В конце июля 1826 г., сразу после казни 5-ти вождей восстания 14 декабря 1825 г., Николай I прибыл в Москву для торжественного обряда коронации на русский престол. Еще до коронации ему передали анонимный донос, в котором речь шла от Московском университете. Анонимный автор писал: «Просвещение в науках только тогда полезно Государству, когда ум и сердце юношей озаряются вместе с оными светом Божественного учения и строгой нравственности. Но в Московском университете, а паче в Благородном пансионе Московского университета не токмо не обращают внимания на их душевные свойства, но даже не имеют ни малейшего надзора за их поведением. Профессора знакомят юношей с пагубной философией нынешнего века, дают полную свободу их пылким страстям и способ заражать умы младших их сотоварищей. Вследствие такой необузданности, и к несчастью общему, видим мы, что сии воспитанники не уважают закона, не почитают своих родителей и не признают над собой никакой власти».
Сейчас, конечно, так не пишут, но общий смысл этого доноса понятен также, как понятен смысл доноса Екатерины Мизулиной на Юрия Дудя.
Надо сказать, что в то время Московский университет имел такой же негласный статус, какой был недавно у Высшей школы экономики (ВШЭ) в Москве. Это был далеко не первый донос начальству на Московский университет, но, именно ему был дан ход. Николай I долго не мудрствовал, поступил просто. Он не стал искать своего проверенного человека, чтобы тот возглавил философскую кафедру. Он просто запретил философию в российских университетах.
Консервативный и реакционный стиль правления Николая I можно понять. Ведь его вхождение во власть сопровождала не мифическая «цветная революция», а вполне реальная попытка вооруженного мятежа.
Между тем, анонимный доносчик не остановился на общих вопросах, и перешел к частностям. Далее он писал: «Я привожу здесь в пример университетского воспитаания отрывки из поэмы московского студента Александра Полежаева под заглавием «Сашка» и наполненной развратными картинами и самыми пагубными для юношества мыслями».
Поэма Александра Полежаева «Сашка» - это пародия на 1-ю главу «Евгения Онегина» Александра Пушкина. Никакого разврата в ней нет; по нынешним временам — это верх целомудрия. За разврат автор доноса, по всей видимости, принял иронический тон изложения. А Николая I, скорее всего, рассердила политическая направленность автора поэмы. Там есть такие строки: « А ты, козлиными брадами // Лишь пресловутая земля, // Умы гнетущая цепями, // Отчизна глупая моя! // Когда тебе настанет время // Очнуться в дикости своей? // Когда ты свергнешь с себя бремя // Своих презренных палачей?». Такого политического разврата Николай I стерпеть не мог.
Что было дальше, можно узнать из книги «Былое и думы» Александра Герцена. Вот этот отрывок: «Тайная полиция доставила ему поэму Полежаева… И вот в одну ночь, часа в три, ректор будит Полежаева, велит одеться в мундир и сойти в правление. Там его ждет попечитель. Осмотрев, все ли пуговицы на его мундире и нет ли лишних, он без всякого объяснения пригласил Полежаева в свою карету и увез. Привез он его к министру народного просвещения. Министр сажает Полежаева в свою карету и тоже везет – но, на этот раз, уж прямо к государю. (…) Государь стоял, опершись на бюро, и говорил с Ливеном. Он бросил на взошедшего испытующий и злой взгляд, в руке у него была тетрадь.
– Ты ли, – спросил он, – сочинил эти стихи?
– Я, – отвечал Полежаев.
–Вот, князь,– продолжал государь, – вот я вам дам образчик университетского воспитания, я вам покажу, чему учатся там молодые люди. Читай эту тетрадь вслух, – прибавил он, обращаясь снова к Полежаеву.
Волнение Полежаева было так сильно, что он не мог читать. Взгляд Николая неподвижно остановился на нем. Я знаю этот взгляд и ни одного не знаю страшнее, безнадежнее этого серо-бесцветного, холодного, оловянного взгляда.
– Я не могу, – сказал Полежаев.
– Читай! – закричал высочайший фельдфебель.
Этот крик воротил силу Полежаеву, он развернул тетрадь. Никогда, говорил он, я не видывал «Сашку» так переписанного и на такой славной бумаге.
Сначала ему было трудно читать, потом, одушевляясь более и более, он громко и живо дочитал поэму до конца. В местах особенно резких государь делал знак рукой министру. Министр закрывал глаза от ужаса.
– Что скажете? – спросил Николай по окончании чтения. – Я положу предел этому разврату, это все еще следы, последние остатки; я их искореню. Какого он поведения?
Министр, разумеется, не знал его поведения, но в нем проснулось что-то человеческое, и он сказал:
– Превосходнейшего поведения, в. в.
– Этот отзыв тебя спас, но наказать тебя надобно, для примера другим. Хочешь в военную службу?
Полежаев молчал.
– Я тебе даю военной службой средство очиститься. Что же, хочешь?
– Я должен повиноваться, – отвечал Полежаев.».
По этой сцене Александр Галич написал в 1965 г. «Гусарскую песню».
По личному распоряжению государя Александр Полежаев был определен унтер-офицером в Бутырский пехотный полк. В армии над ним издевались; он сбежал из полка, его поймали разжаловали в рядовые и определили в Московский пехотный полк. Он служил в Чечне и Дагестане, дослужился до офицерского чина и умер от скоротечной чахотки и 1838 г. Ему было 33 года.
