Золотой

     Командирская каюта сияла всеми оттенками флотского великолепия. Большой глобус, с нанесенными на нем океанами, лукаво подмигивал морями портрету адмирала Нахимова, висящему на стенке-переборке между огромными окнами-иллюминаторами. На столе, похожим на взлетную палубу авианосца, серебряный репитер компаса сиял, как распятие, предвещая командиру будущие подвиги и победы в морских баталиях.
      Ареометр тихо спорил с барометром о том, кто из них главнее. Рядом, вся в алмазах, находилась стойка машинного телеграфа, указатель кавитирования которого стоял на отметке «Руками не трогать!» Кресло у стола было похоже на царский трон и это было справедливо. Командир на корабле был Богом, Царем и Воинским начальником в едином лице. В море, если было что не так, мог, как капитан пиратской шхуны, без суда и следствия вздернуть на реях любого члена экипажа или расстреляв перед строем, с колосниками на ногах выбросить за борт.
     В дверь-броняшку каюты раздался стук. Дверь открылась и на пороге-комингсе появился Золотой Лейтенант. Почему Золотой? Да потому что сейчас таких называют «мажорами», а в те старорежимные времена называли «Золотая молодежью».
     - Разрешите?
      Репродуктор общекорабельной трансляции, готовый любого на корабле послать матом в любую точку земного шара, с любопытством посмотрел на Лейтенанта. Сидящий в кресле, Командир повернул голову и участливо спросил вошедшего:
      - Что тебя ко привело к мне, отрок?
      - О, светоч корабельной службы! - ответил Лейтенант, опасливо посмотрев на висящий на переборке оранжевый, словно в крови, спасательный жилет, распятый, будто Христос на кресте. - Меня на корабле обижают и сомневаются в том, что я сын Адмирала. Пришел с просьбой, чтобы вы убедили всех, что я действительно его сын.
      Командир, вспомнив слова отца парня: «Плохих Лейтенантов не бывает. Это выдумки сраных командиров!», встал со своего трона, поправил свой решетчатый геморрой и подвел Лейтенанта к окну, откуда виднелся прекрасный вид на аквамариновое море.
      - А ты не пробовал, не как сын большого начальника, а как простой корабельный офицер заслужить уважение экипажа?
      - Уважения? – переспросил Золотой. - Чтобы не видеть белого света? Стоять ходовые вахты четыре через четыре, а между ними заниматься поносами и золотухой подчиненных матросов? Знать корабельное «железо» до винтика и заклепки? Уметь делать то, не зная, что и не иметь схода на берег месяцами?
      - Все-все, хватит! – Командир остановил словесный понос Лейтенант. - Я помогу тебе. Но как?
      - Очень просто! Хочу один день покомандовать кораблем, -  недолго думая, выпалил на одном дыхании Золотой отпрыск.
      - Ты просишь невозможного. Я не могу тебе доверить этого! Ты берешься нести такую службу, на которую у тебя не хватит ни сил, ни опыта, ни знаний. - пораженный Командир покачал головой.
      Через стекла окон каюты были видны грозные артиллерийские башни и ракетные пусковые установки. Щемящая тоска лежала на черных трубах торпедных аппаратов. Не принайтованная парусина на спардеке похотливо хлопала по бортам спасательной шлюпки.
      - Даже у меня, Великого и Могущественного, иногда кружится голова и захватывает дыхание, когда я управляю мощной газотурбинной колесницей запряженной многими десятками сотен вспотевших лошадей и мчусь на ней по морям и океанам сквозь пространство и время. - Командир, от сложной для него фразы, перевел дыхание. - Не требуй от меня такого опасного подарка, иначе твой отец порубит мое мужское естество на пятаки и скормит крабам. Попроси чего-нибудь другого!
      Лейтенант не хотел менять своего желания. Командир, хорошо знающий крутой нрав Адмирала, который мог одним движением брови «расклепать» одну большую звезду капитан 3 ранга, на четыре маленьких «капитанских», опять тяжело вздохнул. С болью в сердце надел на Лейтенанта свою командирскую фуражку, дал командирский презерватив, который не разу его не подводил и повел Лейтенанта в ходовую рубку корабля.
      Войдя в святая-святых, Командир еще раз предупредил Лейтенанта:
      - Одумайся пока есть время! Предоставь мне править Кораблем и защищать Родину - мать твою!
      Лейтенант не прислушался к мудрым словам опытного моряка. Тогда Командир сказал:
      - Вот машинный телеграф, который управляет табуном лошадей, заключенным в двигателе корабля! Серебряной уздечкой является его медная ручка. Лошади по морю бегут сами, только сдерживай уздечкой их бег. Не торопись, иначе потребуется большого труда их остановить. Торопливость тебе потребуется при ловле выговоров. - Командир, сделал паузу и вспомнил, как молодым старпомом впервые швартовался в базе, на полном ходу разворотив корму корабля о стенку пирса. - Направляя лошадей посредством штурвала, то есть вожжами внимательно следи за колеей. Не отклоняйся от нее ни вверх, ни вниз, иначе заденешь небо и сгоришь в лучах огненной славы или просто утонешь.
      В рубке сексуально стонал радар, раздавался гул микросхем, а невязка показывала цунами. Магнитный и компасный курсы спорили между собой о штурманских делах. Сигнальные огни приборов тихо отсвечивали фосфорным кладбищенским светом.
      Лейтенант, невнимательно слушавший Командира, с чумной радостью на ушах схватил ручку машинного телеграфа и двинул ее к отметке «Полный вперед». Корабль с громким фырканьем и ржанием взвился над волнами и помчался по фарватеру к выходу из военно-морской базы завязывать горизонт в морской узел. Лошади быстро пролетев боновые ворота, помчались в несусветную морскую даль, но вскоре ощутили, что корабль прыгает и мотается на бурунах волн, как ведро в проруби.
      Как только животные почувствовали отсутствие опытной командирской руки и не услышали матерных слов строгого и волевого возницы - они перестали бежать по колее и свернули на новую дорогу. К рифам.
      Лейтенант вздрогнул. Он совсем не знал дороги и не умел управлять таким табуном лошадей. Занятия в училище по навигации и живучести корабля проспал, а лоцию пропил в столичном кабаке.
      Гидроакустическая станция, не успев даже не мяукнув, затихла шваброй в углу ходовой рубки. Рулевую колонку ручного штурвала заклинило в одном положении, тахограф начал зашкаливать, а лаг вместо того, чтобы указывать скорость стал показывать температуру тещи старпома. Ревун был готов проорать «Отбой!», но какой тут к черту «отбой», когда лошади в движках будто сбесились и испуганно кинулись врассыпную спасаться на берег.
      Парень обернулся на Командира, но тот с закатанными к подволоку-потолку рубки блудливыми глазками, отрешенно стоял у табло аварийной сигнализаций, которая стала надрываться матерным криком и моргать драконовыми огнями.
      Лейтенант взглянул в иллюминатор и увидел приближающуюся землю. У него закружилась голова, он побледнел и колени начали выбивать друг об дружку знаковую мелодию «А море бушует и стонет, и бьет о корму корабля». Уздечка выпала из рук парня.
     Мораль притчи может и банальна, но верна: Быть Золотым Лейтенантом хорошо, но знание и опыт половым путем не передаются!