Мне снился очень страшный сон. Я играл в русскую рулетку, на кону стояло всё, включая жизнь. Барабан, взведённый курок, холодное дуло револьвера у виска. Я почувствовал, что проиграю. У Фортуны свои лимиты. Но остановиться не смог, и тяжелый свинец навсегда выбил из моей головы желание играть в азартные игры. Еще мучительно и нелогично болела голова, хотя мёртвые на мигрени обычно не жалуются...
Проснувшись, я увидел сидящего на полу, совсем рядом с моей кроватью, Сергея. Мой друг застыл в "турецкой" позе и читал вслух "Черный обелиск" Ремарка. Читал негромко, но отчетливо.
- Друг, - тихо позвал я, - послушай, друг!
Сергей поднял на меня глаза, когда-то голубые, а теперь мутно-зеленые, как ленинградские болота.
- Друг, - повторил я, прикрыл на секунду веки, борясь с невыносимой болью в затылке, облизнул губы напильником, бывшим, по всей видимости, моим языком, и почти зашептал, - почему, почему! Почему ты решил в столь ранний субботний час, а мой хронометр подсказывает, что мы и уснули-то не больше трёх часов назад, почитать у изголовья моего ложа эту странную книгу, да еще и отнюдь не скрывая всей прелести своего прокуренного баритона? Теперь мне приснился плохой сон. Последняя попытка сыграть с судьбой и револьвером оказалась неудачной...
Сергей глубоко вздохнул, и после минутной паузы снизошёл до ответа:
- Мой бледный товарищ! В данный момент самый совершенный мозг в этой комнате работает в аварийном режиме, а потому я буду отвечать на твои вопросы и стенания по порядку, и начну с конца. Думаю, твоё сновидение ясно объясняет нам, хотя и с помощью незамысловатой метафоры, что лишней была не последняя попытка, а последняя бутылка "Гинесса", напитка коварного и тёмного. Бутылка эта значилась за номером пятнадцать, и вынужден заметить, что и предыдущие четырнадцать выпил именно ты. Она-то, подобно пуле тридцать восьмого калибра, и уничтожила остатки твоего бедного мозга. Далее. Ты, как человек не лишённый некоторой наблюдательности, заметил, что я читаю и читаю Ремарка. Лесть по поводу моего голоса я оставлю без внимания. Так вот, мой безбашенный друг! Путь к мудрости и совершенству не усеян лепестками роз. Он тернист и запутан, как лабиринт Минотавра. Эта книга, которую ты ввиду своей ограниченности назвал странной - нить Ариадны в моих дрожащих руках. Именно в таких ситуациях, наполненных отчаянием, болью, раскаянием...ох...да, именно в таких ситуациях следует читать Ремарка! Это освободит наши души от страдающего тела, сделает нас чище, светлее...так что прими моё чтение как некий неожиданный подарок. С прошедшим тебя, кстати!
Я попытался зажмуриться. "Убей его!" - мелькнула спасительная мысль. Но я поборол в себе дьявола и продолжил разговор.
- Друг. Но ведь ты не вкушал сатанинского варева беспутных ирландцев! Что же довело тебя до "Черного обелиска"? И позволь спросить, долго ли еще будет проходить очищение?
- Ты прав, у каждого своё испытание. Моим оказался коричневый напиток, который вы, по странной оренбургской прихоти, зовёте коньяком. Последняя рюмка, выпитая на брудершафт с прекрасной дамой, имени которой я не запомнил, завершила для меня вечер на несколько минорной ноте...я уснул за столом. Но ты этого уже не помнишь, потому что мирно почевал в ванной с другой, гораздо менее прекрасной дамой. Что же касается чтения, то я твёрдо намереваюсь прочесть не менее ста страниц, но пока застрял на десятой. Дело движется медленно из-за внезапных провалов в памяти и твоих навязчивых вопросов.
У меня чесались руки, но сил не было.
- Можно последнее желание?
- Разрешаю! - кивнул Сергей.
- Там, на кухне, стоит холодный белый шкаф...
Сергей снова вздохнул.
- Рано я похвалил твою наблюдательность. Будь ты человеком глубоким, давно бы заметил, что я стараюсь двигать только теми органами, которые необходимы для чтения. А именно: глазами, губами, языком, а так же большим и указательным пальцами правой руки. В моём состоянии трудно открывать америки и северные полюса, да и вообще - совершать подвиги. Но раз это последняя просьба...хорошо, я принесу пиво!
И он ушёл, с достоинством покачиваясь. А вернулся через пять минут с двумя бутылками холодного и светлого. Некоторое время мы молчали, воскрешение не распологает к разговорам. Вскоре Сергей водворился на прежнее место, вздрогнул, и посмотрел мне в глаза. О, этот взгляд я не забуду никогда! Так Карлсон смотрел на Малыша, застукав его с девушкой.
- Где Ремарк? - спросил друг голосом великого инквизитора.
- Там, где ему и место. Там, где находятся все классики. Там, откуда нет возврата...
- Ты выбросил книгу в мусоропровод?
В глазах Сергея стояли крупные слёзы.
- Нет! Она стоит на верхней полке самого большого шкафа. Чтобы достать её, нужен стул. Вчера тебе помог коньяк, ты справился. Но сейчас тебе не по силам это испытание. Я физически сильнее тебя, но лишь крайняя степень отчаяния помогла мне достигнуть цели. Так что ложись лучше спать, а через пару часов можешь продолжить поиск истины. Так будет лучше и для тебя, и для меня, и для Ремарка...
- Учти, - сказал Сергей взбивая подушку, - Ремарка я тебе никогда не прощу!
Я учёл, улыбнулся и уснул...
