубки – на уровне пояса, но объём…
Как сладко пахнет еловая плоть!
На следующий день нужно было успеть любой ценой завершить работу. Провиант заканчивался. И погода до бесконечности оставаться хорошей не может…
Проснулся пораньше – и в утренних сумерках продолжил дело.
Совсем вечерело, когда, казалось, ёлке ничего не остаётся, кроме как рухнуть, но ветер, как назло, стих – и дерево весом в несколько тонн балансировало на перешейке, утоньшать который было опасно. Начни махина заваливаться – и её недорубленные жилы станут лопаться со звуком выстрела – и нельзя предсказать, куда и как полетят щепы и осколки. Ладно, было бы ещё светло, но тут!.. Попытался, упёршись ногами в снег, стронуть ствол плечом. Какое там!
Константин отошёл по своему следу метров на семьдесят в сторону вышки – и там сделал новую площадку для ночёвки, чтобы дерево в случае падения не смогло его достать. Уже глубокой ночью удалось устроиться. Но сон был недолгим. Страшный треск, разлетевшийся по всему лесу, заставил вскочить с нагретого ложа. Уже на ногах Константин услышал, как лесной великан, просвистев ветвями, ухнул на заснеженную землю. Поднимался ветер. Дело было слажено. Нет – полдела. Но да остальное, как говорится, дело техники…
Двухмоторный «Дуглас», в котором рядом с другими командировочными комфортно расположился пообедавший с лётчиками триумфатор, тянул свою монотонную песню.
Стоило расслабиться в кресле, как сон, глубокий и крепкий, завладел настрадавшимся геодезистом. В самолёте было ещё человек семь. И груз, о содержимом которого мало кто знал.
Вечером последнего дня уходящего года Константин, умудрившийся на страховочную трёшку купить с рук маленькую ёлку на путях электрички, доставившей его с военного аэродрома Быково в Москву, трижды коротко нажал кнопку звонка на втором этаже широкого двухэтажного дома, до Революции принадлежавшего его деду.
Жена открыла так быстро, будто стояла за дверью. После молчаливых объятий – супруги прошли через общую кухню и прихожую в свою семиметровую проходную комнатушку, в которой трещала печка, обогревавшая половину этажа.
– Папа, папа! – закричал бросившийся к нему малыш.
Константин поднял его на руки и прижал к себе. Стол был накрыт на троих. В центре возвышалось неоткрытое Шампанское.
– Папа колючий! – рассмеялся мальчик.
С Новым годом вас,Сережа!