– Ну, про какое волшебство ты мне хочешь рассказать? – хоть принимал Иван Премудрый Матрёниху и не в тронном помещении, чести много, выглядел он так, как и подобает выглядеть князю, во всей красе.
Уж неизвестно, пусть в этом учёные с историками разбираются, только постепенно личный покой князя Ивана Премудрого стал превращаться в учёный кабинет, точь-в-точь, какие у профессоров, в университории. Был тут и стол письменный, здоровенный, иноземной работы, и глобус, тоже здоровенный и неизвестно для чего надобный. Ну и конечно все стены помещения были шкафами заставлены, а в них книг видимо–невидимо. Зачем человеку столько книг – нормальным людям непонятно. Но даже не это самое главное. Пусть ты даже все их прочёл, хотя вряд ли – жизни не хватит. За каким, спрашивается, ты их все сохраняешь?
Шкафы с книгами на Матрёниху никакого впечатления не произвели, подумаешь?! Книг она отродясь не видывала, слышала что есть такие, а для чего – ей было непонятно. Гораздо больше её поразил и даже испугал здоровенный глобус. Матрёниха – не дура–баба, догадалась, что это есть маленькая копия земли на которой она проживает. Почему догадалась? А потому что вспомнила: однажды какой–то проходящий мимо странник рассказывал, мол, земля на самом деле, она круглая, как тыква. Народ тогда уж очень долго смеялся над такой шуткой. Его за это даже не отлупили, наоборот, харчей с собой дали, уж очень всем брехня про круглую землю понравилось. Оказывается, если и врал тот придурошный, то не совсем. А вдруг как она и правда круглая, как тыква?
– А волшебство это, князь–величество, самое настоящее. – первое и единственное смущение от созерцания князя в блестящей одежде и здоровенного глобуса у Матрёнихи прошло и сейчас она чувствовала себя совершенно свободно, почти как в деревне.
– Вот и рассказывай, какое оно настоящее. – Ивану понравилось обращение к нему только–только изобретённое Матрёнихой, поэтому он не стал на неё кричать и злиться, хотя поначалу мысль такая присутствовала.
– Тут ведь просто так не расскажешь, оно лучше, когда показать.
– Слушай, тётка, если ты думаешь, что мне кроме как твои бредни слушать, заняться нечем, ошибаешься. Дел у меня, не в пример тебе, великое множество. Вот прикажу сейчас свести тебя на конюшню и выпороть, чтобы с неделю ни сесть, ни лечь не могла, тогда будешь знать.
– Ты, князь–величество, можешь приказать и выпороть меня, и жизни меня лишить. Можешь приказать, а вот оскорблять себя я не позволю, да и тебе стыдно. – Иван Премудрый глядя на преобразившуюся Матрёниху, аж слегка обалдел, правда вида не подал. – Никто меня ещё тёткой не называл, никому не позволяла, и тебе не позволю.
– Ну и как же тебя звать? – усмехнулся Иван Премудрый.
– Как люди зовут, так и ты зови, Матрёнихой.
– Как как?! – Иван держался из последних сил, чтобы не расхохотаться до слёз и не сползти со стула, от смеха разумеется.
– Матрёнихой! – громко, как будто Иван глухоманкой страдал, повторила Матрёниха.
– Матрёна значит. – уже серьёзно сказал Иван, а сам тем временем подумал: «Эта, Матрёниха, а та, Матрёна. Случайность? А что, если нет?».
– Сам ты, прости князь–величество, Матрёна. – попёрло Матрёниху, попёрло, не иначе за живое задели. – Это меня так люди называют в честь моей бабушки, её Матрёной звали, за всю ту помощь, которую она людям рассказывала и глаза на правду им раскрывала. А меня, меня Алёной батюшка с матушкой нарекли, а Матрёнихой люди зовут, потому я, как и моя бабушка, тоже всем людям только правду о жизни рассказываю.
– Понятно. – Иван, на то и Премудрый, понял, что перед ним обыкновенная деревенская сплетница. – Ну, тогда и мне расскажи, поведай правду, что у вас в деревне происходит?
– А происходит, князь–величество, у нас в деревне правда, очень даже сама по себе странная. – Матрёниха моментально переключилась на дело всей своей и бабушкиной жизни: правду народу рассказывать. – Появились у нас в деревне люди, чужие люди и неизвестно откуда появились.
Проживать они стали у Старика со Старухой. Старик, тот рыбу в Самом Синем море почитай уж сколько лет ловит, а Старуха, стало быть, всё по хозяйству. Народ спрашивал у них, мол, откуда у вас гости такие? А Старуха и говорит, что родственники погостить приехали. Только нет у них никаких таких родственников, потому что из родственников у них: два сына с жёнами и детями, и те в других местностях проживают. Люди эти, которые чужие, хоть и ведут себя тихо и смирно, но сразу видно – непростые люди, знатные, потому как уж очень сильно от наших, деревенских, отличаются.
– И чем же они отличаются?
– А тем, что… – и всё. Начатый было рассказ об отличиях чужих людей от деревенских повис в воздухе. Не иначе Матрёниха и сама не знала, чем они отличаются.
– Ладно, дальше–то что?
– Всё! – удивлённо глядя на Ивана Премудрого сказала Матрёниха, мол: «А чего тебе ещё надо? Здесь и так всё совершенно понятно!»
– Хорошо, разберёмся. – Иван понял, что большего от этой Алёны–Матрёнихи добиться не удастся. – Останешься пока при дворе, покуда всё не прояснится. Если всё так, как ты говоришь, определю тебя на службу, мне толковые люди надобны, ну а если наврала, не взыщи, получишь по–полной.
– Да что ты, князь–величество, да разве я когда позволю себе твоему величеству ложь говорить? Да разрази меня громом ясным с молнией! – запричитала Матрёниха. – А чего вы хотели? Уж очень ей перспектива княжеской службы по душе пришлась.
– Ладно, иди. – махнул рукой Иван Премудрый. – Да, как тебя на постой определили? Всем довольная?
– Благодарствую тебя, князь–величество, за доброе сердце и душу добрую твою, всем довольная. – запричитала Матрёниха не забывая кланяться.
– Тогда иди. – «Надо будет послать в ту деревню Тимофеевых хлопцев. Пусть проверят, что за люди такие? Вдруг как и пригодятся?»
***
Это вам не какая–то там Матрёниха, дело всей бабушкиной жизни продолжающая, а самая что ни на есть посланница самого царя Салтана – Матрёна Марковна. Тут понимать надо и реагировать соответствующим образом. Потому что любому дураку известно, царь Салтан – самый великий и могущественный государь из всех государей, что на земле проживают. Поэтому тронное помещение заранее было отмыто и начищено до блеска. Хоть и день был на дворе, позажигали свечи, все, сколько в канделябры поместилось, не пожалели. Правда дух от их горения дюже тяжёлый стоял, но это никого не беспокоило и не волновало, политесы, они обилия свечей требуют, поэтому терпели.
Ну и общество в виде свиты собралось весьма достойное. Если так рассудить, без этих самых политесов только сам князь Иван Премудрый, да Тимофей, родителями простого происхождения рождённые. Остальные все, даже стражники–гридни, не считая бояр, все как один, были знатных родов и происхождений. Но поскольку Иван Премудрый всё–таки был князем, и все с этим соглашались, на троне восседал он, а не какой–нибудь там боярин. Тимофей стоял по правую руку от него, как самый верный и надёжный помощник.
Специально отмытые от постоянного спанья музыканты заиграли какую–то торжественную мелодию и в тронное помещение вошла Матрёна Марковна сопровождаемая своей посольской свитой, тоже сплошь и рядом состоящей из людей знатного происхождения. В отличии от Ивана Премудрого одета она была попроще, всё–таки где князь, а где посланница, но тоже весьма красиво и нарядно.
От автора: Вы что же, думаете, если та – Матрёна, а эта – Матрёниха, то что, специально подстроено, что ли? Больно надо! По грибы хоть раз ходили? Вот. Если ходили, должны знать: все грибы находят исключительно по случайности, а никак не специально! Так и здесь, случайность такая получилась.
Не доходя пяти–шести шагов до трона Матрёна Марковна остановилась и немного склонила голову в знак приветствия и уважения, так получается. Этот, её такой маленький поклон конечно же можно было прочитать как малое уважение к персоне князя Ивана Премудрого, но он был компенсирован поклонами Матрёниной свиты, которая начала кланяться и шаркать ногами, кто во что горазд.
– Здравствуй, великий князь и государь, Иван Премудрый. – ещё раз немного поклонившись произнесла Матрёна Марковна.
– Здравствуй, посланница великая, Матрёна Марковна. – ответил Иван Премудрый. – как добралась, здорова ли?
– Благодарствую князь, – это политесы начались, без них никак. – хорошо добралась, потому и жива–здорова.
– Как здоровье великого государя, царя Салтана? – опять политесы.
– Благодарю, благодарю, князь. Жив и здоров наш великий государь, чего и тебе желает, и процветания твоему княжеству тоже.
После этого, правда там ещё минут двадцать всякую ерунду друг–другу говорили, Матрёна Марковна вручила Ивану Премудрому грамоту, от самого царя Салтана, подтверждающую полномочия Матрёны как посланницы.
Ну а после, знатные свиты и окружения аж дышать перестали от такого наглого вольнодумства и несоблюдения посольских законов веками применяемых. Иван Премудрый встал со своего трона, подошёл к Матрёне Марковне, взял её под руку: по–культурному взял, а не так, как вы подумали, и повёл к одной из стен тронного помещения у которой стоял стол с фруктами, кувшинами и кубками, и два кресла. Насчёт стола и всего прочего около него и на нём Иван Премудрый заранее распорядился. Никита, тот ничего не понял, зачем это оно всё нужно, подумал: очередная блажь княжескую голову посетила, но всё Иваном сказанное исполнил точь в точь, а вы как хотели?
***
– Теперь, Матрёна Марковна, когда у всех этих дармоедов возможностей подслушивать почти что нету можно и поговорить. – Сказал Иван Премудрый разливая по кубкам вино и пододвигая к Матрёне вазу с фруктами.
– Да, батюшка, так оно будет лучше. – согласилась Матрёна Марковна. – Толку от этих дармоедов никакого, а помеха очень даже большая.
– Слова мудрой женщины приятнее и целебнее самого дорого вина. – Иван Премудрый приподнял кубок и сделал хоть и неопределённое, но всем понятное движение им, мол, чокаемся. – Твоё здоровье, Матрёна Марковна.
Цена этим, хоть и красивым, но совершенно бесполезным словам Матрёне Марковне была совершенно понятна, но слишком по её мнению она была высока, чтобы платить. Ну а если человек платить отказывается, торговаться начинает: «Не смутишь ты меня, Ванечка, словесным дуреломом этим и уж тем более не купишь»:
– Слова, князь Иван Премудрый, какими бы они правильными ни были, так и останутся словами. – теперь уже Матрёна Марковна как бы называла цену. – Исконное золото и жемчуга все на свете, это дела, человеком делаемые. – Матрёна Марковна пригубила вино. – А если делаемы они человеком Премудрым, то никакое золото и никакие жемчуга с ними сравниться не могут. – «Вот так вот, получи, сам первым начал!»
– Согласен с тобой, Матрена Марковна, целиком и полностью согласен. – Иван Премудрый тоже пригубил вино. – «И где же её так разговаривать научили? Насколько мне известно, из простых она, в университории не обучалась. Да и не принимают баб в университорий. Вот чёртово племя! Ладно. Посмотрим, что дальше будет».
– Ну а если согласен, князь Иван Премудрый, – как ни в чём ни бывало продолжала Матрёна Марковна. – то требуется нам с тобой отдельный разговор, да такой, чтобы
