Всех переселенных из Польши немцев их новые соседи считали поляками, а уж фрау Ковальски с ее польской фамилией и подавно. В детстве ее много дразнили. И позже всю ее жизнь при знакомстве ее часто спрашивали:
- Это польская фамилия?
И она сердито отвечала:
- Да, польская.
В конце войны ей было лет семь или восемь, так что получается, что училась на медсестру она в 1950-х годах.
Во время учебы девушки жили, как в монастыре. Только больница и общежитие для медсестер. Наружу им можно было выходить только раз в неделю на несколько часов.
Жалко, что я не расспросила ее подробнее о ее жизни. Хотя, возможно, она и не рассказала бы больше ничего. Довольно замкнутым она была человеком.
Ирмгард была старше ее лет на двадцать и была недовольна тем, что фрау Ковальски слишком серьезная. Например, она никогда не сплетничала. И никогда не рассказывала о своих мужчинах. Впечатление было, что она старая дева. А Ирмгард была замужем четыре раза и охотно рассказывала о своих мужьях, особенно о первом.
Один раз фрау Ковальски взяла меня и Ирмгард с собой к своему племяннику, крестьянину, то бишь фермеру, живущему в земле Шлезвиг-Гольштейн.
Он жил в длинном одноэтажном домике с низкими потолками, где комнаты переходили одна в другую. Гостиную почти целиком занимал стол. В соседнюю комнату надо было бы протискиваться мимо стола.
Дом стоял "среди долины ровной", примерно вот так:
В стороне от дома был большой каменный сарай, в нем жили куры. И посреди полей и лугов без единого дерева стояли несколько деревянных домиков, маленьких, почти как будки, для туристов - тоже собственность фермера, у которого мы были в гостях.
Привет, Алёна!