В середине 90-х я жил в девятиэтажном доме на краю спального микрорайона. На лестничной клетке со мною соседствовали две семьи – богатая и бедная. Глава первого семейства был каким-то начальником среднего звена. Его жена занималась бизнесом – торговала на вещевом рынке. У супругов росла дочь, девочка кукольной внешности лет десяти. Родители в ней души не чаяли – вся жизнь их крутилась вокруг единственного ребёнка. Дочка занималась музыкой и танцами, её регулярно водили в бассейн и к репетитору по английскому. Училась она отлично, была вежливой и прилежной.
Во второй семье росло два сына-погодки. Братья постоянно бегали во дворе и верещали, дрались с соседскими пацанами, катались на качелях или на отцовом велосипеде, таскали в подъезд щенков и котят. Своими замашками они больше напоминали беспризорников. Родители этих мальчишек были обычными работягами, вкалывали с утра до вечера. Времена тогда были подлые – зарплату не платили по полгода, и семья эта выживала благодаря огороду, разбитому под, проходящей неподалёку, высоковольтной линией.
Однажды на лестничной площадке я встретил мать девочки. Разговорились. Тут открылась дверь соседней квартиры. Оттуда выскочила пара малолетних архаровцев. Отчаянно мутузя друг друга, они бросились вниз по лестнице. Вслед за ними вышла их мать. Она заметно округлилась, и это не прошло мимо нашего внимания. Беременная женщина поздоровалась и зашла в лифт.
- И куда они третьего рожают! – произнесла моя собеседница, когда двери лифта захлопнулись, и он поехал вниз.
- Если бог даёт, то почему бы не рожать? – сбанальничал я.
- Причём тут бог!? – возмутилась женщина. – Они двоих довести до ума не могут, а тут третьего собрались заводить. Сами нищеброды и нищебродов плодят! Что они своим детям дадут?
Этот вопрос меня поставил в тупик, а соседка говорила дальше:
- Тут, чтобы одного ребёнка на ноги поставить, столько денег нужно выкинуть, столько времени уделить! А эти голодранцы рожают и ни о чём не думают!
- Ну, знаете ли, дети иногда и не спрашивают. Берут и заводятся, – попытался я оправдать беременную соседку.
- Для таких случаев аборт существует, – отрезала бизнесменша.
Я невольно поморщился. Заметив мою реакцию, она усмехнулась:
- А, что? Я вот, в своё время сделала и не жалею. Ради будущего своего ребёнка приходиться чем-то жертвовать.
Я был слегка ошарашен её признанием.
- Зато я уверена, – продолжила женщина. – Что моя дочь будет всем обеспечена! А эти, – и она кивнула в сторону убежавших пацанов. – Будут, как их родители, жить в нищете. Вот скажите, зачем плодить нищету!?
На заданный вопрос у меня не было ответа, и я вставил ключ в замочную скважину.
***
Через пару месяцев мать двоих сыновей родила девочку. Ещё через полгода я съехал с той квартиры, но общие с соседями знакомые у меня остались. Они-то через много лет и рассказали мне о дальнейшей судьбе этих двух семей.
Единственная дочь своих родителей выросла. Кукольная внешность сменилась внешностью модельной. Девушка с отличием окончила школу и поступила в престижный институт. У неё появился жених. Впереди ждали блестящие перспективы, но всё рухнуло, когда врачи диагностировали у неё онкологию.
Больной давали не больше года – она прожила два. Сколько за это время было выплакано слёз, сколько потрачено сил и денег! Девушка месяцами пропадала в больницах, выезжала за рубеж на лечение, однако всё было тщетно. Она умерла.
Казалось бы, такое горе должно ещё сильнее объединить осиротевших родителей, однако всё получилось наоборот. Супруги принялись обвинять друг друга в смерти дочери, часто скандалить. В конце концов, муж подал на развод, оставив жене квартиру.
Брошенная, уже немолодая, женщина стала разбавлять одиночество алкоголем, искать утешение в случайных связях. Её бизнес развалился, друзья и родственники отвернулись от неё. Она опускалась всё ниже и ниже.
Так бы эта несчастная и пропала, но Господь распорядился по-иному. Инсульт неожиданно прервал её падение. Первыми, кто навестил больную в палате интенсивной терапии, были соседи. Те самые – голодранцы и нищеброды, которых она так презирала. К тому времени их младшей дочери было уже лет двенадцать.
Болезнь не прошла бесследно. Правая сторона тела оказалась частично парализованной. После выписки из больницы женщина, волоча ногу и прижимая к телу скрюченную руку, как неприкаянная бродила по пустой квартире, и никого из её родных не было рядом.
По настоянию матери, соседская девочка начала ухаживать за одиноким инвалидом. Она покупала продукты и лекарства, убирала в квартире, помогала решать мелкие житейские проблемы, просто общалась с больной. Она, была тем светлым лучиком, разгоняющим мрак безнадёги, горечи и одиночества.
В этом есть некий Промысел Божий. Девочка, рождение которой её соседка так упорно не принимала, в пору невыносимых страданий оказалась для этой самой соседки единственной опорой и утешением. Мои знакомые мне сказали, что перед смертью она стала называть её доченькой.
