Соседка ,значит, моя, Марь Ванна, женщина, скажу я вам, - ягодка. Всё при ней, и муж был при ней, Петро, мастер «золотые зубы». Был, конечно, за ним грешок, был. Употреблял он всё «скатушкосшибательное», с палитуры всех цветов и вкусов начиная, и дихлофосом кончая. И ничего его не брало, всё ему, как зверю тому полосатому - жуку колорадскому, нипочём!
Марь Ванну только побаивался. Бегал от неё борзее, чем заяц от орла, иногда из дверей, ну и из окна, бывало, вываливался. Такие пируэты выделывал, как в грузинском ансамбле песни и пляски. Тут и дошкольнику ясно - уважал Марь Ванну.
Но однажды нашли Петра в скверике, калачиком свернувшегося, замёрзшего. Шёл, видимо, из шалманчика, как обычно, да отказали на этот раз колёса. Не довели до дома.
А Марь Ванна, я уже говорила, женщина видная, ладная из себя. А уж культурная, культурная какая! Балет страсть как любит! Все передачи про балет по телевизору пересмотрела.
Ну, сосед стал захаживать вечерами, чай пьют с сушками, разговоры ведут на темы разные, актуальные. Так, о браке, например. -Я,- говорит Кузьмич, к браку, Иванна, серьёзно отношусь. В брак человек вступает только раз, или два, ну, максимально, три, в крайнем случае,- четыре. Я ж, Ивановна, не мальчик, мне ж пятьдесят с хвостиком, ну, откровенно если, то хвостик мой на пятнадцать лет, ошибиться мне нельзя, Иванна!
И на лад у них вроде дело шло. Кузьмич, чтоб «принять» не по делу, так это ж ни-ни, ни граммулечки -капелюшечки.
И о Петрухе стала Марь Ванна вспоминать только как об «элементе чуждом и глубоко противном».
Сидят, значит, они с Кузьмичом , чаи распивают. Вот-вот готов Кузьмич уже напрячь свою энциклопедическую память , слова нужные собрать, но всегда в самый неподходящий момент Иванна телевизор включает. И, как назло - балет. Млеет Марь Ванна от балета ли, от чая ли, забывает про всё на свете, и про Кузьмича тоже. Да и как тут не забыть, если он шапку в охапку, и след простыл. Замечать стала Иванна странности какие-то за Кузьмичом : балета боится он пуще огня! И чтой-то с ним?
Уж как ни старалась Марь Ванна к приходу Кузьмича и картошечки обжарить, и лучком золотым присыпать, и огурчик тебе малосольный, и укропчик, но… придёт Кузьмич, посидит, и домой. Что ль ему, контингент не тот, что ли? Но однажды...Однажды! Иванна балет как раз смотрела, а тут Кузьмич. В пиджаке новом, с георгинами в руках (не иначе у Лучниковых срезал, у них только такие), и с порога: - Свататься я, Иванна!
И ни слова больше. И к телевизору по прямой! И смотрит! И языком прищёлкивает, уж то смеётся, то смеётся!
Страшно стало Марь Ванне, так и села на диван. С катушек сошёл Кузьмич, не иначе…Как внук Костя говорит, крыша поехала, наверное. Ах ты!
А Кузьмич хохочет до слёз, очки новые протирает. И откуда ж очки-то? Не носил вроде раньше? Совсем запуталась в мыслях Иванна, руки сложила на груди, а потом бах на колени перед иконой, и ну молиться! А Кузьмич так загадочно вдруг : - А они ж, окаянные, в трико! И снова одно и то же : - В трико, туды их в катушку!
…Не гас в этот вечер огонь в окне Марь Ванны до полуночи. Качались на шторке два тёмных силуэта рядышком у телевизора.
И рассказывал и пересказывал Кузьмич свою историю о том, как всё это время думал, что мужики-то в балете ну, это... без одёжи-то. Совсем!
-Думаю, что это ты, Иванна, так любишь смотреть балет этот, всё зыришься, зыришься, а меня аж колотит! Думаю, свихнулась баба на этом сексе. А нынче с горя решил , пойду стопку хрюкну. И что ты думаешь? Мимо аптеки шёл, решил очки забрать, давно заказал уже, а чтоб опробовать их, в универмаг зашёл, телевизор как раз работает. И балет тебе! Дай, думаю, без тебя гляну, на что это ты так лупишься! Глянул: пресвятая дева Мария! Да они же все как есть – одетые! А я ж без очков, хрыч старый, что выдумал, а? И успокоился я душой. Как пришёл домой, так прямиком к тебе. Уж прости меня, Иванна, прокольчик такой вот произошёл в моей биографии. Будь он неладен, балет этот!
…Утром провёл Кузьмич торжественно посреди улицы козу Дуську на верёвочке, а внук Славик привёз к дому Марь Ванны два чемодана и телевизор. Ещё из дверей крикнул Кузьмич по-хозяйски - " давай, Иванна, включай, балет сейчас будет!"
или луше 
