Папиросы постоянно гасли под мелким дождём, осенним, холодным и затянувшимся.
Илья то и дело чиркал спичками, прятал робкий и несмелый огонёк в ладонях и быстрыми затяжками раскуривал в очередной раз папиросу. Хватало всего на одну затяжку.
- Плохая примета, - сказала вдруг Наташа дрожащим голосом. – Так люди говорят, - добавила как для пояснения.
- Мало ли что они говорят.
Наташа отрицательно покачала головой и старательно, как делала все время рандеву, уводила в сторону взгляд, пряча его от глаз Ильи. Она поёжилась, кутаясь в осеннюю куртку, схватила нечаянно за рукав его плаща. Смотря немного вкось, полным странных интонаций голосом, она спросила:
- Тебе нужно обязательно уезжать?
Вопрос застал его врасплох, хотя он его ожидал и даже подготовил короткий ответ.
- Тебе нужно обязательно именно сейчас уезжать?
Голос бледный и бесцветный, будто она репетировала роль в своём театре стоя в гримёрке перед зеркалом в отсутствие подруг.
Илья сжал зубы. Наташа услышала скрип.
- Не хочешь отвечать, не надо.
И снова тон чужой, постороннего человека. Илье прежде нравилась эта её покладистость, он подозревал, сколько сил и нервов тратилось ею. Но теперь его она разозлила.
Наташа почувствовала дискомфорт и злость друга, отпустила рукав, отвернулась лицом к проспекту, успевшему вымокнуть под дождём до «последней нитки», и сейчас масляно блестевшему в свете автомобильных фонарей.
Папироса снова погасла. Илья с усилием сделал несколько затяжек, надеясь раскурить папиросу, но в рот попали крупинки табака, вместе с ним нёбо и горло обожгла неприятная горечь.
Илья выбросил изо рта папиросу, собрал горькую слюну и сплюнул в сторону. Неприятное ощущение осталось, как и то же чувство от нынешней встречи.
- Наташа, ехать нужно, - голос Ильи показался ему чужим, - деньги на свадьбу…
Он осёкся. Наташа повернулась, снова схватила за рукав плаща.
- Свадьбу? Ты решился? Неужели? А как же мама?
- Наташа, ты странно изменилась за последнее время.
Она как-то по-мужски цыкнула ртом и дёрнула правой щекой.
- Нет, дорогой, - раньше она так к нему не обращалась. – Это ты сильно изменился за последние несколько дней.
Возможно, она хотела ещё что-то добавить, чувствовалось, она не высказалась. Её синие глаза увлажнились. Дрогнули губы. Илья видел её состояние: она была готова вот-вот разрыдаться. Хотя это могло быть очередным актёрством, актрисой она была в самом деле отличной. В театре ценили коллеги, и любила публика.
Наташа сдержалась. Сжала губы в узкую полоску и больше не промолвила ни слова. Наташа девушка с характером, она умела и весьма умело контролировать свои эмоции. Илья это признавал, объясняясь с ней, и откровенно признавался, что у него держать в узде эмоции плохо получается.
Илья закурил новую папиросу, с нею повторилась та же история, что с её сёстрами.
- Раньше были трубы выше, - усмехнулась Наташа, вышло это зло и прозвучало обидно, но Илья промолчал, не хотел портить и без того неудачный во всех отношениях вечер.
Папироса погасла от капли дождя. Илья старательно прикурил.
Стремительно темнело. Осенью дни коротки и влажные от дождя. Поднялся ветер, стало знобко. Илья посмотрел на Наташу, она старательно имитировала дурное настроение, но плечи её от холода подрагивали натурально.
Илья привлёк Наташу к себе, обнял за плечи, постарался поцеловать. Она увернулась на этот раз без всяких робостей и отрезала:
- Не надо!
Илья решил не сдаваться.
- Ты замёрзла. Пойдём ко мне.
И снова её резкое, как бритвой по венам:
- Нет!
Илья решил приступы не ослаблять:
- Почему? Решила мёрзнуть дальше?
Движением плеч она сбросила его руки.
- Сегодня ночую у родителей. Не спрашивай ничего. Объясню, когда вернёшься.
Дома дождь не лил, но папиросы продолжали упрямо гаснуть после каждой затяжки. Илья всю ночь напролёт перед отъездом тем и занимался, что раз за разом прикуривал и пускал тонкие струи дыма в потолок.
Три месяца пролетели быстро. Мама встретила его испуганным взглядом и попросила его поклясться, что он с собой ничего делать не будет. Илья усмехнулся и заверил маму, что и в мыслях такого нет.
- А в чём дело, мама?
Илья почувствовал, дело касается его отношений с Наташей, за три месяца она ни разу не ответила на его звонки.
Мама на кухне разлила чай по чашкам, выставила блюдце с печеньем, вазочку с вареньем. Села и увела взгляд в окно: на улице человек-невидимка плёл из снежных нитей удивительные узоры и разбрасывал по деревьям, машинам, дворам и домам.
- Всё равно у вас ничего путного не вышло. Она же артистка!
Это прозвучало приговором. Илья терпеливо ждал. Мама молчала. Они пили чай в тишине, тихое журчание радио разбавляло треском и шумом дремлющее пространство.
Внезапно мама спохватилась.
- Что это я все о постороннем и лишнем! Илюша, сынок, как отработалось?
- Хорошо. С деньгами приехал.
Мама похвалила:
- Деньги это хорошо.
Мама с неохотой уводит взгляд в окно и старательно молчит, только ложка в руке звенит, соприкасаясь с чашкой.
За окном мёл снег. По стеклу разбежались морозные узоры.
- Мама, что случилось?
- Да всё в порядке.
- Не темни.
Строгим взором, как в детстве, Илья помнил этот взгляд, когда нашкодит или напакостит, она посмотрела на сына.
- На следующий день после твоего отъезда Наташа уехала с режиссёром, своим новым мужем, в столицу.
- Всего-то! – воскликнул Илья и откинулся на спинку стула. А на душе скребли кошки. – Вот и стало всё на свои места, мама.
Именно, стало на свои места: и её холодность в последние недели, её намёки на плохое самочувствие, прямое указание на плохую примету. Вспомнились другие мелочи, которым он тогда не придавал значения.
- Раньше были трубы выше! – рассмеялся Илья.
Мама удивлённо посмотрела на сына, гадая, к чему он это говорит. А он смеялся с икотой, почти давясь от смеха.
- А нынче трубы пониже и дым пожиже, - закончил Илья, мама наблюдала за ним и не понимала, что с ним происходит.
С трудом успокоясь, Илья взял папиросу. Чиркнул спичкой. Прикурил жадно, жадно же затянулся, посмаковал дым и выпустил его вверх, следя за ним.
- Курил бы поменьше, - попросила мама. – Всё здоровье дымом уйдёт.
- Мелочи, мам, - отмахнулся Илья и затянулся.
Табак в гильзе стрелял, разбрасывал мелкие искры, трещал поленьями в камине.
И друг папироса погасла. Будто ветер задул или дождинка попала на огонёк попала.
Погасла папироса без дыма и запаха.
Илья с удивлением посмотрел на почерневшую головку папиросы и зачем-то глубоко втянул воздух носом, приблизив гильзу к лицу.
- Плохая примета, сынок, - произнесла мама.
Кашлянув, Илья ответил маме ровно, будто ничего не произошло:
- Хуже не бывает.
