Вот это для мужчин

Ходил на мужской тренинг. Ну... для мужчин. Мужской тренинг для мужчин.

Не сейчас, очень давно — я тогда еще рассчитывал стать настоящим мужчиной. Сильным, умным, храбрым и с большим сердцем... так, стоп. Выходит, если сложить Льва, Железного Дровосека и Страшилу, то получится один настоящий мужчина. В этом, кстати, что-то есть, но давайте не будем зацикливаться.

Последствия у тренинга были, если по правде, хорошие — в виде друзей, новых дел и разных интересных открытий. Но то последствия, предвидеть их нельзя, поэтому вернёмся в исходную точку.

В общем, на тренинге предстояло пройти физические и психологические испытания и стать мужчиной за три дня. Если отбросить пафос, планировался какой-то мордобой и унижение, а мы должны были держаться.

Первый день я опущу почти целиком, скажу только, что пришлось звонить бывшему начальнику и бывшей девушке с идиотскими вопросами, а в конце дня у меня на лбу было зеленкой написано слово «Олень». Я там нарушил какое-то правило, даже не понял, какое. Но в любом случае продержался лучше тех, у кого на лбу было написано слово «Ебанько».

Ещё каждого из нас попросили выбрать среди присутствующих самого неприятного ему человека. Мы выбрали.
— Вот, — сказали нам после этого. — Это теперь ваш напарник и лучший друг.

Самое интересное началось на второй день. Не буду рассказывать всё, только отдельные вспышки.

Полдевятого утра мы собрались в вестибюле спорткомплекса и ждали, когда психологические испытания сменятся физическими.

В тот момент мне было очень страшно. Очень. Меня не хватало даже на то, чтобы изображать бодрость среди других тридцати участников. Было не совсем понятно, что ждёт впереди, но кристально ясно, что будет тяжко и, вероятно, больно.

Поэтому я молча изучал часы на стене, мысленно оттягивая назад минутную стрелку. Но стрелка не поддалась, стукнуло девять, двери зала открылись и нас пригласили переодеться в спортивное. То есть в шорты и всё.

В зале нас встретил ведущий и несколько его помощников. Ведущий сказал пару приветственных слов максимально угрожающим тоном и предложил всем присутствующим немного размяться.

И мы немного размялись. Первый раз я потерял сознание где-то через полчаса.

Произошло это на бегу, я смачно шмякнулся на татами, а в себя пришёл от тряски. Сначала подумал, что кто-то трясет меня, лежащего, но тут же выяснил, что меня несут. Напарник, хрипя, продолжал бежать по кругу со мной на плечах. И мы тут же поменялись с ним местами.

Следующие четыре часа мы бегали, ползали, боролись, приседали и отжимались без остановки. И орали, по очереди и вместе.

А потом нам дали десять минут перерыва. Я никогда так сильно не лежал, как в тот раз. Каждую из этих десяти минут я выжал до последней капли отдыха.

Но расслабон быстро закончился, и мы бегали, приседали и орали ещё где-то четыре часа. Или пять... Вообще можно было и шесть, потому что телу уже всё равно. Где-то ближе к концу дня во время очередного увлекательного упражнения меня бросили через бедро. Левое колено многообещающе хрустнуло. И перестало сгибаться.

Как старый солдат, который не знает слов любви, я подковылял к самому настоящему из присутствующих мужчин — чем, конечно, проявил слабость — и нажаловался на ногу. Ведущий внимательно выслушал и вошёл в моё положение:
— Когда все будут приседать — отжимайся.

И я пошёл отжиматься.

Последним упражнением дня была «скамья» — попарно мы садились на лежащую боксерскую грушу лицом друг к другу так, чтобы соприкасаться коленями. Я мог соприкасаться только одним коленом, второе было грациозной, как у контуженной утки, отклячено назад.

А дальше нужно было в течение минуты со всей скорости бить друг друга по лицу. Волшебство заключалось в следующем: пока ты сосредоточенно лупишь врага, то автоматически защищаешься. Но стоит только зассать и отклониться назад — и тут же выхватываешь в щи.

Это я сейчас использовал лексику настоящих мужчин.

Ещё мы пели. Тем же вечером, но уже не в спортзале. Нужно было всем вместе выйти куда-нибудь в людное место и, исполняя детские песни, напеть тридцать тысяч рублей. А потом перевести их в благотворительный фонд для какого-нибудь ребенка.

Как вы думаете, много ли в Петербурге желающих слушать, как тридцать мужиков с побитыми лицами хором орут охрипшими голосами «От улы-ыбки хмурый день светле-ей!» посреди вокзальной площади? С нарисованными вручную и наспех плакатами. Субботним ноябрьским вечером. В темноте. Под дождём.

А много ли, как вы думаете, тех, кто осмелится приблизиться и положить им в коробку денежку? Таких людей в Петербурге предостаточно, поэтому через пять часов у нас была нужная сумма.

Домой я вернулся за полночь, тихонько вполз на кровать... и тут началось самое сложное испытание во всём тренинге.

Потому что я понял: завтра я могу туда не идти.

Могу остаться здесь. Лежать. Вот прямо как сейчас. Упиваясь этой мыслью, я поставил три будильника. Гадское упрямство, откуда оно только взялось.

Утром я приехал в Рыбацкое, вышел из метро и, подтягивая ногу, проковылял к уже собравшимся участникам. Зам.глав.настоящего мужчины недолго и внимательно посмотрел на меня, хмыкнул и сказал: «Я думал, ты не придёшь». И этой фразой окупились все мои утренние страдания.

Потом мы прыгали с крыши на верёвке. На сам прыжок много сил не требовалось — просто за две секунды ты всасываешь в себя полтора кубометра воздуха, чтобы затем минуту болтаться на верёвке с затухающей амплитудой, как лягушка.

А вот лезть туда, откуда надо прыгнуть — вот это было сложнее. Там кирпичные уступы, а у тебя одна нога. И заканчивается восхождение вертикальной металлической фермой, по которой нужно забраться вверх, а потом сквозь нее перелезть на крышу. К крыше ферма небрежно прикручена проволочным кольцом и поэтому игриво колышется, пока ты на неё лезешь.

Мы вернулись в спортзал на финальный аккорд тренинга. Нет, не награждение. Бойцовский клуб. Всё как в кино: бинты, капа, круг из кричащих болельщиков. Одно не как в кино — по-настоящему дрался ты один раз в жизни в конце третьего класса.

Нас разбили на пары по весу и начали с самых лёгких, как назло. Так что за следующие полчаса я здорово насмотрелся на падающих без сознания людей и наслушался фраз вроде «ну ты полежи пока, сразу не вставай».

Раненое колено уже как следует распухло и не только не сгибалось, но и просто перестало держать вес. В круг я допрыгал на второй ноге.

А потом ведущий махнул рукой и... и я победил.

В какой-то момент противник остановился, замахал руками, через секунду изо рта у него выпала капа, а из носа хлынула кровь. Его взяли под руки и отвели в уголок, к дежурному санитару.

Ведущий подошел ко мне, поздравил с победой и сказал: «Ну ты тоже давай... это... к санитару». При этом смотрел он почему-то мне не в глаза, а куда-то выше.

«А что я? Я нормально!» — весело сказал я, перехватил его взгляд и потрогал рукой лоб. Лоб начинался почему-то гораздо раньше, чем я рассчитывал. В пылу драки урон не чувствовался, а теперь на лбу и левой половине головы была гигантская шишка. Ощупав уродство, я пошёл к санитару, а все, кому я попадался на глаза, тут же меркли и говорили «Ого».

Санитар посмотрел, отмахнулся от случайного участника, который притёрся рядом с советом «Может её это? Проткнуть?», попшикал мне лоб заморозкой и дал мазь от синяков.

Тренинг закончился.

Я оделся и с трудом нацепил очки — форма головы изменилась, очки не налезали. Подумал, чувствую ли себя настоящим мужчиной, но потом решил отложить это дело до прихода домой. Мысль про метро отбросил сразу — меня бы просто туда не пустили. Вся куртка в грязи, я подволакивал левую ногу, а исполинскую шишку было видно даже под шапкой.

Поэтому я вышел на дорогу, выбрал место потемнее и поймал машину. Стараясь не показывать лицо договорился о цене, открыл заднюю дверь, развернулся и неловко втянул себя на сиденье задом наперед. Иначе ногу было не упаковать. Водитель повернулся ко мне, встретился взглядом с шишкой и хотел что-то сказать, но передумал.

По пути я решил, что надо бы сначала зайти в аптеку, просто чтобы... не знаю, что-то наверняка пригодится. К счастью, посетителей в аптеке не было, а провизор был мужчиной. «Возможно, даже настоящим», — подумал я и посмотрел на него подозрительно.

Потом подошёл к кассе, стянул шапку и показал ему весь этот свой... рассвет мертвецов.
— Здравствуйте! Что посоветуете? — сказал я, имея в виду в целом себя.
— Я бы посоветовал к офтальмологу, — сказал провизор и посмотрел в сторону. Я повернулся туда же и наконец увидел себя в зеркало.

О.

От удара в лоб полопались сосуды в глазах и на меня смотрели совершенно красные белки. Это в дополнение к ссадинам по всему лицу и багровой шишке, густо намазанной болотного цвета мазью от синяков. Совершенно неуместно поверх всего этого были натянуты очки.

Когда я пришел домой, цель была ровно одна — не встретиться в общей прихожей с родителями. Но ничего, конечно, не получилось. Дверь была открыта и на меня смотрели так, как только могут смотреть на сына, вернувшегося домой без головы.

Я бы, ей-богу, предпочёл полежать, но папа выдал мне пакет с мороженой клюквой и сопроводил в травмпункт. Медсестра, которая строчила что-то в тетрадке, подняла голову и спросила:
— Заявление будете писать?
— Какое... заявление? — не понял я.
— Ну в милицию, какое!
— А! Нет. Это... спортивная травма.

А врач спросил:
— Нокаут был?
— Нет, — ответил я и даже немного выпрямился. — Нокаута не было!

А настоящим мужчиной я так и не стал.