За дверью сразу стало видно, кто здесь истинный хозяин: судья резко сбавил высокомерный тон и, подобострастно поглядывая на Главного министра, спросил:
- Ваше сиятельство, какое будет ваше мнение по данному вопросу?
Драмер де Сваниль вместо ответа окинул меня изучающим взглядом. Я тоже воспользовался возможностью рассмотреть вблизи отца моего врага, да еще имеющего такой огромный вес в Империи. Это был коренастый, рыжеволосый мужчина. Хотя в чертах лица проскальзывало что-то свинуховское, как и у Конрада, но его умный, волевой, проницательный взгляд настолько мощно гипнотизировал собеседника, что вряд ли у кого хватило бы духу пошутить над внешностью Главного министра. Подозреваю, что большинство людей терялись под напором властности и высокомерия, которые Драмер де Сваниль щедро транслировал окружающим. Но я был настолько сконцентрирован на своей цели, что вместо ожидаемого впадения в смятенный трепет хладнокровно перешел на магическое зрение и продолжил изучение. Аура Драмера де Сваниля напоминала пульсирующего ежа. А вот внутри иголок проглядывалось...
- Итак, молодой человек, - наконец удостоил меня репликой Главный министр, прервав мои изыскания, - я еще не решил окончательно, верить вам или нет. Но я слишком давно и хорошо знаю упрямый прямолинейный характер барона Мартина де Ружана. Его невозможно переубедить в чем-либо. Все свои выводы он делает самостоятельно и борется за них до конца. И если он разглядел в вас нечто, достойное запроса в священный Бархатный чертог, то сегодня же вы подвергнетесь процедуре слепка личности в присутствии надлежащей комиссии.
- Благодаря вас за вашу мудрость и проницательность, - как можно дипломатичнее проговорил я.
Кем бы ни являлся Драмер де Сваниль, но от него зависело слишком многое в Империи, чтобы сейчас необдуманно продолжать проявлять бунтарство. Всегда можно успеть нажить врагов; намного сложнее, не выдав своих намерений и взглядов, добиться поставленной цели. Если все пойдет, как я планирую, то мы еще не раз встретимся с его сиятельством и мне придется с ним как-то взаимодействовать.
Снова окатив меня изучающим взглядом, Главный министр резко развернулся к судье:
- Можете объявить, что дело приостанавливается до прихода из Бархатного чертога ответа на запрос. Кроме этого, сегодня же вы отправите опекуну Лэрри де Гренвиля предписание незамедлительно явиться в столицу. Цель вызова графу Маркусу де Виллану не раскрывать и по приезду велеть сразу же связаться со мной. На этом пока все.
- Ваше сиятельство, - обратился я к Главному министру, - прошу пересмотреть условия моего пребывания в тюрьме. В настоящее время меня содержат в камере, не соответствующей моему статусу.
Даже не взглянув в мою сторону, Драмер де Сваниль кинул судье:
- После сегодняшнего заседания поместите его в одиночную камеру в западном крыле под усиленную охрану и обеспечьте всем необходимым. Думаю, нам пора возвращаться: у меня на сегодня намечено слишком много дел государственной важности, чтобы тратить время впустую.
- Слушаюсь, ваше сиятельство, - пригибаясь, словно преданный пес перед хозяином, залебезил судья.
Но Главный министр, даже не дослушав, энергично шагнул в зал. Я вдогонку снова кинул взгляд на его ауру... Пульсирующий еж... Что-то знакомое...
Ладно, потом повспоминаю. Сейчас надо сосредоточиться на других вещах.
При нашем появлении зал затих. Судья прошествовал на свое место и торжественно объявил:
- В соответствии с Процессуальным уложением суд постановил: в связи с вновь всплывшими обстоятельствами направить запрос на идентификацию личности обвиняемого в Бархатный чертог. До этого момента рассмотрение дела о нападении на аристократа Конрада де Сваниля приостанавливается. Заседание считаю закрытым.
***
В тот же день прямо в здании суда в присутствии нескольких важных и богато разодетых господ с меня сняли слепок личности, положили считывающий кристалл в прочный ящик на небольшую подушечку и опечатали несколько раз. После этого ящик торжественно передали группе бесстрастных дренеев в бархатных одеяниях и с позолоченными рогами, которые внимательно наблюдали за процедурой. Последние, коротко кивнув, немедленно удалились под цокот тяжелых копыт.
Одиночная камера, в которую меня поместили, хотя и оказалась небольшой, но зато опрятной и со всеми удобствами. Приняв душ, я с наслаждением улегся на чистые простыни в выданной казенной одежде. Мою старую, пропахшую нечистотами и кишащую паразитами, унесли, чтобы привести в порядок. Поразительно, насколько все в мире относительно: после ужасов Преисподней даже узкая тюремная койка показалась мне райским ложем, а вскоре принесенный обед - верхом кулинарного искусства. На всякий случай я просканировал магическим взглядом стены. Как и следовало ожидать, все было нашпиговано мощными охранными заклинаниями. Со всей твердостью дав себе зарок бодрствовать до последнего, чтобы возможные враги не застали меня врасплох, я тут же бездарно провалился в сон.
Так прошла неделя. Тюремщики приносили мне еду и все необходимое, но на любые попытки завести разговор упорно отмалчивались. Безопасники больше меня не беспокоили, и я даже слегка расслабился.
Перед вторым заседанием суда мне предложили нового защитника. Ну нет, хватит, я уже не верю всем этим продажным судейским крысам. Тем более, что мне в камеру принесли такую гору затребованной литературы, что я теперь мог спокойно посостязаться с местными юристами в знании законов.
В этот раз народу в зале набралось намного больше. Да еще за окнами и входными дверьми слышался приглушенный гул: видимо, не всем желающим хватило места. Но основные действующие лица остались все те же.
Тем временем прозвучал гонг и над залом разнесся голос распорядителя:
- Тишина. После второго сигнала начинается процесс. Нарушители порядка будут удалены из зала немедленно.
Судья, важно поднявшись на трибуну и грохнув молотком по специальной дощечке на столе, объявил:
- Сейчас в рамках основного дела о нападении на аристократа будет рассмотрено дело об установлении личности обвиняемого. В день предыдущего заседания в присутствии комиссии и священнослужителей из Бархатного чертога был снят слепок личности обвиняемого и направлен в святилище. С минуты на минуту мы ожидаем прибытие хранителя с вердиктом. Прошу сохранять тишину. На всякий случай я обязан задать вопрос обвиняемому: не желает ли он изменить свои показания?
- Нет, - твердо ответил я. - Все сказанное мной прежде - абсолютная правда. Я - потомственный аристократ Лэрри Тимуан Алистер де Гренвиль, имеющий права на наследование титула и герцогства Гренвиль.
- Хорошо, - кивнул судья.
Тем временем я начал рассматривать противоположную трибуну. Конрад сидел бледный, сжав губы и устремив взгляд в сторону. Главный министр олицетворял хладнокровное величие. Их защитники деловито перекладывали бумаги.
Спустя несколько минут распорядитель процесса объявил:
- Прибыла делегация из Бархатного чертога.
- Прошу провести делегацию в зал, - провозгласил судья.
Раздался цокот копыт и в зале появились дренеи в бархатных одеяниях. Среди них выделялся один, с наиболее украшенными золотом толстыми рогами. Он важно процокал на центральную трибуну и положил перед собой опечатанный ящичек. Зал замер.
- Властью, данный нам Верховным волхвом Бархатного чертога, - возвестил дреней, - перед лицом богов Прави, Нави и Яви торжественно клянемся, что запрос суда об установлении личности человека произведен максимально точно и бесстрастно. Результат помещен в данный ковчег и опечатан в присутствии независимой комиссии. Сейчас мной будут вскрыты печати и оглашен результат.
Дреней свел ладони и между ними заискрилась радуга. Направив ее на ящик, он произвел ряд манипуляций и крышка со звоном сдвинулась в сторону. Все затаили дыхание. Дреней достал кристалл и свиток. Развернув последний, он зачитал содержание всем присутствующим:
- Настоящий документ составлен в присутствии... (далее шел перечень лиц ) и гласит следующее. Девятнадцать лет назад, сразу после рождения старшего сына герцога Мерсо Валентино Демиуса де Гренвиля, в присутствии надлежащей комиссии был снят слепок личности с милорда Лэрри Тимуана Алистера де Гренвиля. В связи с важностью вышеозначенных особ через два года был снят повторный слепок личности, который оказался идентичным первому. Все это свидетельствует о предельной точности исходного слепка. Неделю назад был сделан слепок с лица, по мнению суда в настоящее время находящегося на этой трибуне, - дреней указал в мою сторону. - На всякий случай я обязан сравнить данные кристалла, на который неделю назад был записан слепок, с представленным лицом.
Дреней подошел ко мне и приложил кристалл, потом вернулся на центральную трибуну и объявил:
- Все верно, именно с данного лица был сделан слепок. Итак, объявляю результат исследования.
В зале наступила такая тишина, что было слышно, как тикают часы на стене над судьей. Дреней же продолжил:
- Сего дня и числа священнослужители Бархатного чертога подтверждают, что означенное лицо является милордом Лэрри Тимуаном Алистером де Гренвилем!
Что тут началось! Публика повскакивала с мест. Многие заапплодировали. Девушки, которые в прошлый раз шуршали плакатами, начали бросать цветы в сторону моей трибуны, причем так активно, что я еле увернулся от парочки особо тяжелых букетов. Судья сначала долго орал, призывая к тишине, бил молотком об стол, потом устало махнул рукой и откинулся в кресле.
Когда наконец все успокоились, судья объявил:
- Суд удаляется для вынесения решения по делу.
Он нырнул в свою комнату, а вслед за ним направился Главный министр. Уж не знаю, о чем они говорили на этот раз, но вскоре судья вернулся и огласил:
- В связи с делом об установлении личности обвиняемого было доказано, что он является потомственным аристократом Лэрри Тимуаном Алистером де Гренвилем. В соответствии с действующим законодательством, в частности, со статьей двести пять Имперской декларации, мелкие стычки между аристократами, которые не привели к тяжелому увечью или смерти, не являются преступлением и могут быть разрешены за счет примирения сторон. Милорд Лэрри де Гренвиль, желаете ли вы попросить возможности примирения с господином Конрадом де Сванилем?
Так, намек понятен. Сейчас глупо было бы разыгрывать гордыню, поэтому я встал и заявил:
- Да, я выражаю желание примириться с Конрадом де Сванилем.
- Господин Конрад де Сваниль, принимаете ли вы предложение о примирении?
Мой враг чуть не взорвался от злости, но его отец кинул такой грозный взгляд, что сынок, в испуге втянув рыжую свинуховскую голову в плечи, ответил согласием.
- По древнему обычаю попрошу закрепить примирение сторон дружеским рукопожатием, - объявил судья.
Мы вышли в центр зала и с такой силой сжали руки, что чуть пальцы не переломали. Думаю, мы бы с большим удовольствием придушили друг друга, но вместо этого развернулись к публике и даже сумели выдавить подобие улыбок. Уф, в тяжелом бою было легче.
Зал встретил этот спектакль новыми аплодисментами. После того, как
