Как и обещала, Ясото начала вести наблюдение. Она приходила на постоялый двор регулярно каждый вечер, и не отходила от Сэйи ни на шаг. При этом весь ее вид говорил о том, что она при исполнении. И Чан-Оуэн отмечал про себя, что она прекрасный конвоир: молчаливый, незаметный и внимательный. Если Сэйя помогал обслуживать вечерних посетителей, она, не отрываясь, следила за ним из зала. Если он разносил белье и ужин в номера, она шла за ним на некотором расстоянии. И, если бы не Ди, она бы караулила его под дверью всю ночь. В этом плане ее чувство ответственности не знало границ.
Сэйя замечал следы сильной усталости на ее юном лице, что отнюдь не прибавляло ей красоты. Очевидно, она в полной мере выкладывалась в школе со своим отрядом, а потом с тем же усердием выполняла роль конвоира весь вечер и выходные. Сэйя так же знал, что она рано встает, чтобы успеть потренироваться перед уходом в военную школу, еще совсем на рассвете.
Долго так продолжаться не могло. Не прошло и двух недель, когда организм этой хрупкой девушки не выдержал. Как-то вечером они сидели у него в комнате. Бывали такие вечера, когда Сэйе не поручали никаких дел, и тогда им ничего не оставалось, как просто сидеть и молчать. Каждый думал о чем-то своем, и на удивление никто не испытывал дискомфорт. Такого легкого молчания Чан-Оуэн еще ни разу не переживал.
За окном звучала флейта Тацу. На столе медленно остывал ароматный чай. Обстановка создалась довольно романтичная, и Сэйя жалел, что не умеет рисовать, так как Кин в тот момент сидела в грациозной позе на коленях, слегка облокотившись о стену. Форма не давала ей расслабиться, поэтому прямота ее осанки завораживала. Но пленник старался не разглядывать ее пристально. Чтобы глаза не возвращались к этому притягательному образу, он отошел к окну и сел на подоконник. Снаружи бледно-розовым мутным пятном уходило солнце. Крыши домов-исполинов слегка румянились. Сэйя вспомнил бой на одной из них, как там было холодно, и невольно передернул плечами.
- Почему вы решили сражаться там? - спросил он, но ответа не последовало. Молодой человек обернулся и обнаружил, что Ясото спит, прислонившись к стене, как к родному человеку. Прядь волос упала на ее лицо, но Чан-Оуэн не стал ее поправлять, дабы не разбудить. Он достал из шкафа одеяло и аккуратно укрыл девушку.
Полюбовавшись ей некоторое время, он вышел на балкон и впервые пожалел, что не столкнулся с Тацу. Поразмыслив секунду-другую, Сэйя постучался в соседнюю дверь.
- Ди, можно к тебе?
- Входи. Кин-тян уже ушла?
- Не совсем..., она спит, - вполголоса сообщил пленник.
Тацу что-то писал, но тут же отложил кисть, услышав слова вошедшего.
- Я не стал ее тревожить. Подумал, что ей надо выспаться.
- Ты прав.
- Ведь в ее отсутствие ты за мной присматриваешь. Поэтому я пришел к тебе.
- Ты прав, - снова повторил Тацу, и, помолчав, спросил, - Тебе верить возможно?
- Да, мне можно верить, - усмехнулся Сэйя.
- Скажи, сколько такого оборудования есть? Только ты его имеешь? Оборудование для подъема.
- Да, оно есть только у меня.
- А рисунки есть?
- Да, есть чертежи.
- Кто-нибудь возьмет их?
- Вряд ли. Я надеюсь, - Чан-Оуэна и самого беспокоил этот вопрос.
- Хорошо. В шкафу футон есть, и другие вещи для сна есть тоже. Ты здесь будешь спать.
- Ладно. - Сэйя полез за спальными принадлежностями. - Тебе никто не говорил, что ты ужасно говоришь на языке Лиги.
- Я знаю, - спокойно ответил Тацу. - Поэтому я терплю твои фамильярные слова. Ты не говоришь Ди-сан, потому что не знаешь. Я думал долго, почему выучить не могу. Понял. Он не дает мне удовольствия. Учиться без удовольствия нельзя. Спи сейчас. Разговоры завтра.
- А ты? - спросил Сэйя, раскладывая футон.
- Конвоиры при пленниках не спят, - ответил Ди, присаживаясь у противоположной стены, в обнимку с мечом.
- Понял. Только не ругай Ясси за то, что она уснула.
- Да.
Чан-Оуэн вдруг подумал, что Тацу совсем неплохой парень, и сам удивился этой мысли. В этом до безобразия аккуратном человеке Сэйя всегда ощущал что-то отталкивающее. Он казался надменным. А его глаза пронизывали насквозь, как два лезвия. Сейчас же он сидел, серьезный, но спокойный, усталый, обычный, без пафоса. Бечевка на волосах немного ослабла, и это придало еще большую естественность его образу. Ди заметил на себе взгляд пленника и кивнул, намекая на то, чтобы тот уже начал засыпать, наконец.
- Как можно расслабиться, когда тут сидит человек с большим мечом, который меня вынужден терпеть, ведь я имел наглость занять его спальное место? - Чан-Оуэн приподнялся и серьезно заявил. - Я действительно тебя опасаюсь. Ты — очень мощный воин. Ты можешь заставить меня пожалеть о своем существовании, даже не доставая меч.
- Я к тебе неприязни не чувствую, - что-то вроде ухмылки промелькнуло на его лице. - Будь спокоен. Я зла тебе не сделаю. Но... мне не нравятся хлопоты, которые ты моей ученице даешь... доставляешь...
- Бывшей, - поправил его Сэйя.
- Это не так важно, - мягко возразил Ди. - Эти хлопоты приходят от нее к Винсенту и ко мне. - Две черные бездны обрушились на пленника.
- Упс, - Чан-Оуэн быстро улегся и укрылся одеялом чуть ли не с головой.
Весь следующий день Сэйя трудился, не покладая рук. Иногда, проходя мимо комнаты Ди, он замечал, как тот напряженно думал над какими-то записями. Вечером появилась Кин с таким выражением лица, словно вчера не произошло ничего необычного.
- Спасибо, что не сбежали, - проговорила она тихо, когда они входили в его комнату.
Сэйя пожал плечами, и нависло неловкое молчание, которое разбил стук в дверь. Это Тацу принес шахматы.
- От бездельничья (от автора: это не я ошиблась, это Тацу неправильно говорит) очень помогают, - объявил он, вежливо улыбаясь, и вызвал пленника на поединок. Чан-Оуэн играл раньше, причем довольно неплохо, но Ди оказался серьезным противником. Он ходил, почти не тратя времени на раздумья, и побеждал. Не дав Сэйе даже шанса отыграться, через несколько партий он, извинившись и сославшись на неотложные дела, удалился к себе. Казалось, что какая-то мысль внезапно пришла ему в голову, и он должен был ее обязательно проверить.
Тогда место бывшего учителя заняла Кин. Играла она намного хуже, и тут Сэйя не давал ей шансов на победу. Хотя один раз ей все же удалось одержать верх, и она ушла к себе очень довольная.
Теперь они проводили вечера за шахматной доской. Однако Ди больше не приходил. Он жег свет до самого утра и шелестел бумагой. Он мог исчезнуть на пол дня, никому ничего не сказав. Винсенту оставалось только вздыхать и качать головой. Возвращался его друг очень задумчивым. На все вопросы лишь отшучивался или вовсе игнорировал. Но в один из выходных он раскрыл свои карты.
В обед, когда все ели на кухне, чтобы не мешать посетителям, Ди произнес неожиданно громко:
- Мне нужно кое-что обсудить с вами. Здесь есть три капитана. Я думаю, это их заинтересует. Здесь пленник тоже. Он мне поможет рассказать. - Сэйя немного удивился, но продолжил поглощать содержимое тарелки, решив немного понаблюдать за происходящим.
Присутствующие слегка насторожились и переглядывались между собой. Особенно капитаны: блондин по имени Кэси Ди, девушка с длинной косой платинового оттенка Рэй Охара и Кин-тян.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Кэси. - Ты давно покинул армию и вряд ли у тебя есть право вмешиваться в наши дела, тем более обсуждать их при пленнике.
- Господа, - перебил его Винсент. - Думаю, стоит послушать Тацу, но не здесь, не в этом святом месте, и не за ритуалом приема пищи.
Все согласились и принялись усердно поглощать содержимое тарелок, восхваляя повара. Сэйю всегда удивляло отношение Форэта к кухне. Он проводил на ней очистительные обряды с молитвами и благовониями, мыл после каждой трапезы, настоятельно просил воздерживаться от разговоров за едой.
Собраться решили в комнате Тацу. Тот передал блондину какие-то бумаги со схемами и формулами.
- Онегай-симасу, онии-сан, - произнес Тацу, слегка поклонившись и опустив глаза.
Блондин смерил его недоверчивым взглядом и принялся тщательно изучать бумаги. Он даже сел за стол, чтобы было удобнее. Ясото говорила, что Тацу и Кэси братья, но в последнее время они не ладят. Причем «не ладят» - довольно мягкое определение их отношений. Сэйя замечал, что Кэси просто бесы рвали в присутствии брата.
- Коке (яп.: чушь), - буркнул блондин. – Кими га хигаймёзёда. Нэ, Тацу? (яп.: Тацу, у тебя паранойя).
- Что он сказал? - переспросил Сэйя.
- Тебе лучше не знать, - ответила стоявшая рядом Охара.
Винсент взял у него бумаги и некоторое время разглядывал их, затем молча передал их Охаре. В это время в дверь постучали, и горничная ввела еще одного капитана, мужчину в возрасте, с седеющими усами. После традиционных приветствий Рэй вручила бумаги вновь присоединившемуся. Тот буквально впился в них глазами, что-то несколько раз уточнял у Тацу. Бормоча себе под нос, он гладил свои усы, а все напряженно ждали. Сэйя блуждал в догадках, и его это нервировало. Наконец, капитан заговорил.
- Родзикару (яп.: логично). Ди Тацу-кун, кими ва какущин имасу ка? (яп.: Ди Тацу, ты уверен?)
- Хай. Маттаку. (яп.: Да. Абсолютно).
Капитан еще что-то промычал и вернул бумаги Ди, тот сразу же обратился к Сэйе.
- Гайдзин-сан. Вернее, Чан-Оуэн-сан. Посмотрите, пожалуйста. Может быть так? - он взял со стола еще одну пачку бумаг и вручил их пленнику. На них изображались те же схемы и цифры, только текст уже был написан на языке Лиги.
Записи содержали расчеты вероятности вторжения войск Лиги с южной стороны Ледяной стены, учитывая сроки создания необходимого оборудования и вес доспехов. Причем приводилось несколько возможных вариантов развития событий, а так же прилагалась общая методика расчетов прогнозов на иные варианты, в которой можно подставить только значения неизвестных, чтобы получить определенный результат. Сам материал основывался на данных последнего допроса, на котором как раз и присутствовал Тацу. Каждая буква, каждый символ были выведены красивым аккуратным подчерком, а схемы представляли собой образец чертежного мастерства. И сам текст был написан грамотно, без единой ошибки.
- Ди, ты... пишешь лучше, чем говоришь, - только и смог вымолвить Сэйя.
- Да, но я бумаги не за этим дал, - холодно ответил тот.
- Я понял... предполагаю, что это возможно, но только если мои разработки попадут к ним в руки.
- А это реально? - уточнил усатый капитан.
- Если сама Наполи Кляйн заинтересуется этим, то вероятность 100%, - с уверенностью ответил Сэйя.
Среди присутствующих пробежал ропот. Все имели неоднозначное мнение на этот счет.
- Боку ва субете о хакаримасу (яп.: Я обо всем позабочусь), - тихо сказал усатый капитан.
- Аригатоу годзаимасу, Воронин-сан, - поклонился Тацу, и мужчина ушел.
Следом разошлись и все остальные. Сэйя и его конвоир удалились в соседнюю комнату. Кин села на подушку возле низенького чайного стола, а пленник подошел к окну. Некоторое время стояла непроницаемая тишина, наполненная мыслями этих двоих. Чан-Оуэн думал, что любой из рассчитанных прогнозов
