Пиршество советского студента

(Отрывок из романа)           

             
                У Андрея, студента 4 курса МГРИ,  после летней сессии остался хвост за несданный экзамен,  и  он  приехал с летней производственной практики на неделю  раньше  своих товарищей, чтобы до начала занятий разделаться с этой своей «задолжностью» и  заиметь таким  образом  право  на  получение стипендии. Устроившись в общаге, он съездил в институт, взял направление на пересдачу экзамена,  вышел  из института  и направился к  зданию гостиницы «Москва», где размещался большой гастроном «Москва»,  и где  всегда можно было купить хорошей колбасы, хорошего сыра, хорошей рыбки, хорошего, свежего пива и хорошей водки  Андрей  решил отпраздновать свой приезд в родную «альма матер».

                Андрей постоял в очереди и взял бутылку «Старки»,  две бутылки  темного пива «Рижское», полкило языковой колбасы, килограмм жареной печени, два московских батона и батон рижского хлеба с тмином. На это пиршество ушло все его «НЗ», отложенное на всякий случай  с  получки в Армянской  геологической экспедиции, где он проходил практику. Но  Андрей решил махнуть рукой на подобные мелочи. Ну, их всех в болото, в тартарары, в преисподнюю, к черту на кулички, на «колобаню», куда угодно еще... Гуляй, рванина, от рубля и выше, гуляй, рванина, мать-старуха пенсию получила! Э-эх-х! Гу-у-ди-им!

                Настроение у Андрея было превосходное. Он спустился в метро и поехал к себе в «общагу». Там он поднялся в свою комнату и закрылся на ключ. Никто ему сейчас не был нужен. А пить он мог и один. Прекрасно получалось. И никаких проблем. Тихо и спокойно.

                Андрей переоделся в свой любимый, старенький, шерстяной  спортивный костюм, когда-то бывший ярко голубым, а сейчас  бледно-бледно синий, поблекший от основательных, но не слишком умелых стирок. Свою повседневно-парадную или, по словам Бубнова,  его соседа по комнате, «кобеднешнюю», от словосочетания  «к обедне», одежду Андрей по привычке спрятал в шкаф. Как и большинство студентов, живущих на одну стипендию и на собственные средства, Андрей к своей одежде относился очень бережно. Слишком уж непросто доставалось ему все то, что он носил. За три года студенческой жизни Андрей так и не исхитрился приобрести себе приличного костюма, обходясь лишь отдельно приобретаемыми брюками и спортивными пиджаками или куртками.

                Ведь для студента нужно и важно одно обстоятельство, чтобы было не дорого и прилично на вид. А это задача, ой, как непростая в условиях сильнейшего товарного дефицита, характерного для обыкновенного Советского гражданина, пусть даже и проживающего в столице. А пока ты бегаешь по магазинам, ищешь этот свой костюм или что-нибудь еще такое, этакое, стоящее приличные деньги, твои денежные  «послепрактковские» запасы начинают таять с невероятной быстротой. Еле-еле успеваешь хоть на мгновение, хоть на чуточку заткнуть свои громаднейшие, прямо-таки зияющие дыры в собственной экипировке. И только лишь на то, что уже совсем невмоготу, без чего уже совершенно невозможно обойтись. Туфли там, рубашки, пальто, плащ, куртка, шапка или нижнее белье и т.д. и т.п. Тут уж, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Роскошествовать обыкновенному Советскому студенту было совершенно не на что, да и ни к чему, если разобраться. Они и так уже были по своему фантастически богаты одним из самых непрочных, но самых  почитаемых в мире богатств – молодостью…

                Андрей достал ив сумки и поставил на стол бутылку водки, две бутылки пива. Затем вынул ив шкафа тарелки, нож, стаканы, порезал, как смог, колбасу, половину батона и несколько кусочков рижского хлеба. По комнате пошел волной букет ароматнейших, незабываемо аппетитных запахов московской колбасы и московского хлеба. Где еще можно было тогда ощутить подобные запахи? Да нигде! Во всяком случае, в тех местах, где Андрею удалось ужо побывать за годы своей работы и учебы, он не встречал нигде такой вкусной колбасы и такого вкусного хлеба, как в Москве.

                И он отлично знал, что мечтой всех практически студентов, находящихся где-нибудь на практике за чертой нашей цивилизации, это вернуться в Москву и наесться до отвала, всласть московской колбасы. И не просто наесться, а вначале вдохнуть в себя, как можно глубже, ее дивный аромат, от которого желудок вздрагивает и мгновенно начинает сжиматься в кулак, словно бы от неверия, от испуга, а потом блаженно расслабляется и начинает буквально исходить соками и слюной, нетерпеливо урча и всхлипывая от предстоящего предвкушения райского наслаждения.

                Ничего подобного больше Андрею попробовать нигде не удавалось. И дело не в разнообразии оттенков вкуса отечественных видов колбас и хлебобулочных изделий. Совершенно нет. Просто, нигде, кроме самой Москвы, в нашей стране колбасы, как таковой, встретить в магазинах было практически невозможно. То же самое относилось и к хлебобулочным изделиям.


                По рассказам очевидцев и товарищей, неплохие виды продовольственных изделий и товаров можно было встретить в Киеве, в Риге, в Минске, в Ленинграде, во Львове. Но это только по рассказам по разговорам. Ни в одном ив этих перечисленных городов Андрей пока еще не был. Но побывает. Через несколько лет. И убедится, что это действительно так, что разговоры имели под собой реальную почву. Но сейчас же, в тех местах, где он уже побывал, колбасные и хлебобулочные изделия можно было назвать таковыми лишь с большой, большой натяжкой. А уж о вкусе их и говорить не имело никакого смысла – «наибезобравнейший».


                Сервировку своего стола Андрей закончил небольшой кастрюлькой с ломтиками холодной, жареной печени, пересыпанной зелёным луком. Подогревать печенку Андрей не стал. Он ее любил и такой, холодной, в виде закуски, а не жаркого. Андрей сел за стол и осмотрел свое богатство. Не так уж и плохо! Жаль, конечно, что поленился картошечку поджарить, но в общем, ничего страшного, сойдет и так.


                Андрей открыл бутылку «Старки», налил себе полстакана, в другой стакан налил пива. В левую руку взял стакан с водкой, в правую–стакан с пивом. Крякнул для приличия, набрал в грудь воздуха и залпом выпил водку, затем, подождал мгновение, посидев чуть-чуть с закрыты ми глазами, как бы прислушиваясь к происходящему сейчас внутри него процессу, и после этого поднес ко рту стакан с пивом, медленными глотками выпил его. Потом взял кусочек рижского хлеба, поднес его ко рту и глубоко, с наслаждением втянул в себя воздух. Все, теперь можно и закусить. Процесс начался нормально.


                Андрей взял ломтик колбасы, положил на кусок отрезанного московского батона, поднес ко рту и с удовольствием откусил. Рот сразу же на полнился слюной. Вкус был восхитительный. Захотелось жевать, жевать и жевать. Андрей быстро умял один бутерброд и сразу же взял второй, потом третий. Заморив таким образом «червяка» и несколько насытившись, Андрей принялся за печенку. Ом взял большой, плоский, густо обмазанный подливкой кусок печенки, положил его на хлеб, подсыпал еще сверху зеленым луком и с удовольствием отправил в рот. После него последовал и следующий такой же. Живот приятно "затежелел" и  приятно заурчал в сытой «довольности»


                Закончив с закуской, Андрей вытер полотенцем пальцы рук, губы и вновь взялся за бутылки. Налил опять полстакана водки и стакан пива. Выпил водку, запил ее пивом и резко выдохнул из себя воздух. Но закусывать не этот раз не стал, а достал из кармана пачку сигарет. Сунул сигарету в рот, чиркнул спичкой, закурил и глубоко, с нескрываемым наслаждением, прикрыв даже от удовольствия глаза, затянулся. На его лице застыла глуповато балдеющая улыбка. Выпить, хорошо закусить и потом выкурить - это значит испытать высшую степень кайфа от застолья. И Андрей его испытал. Он откинулся на спинку стула, запрокинул голову назад и, неторопливо покуривая, сидел, умиротворенный, довольный, блаженствуя и не думая совершенно ни о чем, ожидая опьянения.


                И вот хмельная волна мягко и ласково начала обволакивать сознание, вытесняя мрачные, тягостные мысли, создавая неповторимое ощущение легкости, ясности, душевного комфорта, покоя и равновесия. Мир вновь начал приобретать яркие, сочные краски, засверкал, заискрился, заиграл призывно и зовуще. И из  этого мира уходить никак не хотелось. Наоборот, мир этот хотелось еще более упрочить и усилить. Андрей вынул остаток сигареты изо рта, раздавил окурок в большой, хрустальной пепельнице, неизвестно как попавшей в их комнату, и протянул руку за бутылкой «Старки».

                Он налил себе еще  пол стакана  водки и стакан пива. Водку выпил жадно,  быстро, одним махом  и  сразу  же запил ее  пивом. Долго сидел, прижав к носу бутерброд с колбасой, борясь со спазмами в желудке, протестующем против такого большого количества водки, влитого в него за короткий срок. Поборов приступ тошноты, начал не спеша есть.

                Спешить ему было некуда. Его друзья сокурсники еще не приехали и он был практически одни в большом пятиэтажном корпусе студенческого общежития. Время у него впереди было больше, чем достаточно, мешать ему было некому, собутыльники ему сейчас  были не нужны,  а пить ведь  можно и одному!  Главное, не слишком торопиться с самим процессом выпивки  и постараться растянуть это удовольствие, на «как можно дольше»!

                И здесь в дверь комнаты вдруг постучали. Андрей удивленно пожал плечами, встал и подошел к двери.

***