разорванного плаща.
- Вайи гар ру’куэ?/Где ты был?/ - резко спросила она.
- Прятался, - ответил он спокойно и серьезно.
- Прятался? В кантине у тви'лечек? Да?
- Ты же знаешь что это не так?
Она была просто в ярости. Ей хотелось его пристрелить.
- Я тебя убью сейчас! Тебя не было больше недели! Где ты был, я тебя спрашиваю?!
- Как Мандалор или как человек? - поинтересовался спокойно Тай.
И тут ее прорвало. Гнев достиг апогея.
- Ты понимаешь, что ты делаешь?!! У тебя ребенок под опекой!! И если тебя убьют, он останется один!! И что тогда делать мне?!! Что я ему скажу?!! Раздолбай!!
Т'орн негромко вздохнул.
- Ты чего кричишь, Кьяра? - серьезно спросил он. - Я все понимаю, а поэтому делаю. Потому что главный. Потому что должен.
- Да, такой главный, что непонятно где ты есть!!
Тай молчал и думал. Потом примирительно сказал ей:
- Ну, я же вернулся. Пришел. На своих двоих. Меня же не принесли, хотя могли бы. И когда-нибудь это случится.
- Этого еще не хватало! - горько сказала женщина.
Он вдруг подался вперед, ухватил ее за руку и быстро подтащил к себе, словно тросом из наручи, да так, что она оказалась сидящей на топчане рядом с ним, снял ее шлем и впечатал свои губы в ее. Крепко и сильно.
Она несколько раз хлопнула по его броне рукой в знак протеста, а потом обняла.
Она любила его, даже когда злилась. И это было взаимно. Зарывшись пальцами в его густые длинные темные волосы с заметной проседью, она не желала, чтобы он отпускал ее.
Но он все же сдержался и остановился. Почему? Ведь раньше бы он довел дело до финальной точки. Почему сейчас он ограничился лишь поцелуем?
Она заглянула в его голубые глаза и увидела в них боль. И забеспокоилась, понимая, что тут что-то не так.
- Тай Т'орн? Что? Ты.. Ты.. Ты ранен?- догадалась она и заметила его перемотанную ногу.
- Я прятался, чтобы выжить, - вздохнул он.
Видимо он попал в какую-то неприятную историю. Может, охотясь за очередным негодяем, чтобы получить свое вознаграждение, или столкнулся со штурмовым отрядом...
- Дай, осмотрю.
Она сняла перевязку, заставив его встать. Он еле стоял, опираясь на оружейный ствол.
Штанина была вся в крови. Сзади на бедре до коленного сгиба протянулась глубокая резаная рана. Мать-оружейница определила ее, как рану от виброклинка, а от коленного сгиба на икре рана была рваная и очень глубокая.
- Ты неудачно подложил адгезионную бомбу или тебя штурмовик покусал? - невесело пошутила женщина.
- Нет. Меня осколком задело.
- Осколком? Но стекла не оставляют таких ран.
- Меня. Задело. Осколком.
Тай начал терять терпение. Ему было плохо и больно.
На все пожелания пригласить Салиту и отправить его в госпиталь на гравеносилках, он ответил, что дойдет сам во избежание слухов.
- Мы скрываем отношения, и лучше никому не знать о них, Кьяр’ика. Не стоит привлекать внимание.
Ей пришлось закинуть его руку на плечи и подпереть, чтобы сопроводить к целителям. Так они и шли: он - одной рукой опираясь на импульсную винтовку и еле передвигая ноги, она - терпеливо подпирая и таща его.
Она слышала, как он негромко и грустно напевает под шлемом:
- Если можно было бы
Из бескара выковать,
Самое главное и только для себя...
Мать-оружейница отвлеклась и взглянула на статуэтку, вздохнула и вытащила из сундучка еще одну, похожую на Тай Т'орна с той же вырезанной на мандо'а надписью: "Таков путь!"
Ближе к обеду маленькое мандалорское посольство взошло на борт Лезвия Бритвы.
Мать-оружейница устроилась в кабине в кресле второго пилота. Еще одного места в кабине не было, и Тана просто уселась на пол у переборки. Мандо был мрачен, как никогда, лишь ребенок радовался гостям на корабле. Он залез на руки Таны, пытаясь не то утешить ее, не то с ней подружиться. Она не была против, приласкав его. Жрица посмотрела на них и печально вздохнула, сообразно с какими-то ее невеселыми мыслями.
Вскоре мандалорец посадил корабль недалеко от фермы и опустил трап. Он все выключил, желая оставить мальчика на борту, но поразмышляв пару минут, подставил ему бескаровую сумку. Прежде, чем закрыть клапан, он строго предупредил сына:
- Сиди тихо. Не вылезай. Не вмешивайся.
Малыш опустил ушки и испуганно посмотрел на отца. Он уже знал, когда папа так говорит, значит впереди какие-то неприятности. Ребенок вздохнул. Значит, папа опять будет драться с кем-то. Он бы и спросил, но не мог, а значит надо слушаться.
Мандо опять повезло: ни тускенов, ни джайвов в окрестностях фермы не было. Но на всякий случай импульсную винтовку он взял. Все трое, не считая Малыша, сидящего в сумке за спиной отца, сошли с корабля и направились к дому фермера. Впереди шла мать-оружейница, за ней Тана и замыкал это шествие, тяжело печатая шаг мандалорец.
Долгар уже давно заметил корабль Мандо, но он не ожидал, что вместо одного мандалорца будет трое. И эти трое шли к его дому. Форри отлично понимал, зачем они здесь. Он поставил защитное поле и взял в руки ружье, готовясь с боем защищать свой дом и свою семью.
Мать-оружейница остановилась в нескольких шагах от границы фермы и, сделав знак поднятой рукой, остановила и своих спутников. Сенсоры шлема показали ей наличие защитного поля.
- Вы Долгар Форри? - знакомым Мандо тоном, не терпящим возражений, спросила она.
- Да, я, - серьезно ответил мужчина нахмурившись. - И я знаю, зачем вы здесь. Уходите. Это моя семья.
- Никто с этим не спорит. Но мы пришли не для того, о чем вы подумали. Мы пришли поговорить с Вами и Вашей женой, а так же внести некоторое деловое предложение. Мы не затронем честь Вашей семьи. Наоборот, рады будем сотрудничать с Вами.
Фермер колебался. Он не знал, какая гарантия, что мандалорка говорит правду. Однако ствол ружья он опустил.
- Почему я должен вам верить?
- Разумный вопрос с Вашей стороны, но ненужный. У нас нет плохих намерений относительно Вашей семьи. Мы просто хотим помочь. И это дипломатический визит- не более того. Снимите защиту.
Долгар размышлял около десяти минут, согласовывая все "за" и "против", но решил, что ничего страшного не случится, если он впустит непрошеных гостей.
Несколько минут спустя четверо прошли в дом.
- Мы никогда не говорили мальчику, что он не наш. Прошу, пусть он ничего не знает, - взмолился фермер.
- Не волнуйтесь. Я ничего ему не скажу, - пообещала жрица, тон ее от надменного и жесткого перешел к деловому, будто она собиралась купить эту ферму.
- Мандо я знаю. Простите, а как мне называть Вас?
- Я глава и оружейник местной Мандалорской Диаспоры. Можете называть меня госпожа Оружейница. Думаю, у вас так принято. Рядом со мной настоящая мать Дайго, вы зовете его Котти. Мандо Вам знаком.
- Очень приятно, - смущенно пробормотал Форри, - Не каждый же день встречаешься с высоким должностным лицом.
Они миновали коридор, отделяющий входную лестницу от кухни, и вошли внутрь.
Госпожа Форри готовила, Котти помогал ей. Когда четверо появились там, она обернулась. Сначала на ее лице появилось выражение растерянности, а потом оно стало суровым.
- Котти, иди в свою комнату, приказала она, глядя на мандалорцев.
Мальчик послушно повернулся и вышел с кухни через вторую дверь, ведущую в жилые помещения.
Фермер подвинул матери-оружейнице стул и пригласил присесть. Тана и Мандо встали сзади от нее по обе стороны, как телохранители.
- Это госпожа Оружейница, - сказал он жене и повернулся к мандалорцам. - А это моя жена Мира, прошу познакомится.
- Приветствую. Рада знакомству, - с подчеркнутой вежливостью ответила мать-оружейница.
Мира молчала. Затем, сцепив пальцы, она уселась напротив нее.
- Я знаю, зачем вы тут. Я не отдам вам мальчика. Это мой ребенок. Уходите! - сурово промолвила фермерша.
- Мы пришли вовсе не за тем, чтоб его забрать, и понимаем, что он вам дорог.
- Тогда зачем вы здесь? Что вам тут надо?
- Мира, - с осуждением произнес ее муж, положив ей руку на плечо, - не надо так. Давай их выслушаем, что они предложат?
- С одной стороны, мы здесь, так как настоящая мать Дайго должна увидеть, что с ее ребенком все хорошо, что он жив и здоров, чтобы она не беспокоилась за него... - рассудительно сказала мандалорка, но Мира перебила ее.
- И что? Увидели? У него все хорошо. Уходите, - жестко отреагировала она.
Но мать-оружейница будто не заметила ее выпад и продолжила:
- С другой стороны, мы хотим предложить вам посильную помощь. Все же мальчик раньше принадлежал Татуинской общине мандалорцев, а мы своих не бросаем. Ваша семья теперь под защитой моих людей. И еще. Я открою счет, куда с общины будет отчисляться определенный процент для того, чтобы у вашего сына на момент совершеннолетия был капитал на дальнейшее образование.
Выражение лица фермерши снова сменилось с сурового на удивленное.
- Значит...вы не отберете его?
- Нет, - она смягчилась. - Я Вас понимаю. Это разобьет Вам сердце. Я сама вырастила такого найденыша. И его тоже чуть не убили. И я не знаю, отдала бы я его или нет. Я тоже женщина.
Взгляд Миры потеплел. Теперь она смотрела с интересом на гостью в броне и шлеме.
Возникла недолгая пауза. Жрица прокручивала в голове дальнейший ход беседы. Мира, похоже, была растеряна. Ее муж стоял, сложив руки на груди, и смотрел в пол.
Мандо чувствовал волнение Таны, которое не мог скрыть ни бескар, ни шлем. Он тихонько взял ее за руку, пытаясь поддержать. К счастью, его сын сидел в сумке смирно и не проявлял любопытства. Похоже, Малыш уснул, а может, помнил предупреждение отца и не горел желанием вылезти. Мандо молчал. Он не знал как и чем помочь в этой ситуации обеим сторонам, и от этого ему становилось не по себе. Он снова подумал о собственном сыне, которого если что, придется отдать настоящим родителям и от этого сердце у него сжималось. Он отлично понимал фермеров. Но и родителей его приемного сына он тоже понимал. Он уже не мог себе представить пустую кроватку или пустующий корабль, в котором никто нигде не лазает, не отвинчивает что-либо, никто не бежит ему навстречу и не мешает спать по ночам. Сама мысль, что он проснется ночью и обнаружит, что никто не сопит на его бескаре, не обнимает и некого держать на руках пугала его. Он любил мальчика, но должен был его отдать, оторвав у самого себя кусок души.
- Скажите, Мира, может ли Тана видеться с мальчиком? Или, например, наняться в няни? К тому же, учитывая прошлое Дайго, она может быть его инструктором и обучать видам боевых искусств: мальчик должен уметь защитить себя и своих родных, - жрица действовала очень осторожно, боясь потерять доброе расположение хозяев фермы.
- Я не думаю, что в этом есть какая-то необходимость, - женщина явно не хотела уступать. - Я всегда дома и Котти под моим присмотром, поэтому няня нам ни к чему. Он уже большой. А воевать тут не с кем, только если с тускенами и джайвами, но они сюда не суются. А негодяи сюда вряд ли полезут. У меня для защиты есть муж.
- Когда-то я думала точно так же на вашем месте, - печально вздохнула мать-оружейница.
- А что случилось?
- Он погиб на войне. Я пережила две войны и оккупацию родного мира.
Снова воцарилась тишина. Мандо не выдержал первым.
- Мира, у меня тоже сейчас на руках маленький найденыш. На меня возложена миссия либо воспитывать его, как собственного сына до его совершеннолетия, либо, при возможности найти его родителей отдать мальчика им. Я тоже не хочу, но это дело и долг чести. Отдать его, повернуться и уйти,
