восхищением на лице; затем, не выдержав, тоже потянулся к инструменту, и, когда рука Эль-Ронта уходила в левую половину коробочки, осторожно дергал за нужные струны справа, и дополнительные ноты идеально встраивались в основную партию.
Вместе они играли в наступающих сумерках, при неярком оранжевом свете.
* * *
Присев на кровать, Эль-Ронт осторожно смазал губы лежащего увлажняющей мазью из плоской коробочки, затем взял плошку с бледно-желтой смесью, напоминающей пюре.
— Не могу, — чуть покачал головой Маура. — Сегодня особенно плохо.
— Я знаю, — тихо произнес Эль-Ронт. — Но тебе нужно поддерживать силы.
— Для чего?
Вместо ответа правитель набрал небольшую ложку и поднес к губам лежащего.
Маура нехотя подчинился, с трудом глотая.
— Кисло…
— Это уменьшит тошноту.
Съев, сколько мог, мой хозяин отвернулся, и Эль-Ронт опустил посуду, глядя прямо перед собой.
— Что?.. — спросил Маура, дотягиваясь до его пальцев.
Эль-Ронт отставил плошку на столик и взял обе его руки, держа их между своими.
— Я еще раз говорил с Эль-Сонром. Эль-Регир и Эль-Эдан оба хотели стать твоими танру́н [8]. Эль-Эдан оказался наиболее подходящим. Через двое суток он будет здесь, на платформе это еще быстрее, чем по воде. Риск отторжения очень велик, из-за того, что твоя мать — ана, и сейчас твоему телу будет особенно трудно справиться с инородным материалом…
— И Эль-Сонр сказал, что слишком поздно, да? — спокойно добавил Маура в образовавшейся паузе. — И что я вообще не переживу этой операции. Тогда, на берегу… я услышал это в твоем голосе. Ты уже знал результаты.
— Это было его мнение, но я не обязан с ним соглашаться, — твердо сказал правитель. — Я не хочу подвергать тебя лишним страданиям. Но пока есть хоть малый шанс, мы попробуем и сделаем все возможное.
— Нет, — тихо, но решительно возразил мой хозяин. — Отмени это, запрети Эль-Эдану прилетать. Я все читал. Это риск и для него.
— Осложнения при пересадке случаются крайне редко.
— Но случаются.
— Это не повод ничего не предпринимать. И мы все к этому готовы.
— Я не готов.
— Маура, — настойчиво проговорил Эль-Ронт. — Тебе нельзя сдаваться. Это единственный шанс и моя ответственность.
— И мое тело.
Продолговатые веки Эль-Ронта опустились, скрывая боль.
— Отец… Не надо. Я так… устал. Я хочу только… отдохнуть, — очень тихо сказал лежащий.
— Обсудим подробности, когда тебе станет немного лучше, — произнес чужак, словно хватаясь за соломинку. — Сейчас я не имею права требовать от тебя такого решения.
— Мое решение не изменится, — прерывисто выдохнув, возразил Маура. — Ты как-то сказал, что я сильный, но в этом ты ошибся. Я оказался слишком слабым. — Он отвернул лицо, не сдержав навернувшихся на глаза слез.
— Это не так, — Эль-Ронт тепло приложил руку к его щеке, заставляя посмотреть на него, затем вновь взял его руки, грея их между своих ладоней. — В тебе нет слабости, ир мье.
— А-те лам, бáаб [9], — прошептал Маура. Слезы уже открыто струились по его щекам.
— Аг лам а-те, Эль-Маур [10], — ответил Эль-Ронт дрогнувшим голосом.
Маура потянулся к нему, и правитель помог ему сесть, и руки моего хозяина обвили плечи чужака, а голова склонилась на его плечо.
Заняв место рядом на кровати и опираясь спиной на подушки, Эль-Ронт прижимал к себе и легонько укачивал худое изможденное тело, гладя длинной темной ладонью взмокшие пряди медных волос, касаясь щекой горячей макушки.
И в прохладной послеполуденной тишине комнаты чужак запел нечто, напоминающее мотив без слов; однако в его интонациях было больше, чем возможно было передать словами. Странные переливчатые звуки, какие вряд ли смог бы с такой тонкостью и мягкостью издать человек, похожие на протяжное мелодичное гудение, но невероятно ласкающие слух. Эти звуки успокаивали его сына, и вот уже разгладились морщинки от напряженно сведенных бровей, а на губах заиграла легкая улыбка. Маура мирно спал, отдыхая на узкой груди, в которой израненное, пробитое сердце чужака неровно билось, отдавая безмерную отцовскую любовь тому, кто был так долго ее лишен, и только теперь согласился ее принять.
* * *
Услышав тихий стон со стороны кровати, сидевший у стола обернулся и быстро приблизился к спящему, когда тот резко очнулся от своего кошмара, тяжело дыша и жадно хватая ртом воздух.
— Я здесь. — Эль-Ронт положил руку поверх одеяла, успокаивающе поглаживая его по груди и животу. — Это был сон.
Постепенно придя в себя, лежащий устало посмотрел на него.
— Опять этот огонь… я горел в нем заживо… Столько взрывов, рушились целые здания… Здания выше деревьев… И эти черные летающие лодки, только намного больше, чем те из Румина… А потом я видел остальных детей из прозрачной клетки, в которой мы жили… Я вдруг вспомнил их имена и лица… Их окровавленные тела среди осколков… Почему эти кошмары никак не прекратятся?
— Ты слишком многое пережил, чтобы это прошло бесследно, — вздохнул его слушатель. — Во сне преграды ослабевают, и все подавляемое вырывается наружу. Но это хорошо, таким образом ты избавляешься от боли. Так же, как и когда говоришь об этом.
Маура медленно кивнул.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил чужак.
— Нормально, — хозяин сел на кровати. — Уже совсем не лихорадит.
Эль-Ронт немного подержал ладонь на его влажном лбу, проверяя сам, затем кивнул и отошел обратно к своему рабочему месту, давая вставшему пойти умыться и привести себя в порядок.
— Так ты еще и тел-нетри́? [11] — вернувшись, удивленно спросил хозяин, разглядывая стол, усыпанный мелкими гибкими прозрачными трубочками и металлическими нитями, который был принесен прямо в спальню, чтобы Эль-Ронт мог находиться неподалеку от спящего.
— Нет, это всего лишь базовая сборка деталей для будущего светопроводника, — улыбнулся правитель. — Мне просто нужно было себя занять. Я здесь в качестве советчика по условиям полета, только как лекарь.
Он указал на свободный край скамьи, и Маура сел рядом.
— С помощью информации и оборудования из Четвертого центра мы вновь попытаемся достроить корабль, — продолжил чужак. — А этот прибор позволит нам послать световой сигнал. Если там остались живые, и будет получен ответ…
— У вас получится… вернуться? — треснувшим голосом спросил мой хозяин.
— Не раньше, чем родятся внуки наших внуков. И, конечно, мы с тобой к тому времени будем уже в других телах.
— Можно мне попробовать? — кивнул Маура на детали.
Правитель пододвинул ему часть тонких гибких трубочек, в которые вдевал блестящие нити:
— Нанизывай по две, а концы сгибай в форме петли, вот так, — показал он, и Маура присоединился к работе.
Тут взгляд его упал на развернутый измятый свиток, лежащий в углу стола.
— Это же… — глаза Маура расширились, — это те задания, которые ты мне дал! Ты их для чего-то использовал?!
— Это вие́н [12] для расчета скоростей и расстояний. Там почти не было ошибок. Ты очень помог в нашем деле, за что и я, и здешняя команда тебе благодарны. Зная твою неусидчивость, я не ожидал, что ты вообще за них возьмешься.
Некоторое время они продолжали молча.
— Мы… действительно жили раньше? — спросил мой хозяин.
— И не только мы. Все, кто находится в Созданном мире.
— Почему я ничего не помню? О прошлом?
Эль-Ронт оторвался от работы и взглянул на него.
— Из-за рождения в этом теле. Люди, как правило, не помнят. Забвение — это дар тем, кто еще не осознал себя.
— Расскажи мне, — в голосе просившего звучало отчаяние. — Расскажи мне еще о нашем доме.
Чужак придвинулся ближе, поднося пальцы к голове Маура.
— Если ты готов, я покажу тебе.
Мой хозяин сам взял его руку и порывисто прижал к своему виску.
В его раскрытых потемневших глазах отчаяние сменялось нарастающим потрясением, затем радостью с заблестевшими росинками слез; затем умиротворенностью и покоем.
— Это время до последней войны, до того, как были разрушены многие ва́ркир [13] и выжжены равнины, — пояснил Эль-Ронт. — Итми́н. Он не так красив, как Кон-терра [14], но это…
— Наш дом.
— Да.
— И ты правда все это помнишь? То, что было много тысячелетий назад?
— Видимо, наши тела и гинтри́нир лучше приспособлены для переноса информации. Самое необходимое, и то, что врезалось в сознание, остается. Разумеется, очень многие детали стираются, иначе тяжело было бы снова оказываться в детском теле. Есть и преимущества, и недостатки. Так же, как и в телах аннан.
— А… я там был когда-нибудь? — с надеждой спросил Маура. — С тобой?
— Да. Ты был моим братом, по крайней мере однажды. И боевым товарищем, когда мы плечом к плечу сражались с нашими врагами.
— Так ты… сразу это узнал? Когда в первый раз меня увидел?
— Нет, — покачал головой правитель. — Не сразу. Только тогда, когда вновь увидел тебя на пристани, полмесяца назад. Тру́ут позволяется только между членами нынешней семьи, а иначе считается преступлением. Мы намеренно подавляем любой глубокий контакт, когда смотрим в глаза. Но, возможно, это иногда происходит помимо воли, на самом неосознанном уровне. Так или иначе, сейчас новый период жизни, другое место и другое время. Нет нужды оглядываться на прошлое, если из него извлечены должные уроки.
— Значит, наверняка я уже совершал такие же ошибки… — сокрушенно сказал Маура. — И не смог этого понять…
— Каждый раз дается новый шанс, — заверил его правитель. — И ты каждый день можешь понимать, исправлять, начинать заново. Осознавать то, кем ты являешься, независимо от твоего прошлого или будущего.
Маура зябко поежился, и Эль-Ронт, сняв свою легкую коричневую куртку, накинул ее на плечи сидящего рядом, затем придвинулся ближе, прижав его к себе и согревая.
— Мне все время кажется, что это какой-то очень долгий странный сон, — тихо сказал Маура. — И я никак не могу проснуться.
— Каждую отдельную жизнь можно назвать сном, именно потому, что она временна. Но связь между всеми нами, наши мысли и чувства — реальны.
— Значит, когда я умру, то на самом деле проснусь? — заключил хозяин.
— Именно так, — подтвердил объяснявший. — Есть только смерть тела, ибо оно состоит из материи, а материя имеет свойство изнашиваться и разрушаться. А мы, настоящие, состоим из энергии. Она не разрушается, только переходит из одного состояния в другое. Мы вечны, Маура. Хотя это не уменьшает горя от потери и разлуки.
По щеке моего хозяина скатилась слеза, упав на свиток с расчетами.
— Я хотел бы… снова встретиться и отправиться с тобой… Обратно… — прошептал Маура. — Если бы это было возможно…
— Это возможно. Только если тебя здесь больше ничего не держит, — ответил Эль-Ронт.
Спрашивающий надолго умолк, прислонившись головой к плечу отца и задумавшись.
— У тебя еще будет время решить, — мягко произнес правитель. — Сейчас тебе нужен покой.
После полудня Эль-Ронт заглянул в комнату, где Маура читал с развернутой серебристой пластины, полулежа на кровати и опираясь на локоть. Вместо одеяла он уютно укрылся курткой правителя.
— Мне нужно уходить на совещание, — сообщил Эль-Ронт. — Вернусь к вечеру.
— Хорошо. Я буду в порядке, — с улыбкой заверил его Маура, видя, что тот медлит на пороге.
Стоящий улыбнулся в ответ, наконец позволив себе
