Завещание старой балерины.

разговаривала на лестнице с соседкой. Вы слышали, намечаются перевыборы губернатора, а кандидатуры – не приведи Господь! Мафия... – живо делилась услышанным Софья Васильевна.
  - Ах, Софа, мне откровенно говоря, не до того, извините. Вы ведь в отпуске. Не могли бы мы завтра утром встретиться... Ну, например, в сауне? Или где бы Вы хотели?
  - Надин, Вы забыли, что у меня давление. А после работы мы не могли бы поговорить?
  - Быть таким трудоголиком, как Вы – ненормально. Уделите хоть раз в жизни внимание себе, или мне в конце-концов. Далась Вам эта работа!
  - Что-нибудь случилось? – спохватилась Софья Васильевна, - Надин, Вы меня пугаете...
  - Что могло случиться?! Просто я хотела, чтобы Вы немного отдохнули. Кроме того у меня есть тема для обсуждения.
  - А давайте в таком случае вместе позавтракаем, - нашла подходящее решение Софья Васильевна, - У меня. Вы правы, нужно дать себе отдых, поспать, погулять. Да, кстати, Лида звонила мне сегодня. Она вышла из больницы. Мы могли бы на неделе её проведать. Ах, Надин, Вы как всегда правы – будем отдыхать.
- Ну и славно. Тогда часиков в девять я буду у Вас, хорошо?
  - Договорились.
  - Спокойной ночи, Софа.
  - Спокойной ночи, Надин.


  Вопреки пожеланиям Софьи Васильевны, Надежда Андреевна проворочалась всю ночь с боку на бок и заснула только под утро. Ей снилось, что она идёт по лесу, деревья цепляются ветками за её платье, а она всё бродит и никак не может найти выход. Она чувствует, что кто-то наблюдает за ней и идёт след в след. Она хочет обернуться и посмотреть, кто же преследует её в этом странном лесу. А может этот кто-то подскажет ей дорогу? Она наконец поворачивается... – и тут её разбудил телефонный звонок. Это была Софья Васильевна.
  - Ну где же Вы, Надин. Уже девять часов. Чай на столе, а Вы всё дома.
  - Знаете, я так плохо спала ночь, и только под утро задремала. Ну, надо же, девять часов! Извините, Софа, сию минуту буду у Вас. – И она, повесив трубку, побежала умываться. Про сон она забыла. Утро  было серым, невзрачным и Надежда Андреевна чувствовала себя разбитой. Но сделав пару наклонов у станка, она заметила, как кровь резвее побежала по её профессионально натренированному телу.
  До дома Софьи Васильевны было десять минут ходьбы. Наскоро покрасив губы (без этого она просто не выходила из дома), Надежда Андреевна побежала к подруге.

  - Какую же тему Вы хотели обсудить, - спросила Софья Васильевна после завтрака. Она, как всегда, закурила, держа мундштук красивой, но уже высохшей рукой. От долгих лет курения голос у неё стал низким по тональности. Где-то между баритоном и басом. Было интересно наблюдать, как реагировали окружающие, когда она произносила первую фразу. Принадлежность такого голоса к этой худой и прямой, как палка, старухе казалась странной до невероятности.
  - Да, да... Вы знаете, Софа, вчера у меня произошёл неприятный разговор с Фаечкой. Дело в том, что когда она пришла, я стала ей так, по-стариковски жаловаться, что мне в субботу плохо было. А она мне и говорит, что мол готова за мной ухаживать, но... В общем намекнула на вознаграждение. Я ей говорю, мол – у Вас, Фаечка, теперь совсем времени для меня не будет. Любовь, то-сё... А она мне ультиматум – мол подпишите завещание на меня, тогда я оставлю своего молодого человека и буду заниматься только Вами.
  Надежда Андреевна была опытной интриганкой. В мире богемы это, к сожаление, частое явление. А так как она всю свою сознательную жизнь провела в театре, в этом не было ничего удивительного. Атмосфера сплетен и интриг была для неё привычной средой обитания. И рассказывая Софье Васильевне о якобы происшедшем с Фаечкой разговоре, она лишь поменяла акценты, выдала удобный для себя вариант, и, кстати, не видела в этом ничего дурного.
  Софья Васильевна затянулась. Помолчала некоторое время и к удивлению Надежды Андреевны вдруг засмеялась.
  - Что такое. Софа, я не понимаю... – развела руками Надежда Андреевна.
  - Ничего, ничего. Просто я подумала, что это в принципе толковая мысль. Только мне не нравится, что она ставит на карту свою личную жизнь. Меркантильность меня не удивляет – век такой, а вот что она готова Олегом поступиться, это плохо. – Она задумалась, а потом ещё более уверенно произнесла, - Да, очень хорошая мысль. На Вашем месте, Надин, я бы посоветовала ей не делать опрометчивых шагов. Хотя, если Вы не против, я поговорю с нею. – Софья Васильевна недолго помолчала и продолжила, - Да, совершенно верно, у Вас ведь никого нет. И мы с годами не молодеем. А так, она будет рядом, а ещё лучше, если при этом она замуж выйдет...
  - Постойте, Софа, а обо мне Вы хоть чуть-чуть подумали?
  - Ах, оставьте, Надин. Я ведь Вас не первый десяток лет знаю, - и она смеясь обняла подругу за плечи.


                                                    *    *    *

  Один из законов Мэрфи звучит следующим образом: «Обстоятельства имеют обыкновение развиваться от плохого к худшему». У Олега же в настоящий момент всё в жизни происходило в прямо противоположном направлении. То есть – от хорошего к лучшему. Как говорится – «покатило». Во-первых – его утвердили руководителем и ведущим программы «Мир искусства», во-вторых – начали осуществляться его творческие планы и в третьих – он познакомился с Фаечкой.
  Три месяца назад был объявлен конкурс на замещение этой должности. Участники конкурса должны были представить проекты будущей программы, то есть – генеральную концепцию, план развития, общую характеристику рубрик и так далее.
  Как говорил великий Эйнштейн- «Теория должна быть сумасшедшей, чтобы в неё поверили». Именно из этих позиций и исходил Олег при написании своего проекта. Он сумел концептуально связать историю искусства с современностью, показав динамику развития различных его видов. Он исходил из принципа всеобъемлющего влияния духовности на развитие личности и человечества в целом. Но подход к раскрытию тем был далёк от теоретизирования. Это были встречи и беседы с конкретными людьми, с их настоящими биографиями. В общем – завернул так завернул. Там были и творческие вечера отдельных деятелей искусства, и телемосты с ближним и дальним зарубежьем, и прямые трансляции, и встречи поколений и много другое. Как он сам для себя определил, основная часть его проекта базировалась на крупных культурно-исторических темах. Исполнение требовало значительных затрат, что было невозможно без спонсорского участия. Короче, всё это было из области фантастики.
  Олег оформил проект, собрал нужные документы, отнёс всё это в соответствующий кабинет и забыл об этом. Как вдруг месяц назад его выдёргивают к руководству и объявляют о решении совета директоров. Весть эта сию секунду облетела телецентр. Все поздравляли его, кто-то открыто радовался, кто-то не очень... Как понимал Олег, поздравлять-то было особо не с чем. Назначение являлось лишь стартовым выстрелом. До победных фонфар было ещё очень далеко. Правда энергии, работоспособности, таланта ему было не занимать. Короче - путь открыт. Он руководитель, а значит мозговой центр программы, ему и карты в руки.

  Одной из первых в блоке «Вся наша жизнь – театр» он наметил программу «Вечер ветеранов сцены». Сценарий был готов, участники определены. Нужно было провести предварительные переговоры с ними, наметить общую линию разговора с каждым. При этом Олег исходил из принципа «свободного полёта» участника. Он был категорически против такой манеры ведения программы, когда ведущий, беспрестанно коментируя речь приглашённого участника программы, практически не давал ему возможности высказаться. Олег был убеждён, что ведущий должен оставаться в тени, только слегка направляя речь гостя в нужное русло. Справедливости ради нужно отметить, что бывают такие гости, которых не остановишь, они могут говорить  24 часа в сутки. Но на то ты и мастер своего дела. Одним словом, задача состоит не в том, чтобы демонстрировать свою эрудицию и компетентность в данной области, а чтобы дать возможность высказаться гостям программы. Задача несомненно трудная, но для этого и существует подготовительный период. Олег распределил предварительные встречи между ассистентами, а себе оставил встречу с госпожой Вильчинской.

  Однажды, примерно месяц назад, Олег заехал в театр, чтобы поговорить с главным режиссёром. Они успешно обсудили совместные планы, обговорили сроки и кандидатуры. Провожая Олега, главреж повёл его через левое крыло старинного здания, где был расположен музей театра, и показал галерею портретов артистов. Некоторые из них уже ушли из жизни, другие были на заслуженном отдыхе. Олег обратил внимание на лицо одной актрисы. На фотографии она была чуть старше, но... Это было почти невероятно, но сходство показалось ему поразительным. Выяснилось, что это балерина Вильчинская. Имя ничего не говорило Олегу, но лицо, выражение глаз, поворот головы, украшения... Всё было как на том портрете, который остался в семье от деда,бывшего генерала. С ним была связана одна трагическая история о прекрасной незнакомке, пылкой любви и пропаже фамильных драгоценностей. Олег точно знал, что с портрета была написана копия, но она исчезла, а вместе с ней и серьги его прабабушки по материнской линии, книгини Зильберштайн.
  Олег запросил архивные данные, перерыл все возможные справочники в местной библиотеке (где к счастью познакомился с Фаечкой) и выяснил, что балерина Вильчинская действительно в молодости работала в столичном театре, только тогда она носила фамилию Теплицкая. Одним словом и время её работы в столице и сходство с портретом указывало на то, что госпожа Вильчинская и прекрасная незнакомка – одно и то же лицо.

Исторя таинственного портрета

  Об этом в семье рассказывать не любили. Жизнь свою дед закончил неожиданно и глупо – застрелился из именного пистолета. Он сделал головокружительную карьеру ещё до войны. Войну начал полковником, а закончил в чине генерала. Всё шло великолепно. У него была прекрасная жена, трое детей – погодки. Сослуживцы завидовали ему. И вдруг поплзли слухи, что мол завёл любовницу – молодую красавицу-балерину. Завистникам конечно же на руку. Нашлись доброжелатели, рассказали жене. Она была женщиной умной, выдержанной, решила подождать, пока минует острый момент, ведь редкий мужчина после сорока лет не споткнётся. А генерал закусил удила, увяз - видно крепко его балерина прихватила. Эта история длилась лет пять. Генерал уж совсем семью забросил, заезжал лишь иногда переночевать, да с детьми увидеться. Жена затосковала. Дети к тому времени выросли - младший сын – ровесник его балерине.
  Как раз в это время и был написан портрет. Когда жена его случайно увидела, между супругами произошёл крупный разговор. Дело в том, что серьги, в которых была изображена балерина, принадлежали ей. Генерал повинился, что голову потерял, обещал серьги вернуть, прощенья просил, офицерской честью клялся. И, правду сказать, решительный и отчаянный он был человек. А через несколько дней нашли его на даче. Всё сходилось на том, что он сам застрелился, а портрет этот рядом лежал. Пока суд да дело, балерина из театра уволилась и сбежала. Пропали и серьги. Жена просила подробностей не обнародовать и