Ноябрь 1688-го, Новая Франция.
В доме напротив снова распивали крепкое и веселились, посылая к чертям запреты властей. Плотник Леблон, которого друзья называли Пикардец, скромный житель городка Виль-Мари, не раз пытался войти туда во время ночного гульбища, чтоб припугнуть нарушителей, но хозяйка не пускала дальше порога.
- Если снова заявишься, дорогой зять, огрею сковородой! - предупредила она пару дней назад.
И ведь исполнит, бестия - дворянские корни не помеха!
Анна-Мария Фонcэк не чуралась домашней работы, легко управлялась с горшками и ухватами. Съездить гусятницей по физиономии ей так же просто, как налить гостям вина в своём подпольном кабаре.
- Распоясалась и жену мою сбивает с толку! - выругался Леблон, уходя.
Закон на его стороне, но что делать? Правосудие могло запросто упечь фривольниц в тюрьму, надо опередить события - пристыдить, образумить!
Сегодня он дождался, когда дверь в соседнем доме осталась незапертой - после ухода одного из выпивох. Тихонько зашёл, поднялся на верхний этаж. В полутёмной комнате с низким потолком сидели пятеро мужчин и две женщины - они-то и зажигали компанию весельем, обеих трудно было не узнать.
13-летняя Анна-Шарлотта, совсем ещё девочка, на коленях у дюжего молодца в мокасинах, разливала фруктовую водку. Вокруг люди в серых одеждах, а на ней красная блузка с белым воротником. Тонкие руки с огромной бутылью; глиняные кружки на столе, в ряд. На лице игривость, готовая перейти в распутство. И только целомудренный чепец на голове указывал, что в этом доме остались хоть какие-то приличия.
Леблон смотрел на пирушку, не зная, что делать. Благородный гнев, охвативший его поначалу, сменился восхищением. Он постоял какое-то время молча, любуясь женщиной в три раза моложе его. Хотел даже простить ей "маленькие шалости", но благоразумие победило.
- Ах, вот как вы воспитываете свою дочь! - крикнул он, переведя взор на хозяйку дома. - Используетe как приманку для посетителей кабаре!
Госпожа Фонcэк опешила от такой дерзости. Правда, ненадолго. На лице заиграло вредное женское ехидство, с которым, в мужской компании, всё нипочём
По возрасту она едва достигла тридцати, но телом была крупнее дочери и не скрывала симпатий к мужчинам-здоровякам. Охотники, путешественники, солдаты местного гарнизона приходили выпить в её дом, верно рассчитывая на внимание хозяйки.
Теперь эти люди злобно уставились на Леблона, ожидая решения своей любимицы - промедли она с ответом хоть на минуту и беднягу разорвали бы в клочья! Но ответ, к счастью, прозвучал:
- От кого я это слышу - от хвастливого дурня, не способного управиться с молодой женой?
Комната разразилась хохотом, от которого задрожали бревенчатые стены.
Юная Анна-Шарлотта подлила масла в огонь:
- Пусть обращается куда-угодно: хоть в церковь, хоть в суд! А я лучше проведу остаток жизни в тюрьме, чем с таким увальнем!
Знатная оплеуха! Пьяные мужчины загалдели на разные голоса, а незваный гость понял, что припугнуть тут никого не получится - пора идти восвояси.
Весь следующий день он работал на износ: специально, в одиночку, тягал огромные брёвна и швырял с остервенением, словно хотел выместить на деревяшках обиду. Придя домой, рухнул на скамью от усталости - всё мерещился голос молодой супруги.
Ушла к матери. Где ещё найдёшь такую, когда вокруг одни торговцы, охотники, рабочие, солдаты, а за частоколом - бескрайний лес? Считай, повезло. Год назад мадам Фонсэк выдала за него старшую дочь, с полного согласия девушки. Плотник Леблон Пикардец с тех пор не изменился, он по-прежнему искусен в работе, востребован жителями колонии. Недавний заказ на перестройку церкви - уважение и хорошие деньги. Но что произошло, почему капризная жена вдруг покинула новый дом и вернулась к маме? Прислуживать в подпольном кабаре!
Куда идти за помощью, чтоб вернуть законную супругу? Да кто-ж его знает.
Сама Анна-Мария родом из Гамбурга, свободнейшего города на Земле. После смерти отца попала в Париж, потом в Америку - с последней группой невест, которых финансировал Его Величество; рекомендация от священника у неё, разумеется, тоже была. Добралась до Виль-Мари, хотя большинство девушек осталось в городе Квебек. Жила поначалу в приюте Сан-Габриэль, как и остальные "дочки короля" - у каждой задача выйти замуж и родить потомство; кстати, для отправки в Новый Свет выбрали девушек покрепче, способных к физической работе. Первую часть денег получила сразу по приезду, вторую после замужества. Вложила королевское приданое в свой дом. Первый муж, торговец пушниной, умер через несколько лет, оставив ей нажитое имущество.
Леблон Пикардец хотел сделать соседке предложение, но уж больно долго раскачивался - та вышла замуж по новой. Пришлось свататься к дочке, хотя Анна-Мария и старше, и умнее, да и, вообще, кровь в теле играла в её присутствии!
Лёгкий немецкий акцент, с котором она разговаривала, тоже очень нравился - такого Пикардец здесь раньше не слышал.
Мать, дочка? Разобраться-бы в своих мыслях.
Интендант Новой Франции, второй по важности чин в огромной колонии, любовался из окна бюстом Короля-Солнце. Бронзовая фигура, привезенная недавно из Европы, стояла на главной площади города Квебек, молча указывая, где именно обитает администрация.
В приёмной ждал католический священник, прибывший в столицу, вероятно, по делам своего прихода.
"Опять выслушивай просьбы о деньгах, решай конфликты!" - думал интендант, постукивая ногтями по подоконнику. Двенадцать тысяч жалованья в год - насмешкa для такой хлопотливой работы: - Теперь ещё и со святым отцом беседуй - что там у него?"
Вершитель мирских дел направился в приёмную.
- Какая забота привела вас ко мне, дорогой друг? Oбычно церковные вопросы решают у епископа.
- В поселении Виль-Мари, подареном нам Всевышнем для соблюдения нравов, полный беспорядок!
- В Монреалe, - спокойно поправил интендант, - Привыкайте к правильному названию!
- B Виль-Мари, - продолжил священник, - Из ста домов за частоколом, в тридцати разливают вино и фруктовую водку. Лёгкая нажива губит даже блоговоспитанных "дочек короля"!
Интендант нахмурил брови: опять про женщин, опекаемых великим монархом, опять чего-то улаживать.
- В доме одной из таких, Анны-Марии Фонсэк, полное безобразие! Ко мне обратился зять этой дамы, Леблон Пикардец, и рассказал, как дурно она влияет на свою дочь - заставляет малолетнюю подавать гостям алкоголь. А сама, между прочим, не имеет даже разрешения на кабаре! Oбеих пташек не раз видели за одним столом с посетителями во время ночной гульбы - всё это, конечно, от Лукавого.
- Постойте, постойте... Анна-Мария, которая родом из Гамбурга? Она вроде не вдова, а замужем! Мне так докладывали.
- Второй супруг моложе её лет на восемь и постоянно в отъезде, по делам государственным, вернётся из экспедиции только через год.
- Кто он по профессии, чем занимается?
- Просто рабочий, подмастерье. Правда, огромной физической силы и выносливости! У мадам Фонсэк чудоковатый вкус на мужчин, Бог не дал шалунье разума: сватались люди богатые, уважаемые, она их отвергла.
Cовсем плохая новость, потому что интендант сам приказал наместнику в Монреале найти крепких людей для постройки фортов - земли Его Величества тянулись на юг до Нового Орлеана. Обещал их семьм любую помощь, но не мог пока выплатить даже деньги по контрактам.
- Дочь оной мадам, Анна-Шарлотта, третий месяц живёт отдельно от мужа - я пробовал её образумить, не получается.
- Что вы предлагаете?
- Закрыть все подпольные кабаре, смелее карать нарушителей!
Священник определённо не понимал, что разлив вина на дому помoгает бедным жителям сводить концы с концами - земля и строительство в укрепленных поселениях дороги, надо выплачивать кредиты.
А мужская публика особенно любит, когда вино разносят благовоспитанные девушки.
- Хорошо, мой друг, я сделаю распоряжения, которые в чём-то помогут. Но, боюсь, для радикальных мер мы пока не готовы.
Август 1689-го
Леблон боялся лишний раз выйти на улицу. Ощущение, будто каждая собака тычет в него лапой и смеётся. Обуздать норовистую супругу не получалось, беглянка уже который месяц жила у матери, в распутстве и веселье. В Пикардии, откуда он родом, такое поведение возмутило-бы всех и заставило женщину образумиться, но только не здесь.
Как-то утром он привычно забивал на работе гвозди и вдруг увидел человека в мундире, посыльного от бальи - местного чиновника, следившего в городе за порядком. Оказывается, тюремные стражники только что осмотрели, по приказу начальства, дом госпожи Фонсэк и нашли в погребе недозволенное: две бочки вина и тридцать бутылей крепкого алкоголя. Хозяйке, как всегда, выписали штраф. Но в этот раз суровый бальи надумал встретиться ещё и с законным супругом Анны-Шарлотты, прислужницы кабаре.
Дознание велось у мадам Фонсэк, в большой комнате на втором этаже. Соседям так надоели ночные гулянья, что они обратились в правосудие и выступали теперь как свидетели.
- Месье Леблон, тридцати восьми лет, признаёте ли вы, что обращались с молодой женой непотребно?
Вопрос бальи - как снег на голову! Бедный плотник округлил глаза и только вымолвил:
- Нет.
- На вас жалуется Аннa-Шарлотта. Своими придирками, вы заставили девушку уйти из дома и вернуться к матери.
- Здесь какая-то ошибка! - голос ответчика стал увереннее, - Я наоборот мечтаю, чтобы законная жена была со мной. Уверяю, плотник Леблон пальцем её не тронул, не сделал ничего плохого!
Дознаватель, похоже, оценил искренность ответа, Леблон заметил его тёплый взгляд.
- Тогда вам следует извиниться перед Анной-Марией и пообещать, что будете лелеять её дочь до конца жизни, одаривать вниманием.
Какой интереснейший поворот! Мужчина уважаемый, знающий своё ремесло, должен извиняться перед особой моложе его.
Глаза Фонсэк вспыхнули от удовольствия.
- Примите, мадам, моё искреннее раскаяние за все недостойные слова и поступки! Обещаю быть заботливым мужем вашей дочери! - Леблон произнёс витиеватую фразу с лёгкостью, он уже тысячу раз проговаривал её в мыслях.
Анна-Мария протянула руку для поцелуя, но тут-же опустила. Простодушный зять метнулся к ней и замер - со стороны выглядело комично.
- Вам надо обняться и поцеловать друг друга! - пришёл на помощь бальи.
Акт примирения окрылил Леблона. Одновременно, иерархия "мама-дочка" выстроилась наконец в его голове в правильном виде. Он представил, с какой лёгкостью извинится сейчас перед Анной-Шарлоттой, отнесет её домой на руках. Но нежданное событие всё перечеркнуло.
- Беда, ирокезы жгут наши постройки на юго-западной окраине! - солдат с криком ворвался в открытую дверь.
В комнате поднялся шум. Леблон, конечно, поддался общему настроению и вдруг увидел глаза Анны-Марии, которые даже в такую минуту выражали привычное ехидство: "Ничего ты от меня, дорогой зять, не получишь!"
Это была огромная трагедия! Резня в Ла-Шине, около Монреаля, устроенная ирокезами 5 августа 1689-го, отозвалась трауром по всей французской колонии, две сотни новых тел на кладбище.
Интендант сидел за рабочим столом, пытаясь найти правильное решение. Виновником нескончаемых войн с союзом племен
