впадал в непонятное, почти бессознательное состояние, и все начиналось заново.
Он чувствовал, еще немного и все произойдет, двигался все быстрее и быстрее, заставляя Омеру вскрикивать громче и громче. За минуту до того, как все кончилось, она вдруг сильно выгнулась в его руках и громко закричала, вцепившись в него и расцарапав до крови, и в этот момент из него уст вырвался громкий короткий стон, и он сильно выдохнул "ойййааа". Финал был мощный, похожий на залп из крупнокалиберного оружия...
Удовлетворившись друг другом, они лежали обнявшись. Джаррин выложился весь. Он обмяк, обнимая Омеру и пытаясь выровнять дыхание, был весь влажный, даже волосы. Спину жгло.
- Я, наверное, огорчил тебя. Я предупреждал, что это плохая идея, - сказал он тихо. – Прости, у меня давно так крышу не сносило.
Омера прижимала его голову к своей груди и ерошила его влажные волосы.
- Нет, не огорчил. Но...в следующий раз будь...помягче, Мандо, - ответила задумчиво Омера и пошутила. - Ты очень горячий, я боялась, что сгорю.
Дин улыбнулся. Он чувствовал с ее стороны любовь и мягкую ласку, которой со времен детства не испытывал. Сейчас он будто снова оказался маленьким мальчиком, сидящим на коленях у обнимающей его матери-оружейницы.
- Я благодарен тебе... - он поцеловал Омере руку. – Оми… Моя Оми.
Она гладила его по голове и плечам, прижимая к себе и слыша, как он тихо напевает:
- Если можно было бы
Из бескара выковать
Самое главное
И только для себя...
Хоть бескар весь изведешь,
Как бы ни был он хорош,
Самое главное выковать нельзя.
Чтобы было главное,
Крепкое и славное,
Нужно, чтобы честь была
Друг другу отдана.
Чтобы было ладное,
Больное и сладкое,
Необходимы двое:
Воин и его жена.
Целое единое,
Все пополам делимое,
Когда друг с другом вместе
И когда разделены.
Для нее любимый он,
Для него - любимая.
Подрастают воины,
В любви что рождены.
Сильный, рассудительный,
Верный, положительный,
Ответственный мужчина
Манд'алор семьи.
Готов ее он подержать,
Готов любить и уважать:
Жена в семье коммандер,
Как ни посмотри.
Где двое, там и трое,
Там вырастут герои.
Бескар куют горячим,
Лишь в форму он залит.
Здесь выстрел много стоит
Один из всей обоймы,
Стрелок что б меткий выиграл,
Как главный приз, двоих.
Если можно было бы
Из бескара выковать
Самое главное
И только для себя...
Даже если он хорош,
Знай, судьбы ты ни скуешь.
Самое главное выковать нельзя!
Она слушала его негромкое пение старой брачной мандалорской баллады. Голос был приятный, с небольшой хрипотцой. Когда он закончил петь, предваряя ее вопрос, сказал ей:
- Эту песню поют мужья своим женам на брачном ложе. Таков путь.
Он привстал и снова навис над ней. Она скользнула руками по его сильной груди. Женщина рассматривала его. Вот совсем свежий шрам, даже два, под шеей, вероятно, полученный в недавней борьбе с Хааденом или его приспешниками. Вон там, под сердцем тоже шрам, но какой-то не очень новый, а еще под ребрами. Еще один, пересекающий грудь, совсем старый, шрам на руке, тоже недавний...какой же жизнью он жил, чтобы заработать все это? Наемник, воин, жертва? У нее не было ответов на эти вопросы.
- Оми, послушай, я могу доверять тебе. Я знаю, ты не выдашь.
- И какую тайну ты хочешь мне доверить?
- Имя. Свое. Настоящее.
- Настоящее имя? – удивленно произнесла она.
- Да. Мандо...меня так назвал отец-мандалорец. Он спрятал меня, я был в имперских списках на уничтожение. В Убежище существует обычай менять найденышу имя. Не всегда, но в большинстве случаев.
- Кто же ты на самом деле?
- Меня зовут Дин Джаррин. Только свои знают об этом. Теперь и ты. Для всех я Мандо. Если хочешь пользоваться моим настоящим именем, оставь его для нас двоих.
Женщина вдруг притянула его к себе:
- Я люблю тебя... Дин.
Долгий поцелуй снова закончился неизбежностью для двоих. В этот раз он постарался быть намного нежнее со своей любимой.
Они провели вдвоем около трех счастливых часов, пока не вспомнили, что оставили детей одних. Мандо снова ушел в душ. Спина нестерпимо ссаднила. Он вернулся в каюту позже и принес с собой антисептик для промывания ран и бактаспрей, попросив Омеру обработать ему спину. Ее прикосновения снова словно током ударили, но он сдержался. Ему было больно, и эта боль гасила желание, сводя его на "нет".
Дин посидел еще немного в каюте, отослав Омеру в душ, и подождал, когда бакта впитается и начнет действовать. Оделся. Ему нашлось, что делать. Включив свет, он снял запачканый чехол с мандолорианского пледа и отправил его в очиститель. Можно было не следить за процессом: умная техника выключалась сама, как только операция чистки ткани была завершена.
Вскоре вернулась Омера.
- Мы пойдем в поселение разными путями, я сказала Винте, что собираюсь в лес за грибами. Не удивляйся, если тебя предупредят об этом.
Мандо кивнул.
- Да. Ей не стоит знать о происходящем. В поселке спрятаться некуда, в доме вдвоем быть ненадежно. Гораздо удобнее, когда есть куда идти.
Они вышли одновременно. Мандалорец поднял трап корабля. "Вроде бы не скрипит",- подумал Мандо, прислушиваясь к звуку подъемного механизма. С хлопком поднявшегося трапа активировалась охранная система.
Любимая уже хотела идти, подняв корзину, но Джаррин притянул ее к себе и, приподняв шлем, крепко поцеловал в губы.
- Я бы хотел еще раз побыть вдвоем с тобой, - сказал он.
- Если обещаешь, что в следующий раз не опалишь меня огнем из огнемета, - засмеялась женщина, провела рукой по его щеке под шлемом, – тогда я согласна.
Сейчас она чувствовала, что перестала его бояться.
- Ты мой муж, - напомнила она.
Через тепловой визор Дин просканировал окружающую обстановку на присутствие кого-либо, кто мог бы выдать их тайну. К счастью, в лесу никого не было.
- Ладно, - вздохнул он,- пойдем.
Винта осталась в доме с Малышом. Она подвинула его летающую колыбель к кровати, на которой спал Дин Джаррин и залезла на постель с ногами, сбросив обувь. Потом ее сморил сон и она прилегла. Девочка боялась заснуть и упустить братца из виду, она терпела, и все же сон оказался сильнее. Неожиданно кто-то обнял ее.
Винта еле разлепила веки. Малыш стоял с ней рядом и обнимал ее.
- Ви-и!
Она привстала, взяла его на руки, обняла и прилегла снова.
- Мама сказала, что тебе надо спать. Ты спи, а я присмотрю за тобой, - сказала Винта и чмокнула в нос мальчика. Он хихикнул, но послушался и улегся. Чувствуя его мягкие теплые ушки она задремала. Ее младший братец тоже прикрыл глаза. Минут через двадцать дети уже умиротворенно спали.
Женщина пробиралась по лесу в обход деревни, а Мандо уже пришел домой. Соседка предупредила его, что Омера ушла в лес, дети дома. Мандалорец кивнул, коротко поблагодарив, и вошел в дом. В доме стояла непривычная тишина. Ему это показалось подозрительным. Сначала он зашел в кухню - никого. В комнате Омеры и Винты тоже никого не было. Джаррин вытащил бластер из кобуры, держа его наготове, осторожно заглянул в свою комнату и опустил оружие. Он просто стоял и лыбился под шлемом, любуясь на чудную картину. Дети крепко спали, развалившись на его кровати и обнимая друг друга. Настоящие маленькие брат и сестра. Однако он что-то задел рукой, и это что-то упало на деревянный пол, громко загремев.
«Надо было эту доску в амбар вытащить», - подосадовал Дин. Звук разбудил ребятишек. Винта открыла глаза и села на кровати, обнимая братика, который потер большие темные глазки маленькими ручками.
- Папа! - радостно вскрикнули дети в один голос.
Прятаться смысла не имело. Мандо убрал оружие и вошел в комнату, сняв шлем. Еще пару минут и он уже обнимал своих детей так, будто не видел их целый год. Кто-то обнял всех троих. Винта и Малыш подняли глаза.
- Мама!
- Сегодня я пожарю на ужин еще грибов, - сказала она. – Надеюсь, вы вели себя хорошо? Не ссорились?
- Они лучшие дети в ближайшем парсеке, - заверил жену посмеивающийся Мандо.
- Значит, они заслужили праздник, - заулыбалась Омера.
- Я помогу, дорогая. Кстати, может быть грибы пожарить на открытом огне?
- Что ж, ты в этом мастер.
- Ма, я помогу тебе их почистить, - отозвалась Винта.
Затем, грибы были почищены, мандалорец снова развел на дворе огонь, и пока дрова прогорали, он нарезал крупные грибы на тонкие ломтики и завернул в них мелко покрошенный криль, смешав с солью и специями, а после выложил эти маленькие рулеты на решетку, посыпав рядом более мелкие грибы и овощи. Когда все было готово, он ушел в дом и попробовал все первый. Счел, что все прилично приготовилось, и аккуратно снял с решетки, положив разогреваться вчерашнее мясо.
Солнце садилось, а небольшая семейка Дина Джаррина сидела на кухне и чинно ужинала.
- Па, где ты научился так здорово готовить? - спросила Винта.
Дин вспомнил ответ Т'орна на подобный вопрос.
- В походах, - коротко сказал он.
Малыш прошел "пищевое испытание" рыбой и грибами. Все усвоилось хорошо, поэтому он сидел и довольствовался двумя рулетиками с крилем и овощами. Все было горячее, и для него еду специально остудили. Мандо мелко покрошил мальцу мясо и положил в тарелку. Салатовое чудо извозилось, уписывая еду и Джаррину прибавилось забот хорошенько оттереть его руки и весело ухмыляющуюся, довольную мордашку.
- Что ж ты так увозился, малой? Нехорошо! - нахмурился отец. - Ты же не гамморианец какой-нибудь. Осталось только захрюкать.
Но мальчик был доволен жизнью и едой, поэтому воспринял ворчание папы без особой печали. После ужина, пока Омера с дочерью прибирали со стола и все мыли, у Мандо тоже нашлись дела, например, затушить кострище, посыпав его слоем грунта. Далее он сам отмыл решетку для жарки и убрал до востребования. Дети носились по двору и играли во что-то. "Пусть играют, им положено", - улыбнулся Мандо, вспомнив, как он играл с Пазом, Килредом, Ори’Вердом и мальчиком-тви'лекком в догонялки. Тви'лекка звали Тин Чат'Лама. Он погиб, защищая Убежище, когда Гидеон вторгся туда. Доспехи Тина лежали под грудой таких же, и шлем находился в куче шлемов погибших мандалорцев. У Мандо сжалось сердце от жалости. Он дружил с ним. Тин был веселый и жизнерадостный, он никогда не показывал, что ему грустно или страшно. Этот мальчишка, "умник", как его называл Паз, был настоящим другом. Сколько раз они были на волосок от наказания, но Тин никогда не выдавал их, а однажды получил за всех, сказав, что он виноват. Мандо до сих пор было стыдно, что он малодушно промолчал. Правда, юного тви'лекка наказали символически: драить и смазывать бластеры бойцов весь день, от рассвета до заката с краткими перерывами на трапезу...Теперь Тина нет.
Мандалорец устал за сегодняшний день. Если бы он был один, то махнул бы на все рукой и ушел спать, но наигравшийся сын требовал внимания и...хорошей ванны. Для этих целей Омера принесла детское корытце, в котором раньше купала дочку, и Мандо хорошенько искупал в нем мальчика. Завернутый в банную детскую простыню, ребенок еще больше стал напоминать младенца. Греясь в папиных руках, он вопросительно посмотрел на отца.
- Папа, э-э-э-у-у-у-а-а-а...
- Да, малой, сейчас переоденемся. Мокрая ткань, я знаю. Терпи.
Уже в доме на мальчика надели мандалорскую рубашку для дальнейшего сна. Омера подогрела в чашке молоко банты, которое муж принес днем раньше из охладителя на корабле, и отдала ее Малышу. Тот с
