Привезли меня в больницу около двух часов ночи. Располагалась больница в здании, построенном около двухсот лет назад, так что внутренне убранство никак не было похоже на лечебное учреждение. Я шёл по коридору, и не слышал шума своих шагов, настолько мягкое было покрытие на полу. Но от внешнего великолепия не осталось и следа, когда мы подошли к посту.
- С чем новенький? – невольным сонным голосом спросила сестра.
- Пневмония – коротко повторил диагноз врач скорой.
- И куда я его положу? Мест нет! – развела руками сестра.
- Моё дело привезти, - спокойно ответил врач скорой, - а уже вы тут решайте на месте, куда пациентов размешать.
После чего развернулся на месте и ушёл. Его помощник ушёл за ним, оставив меня наедине с не выспавшейся медсестрой. Мне тут же на память пришла песня Александра Новикова про командировочного и гостиницу, в которую того не пускали.
- Ну, что загрустил? – вернула меня в действительность медсестра, - на полу не окажешься, пошли.
Мы прошли весь коридор, после чего она открыла дверь. За дверью оказалась не палата, а предбанник, в котором стояли койки. На двух из них спали больные, третья была пустая, дальше мне не было видно из-за ширмы. Между ширмой и одной из коек находились двери непосредственно в палаты.
- Ну, вот, ложись где свободно, - любезно разрешила мне сестра, - а я пошла дежурить. На самом деле она явно пошла спать, но это я заметил так, походя. Подойдя к ширме, я увидел за ней ещё две койки. На одной спал молодой парень, другая была пустой. Она стояла возле самого окна, и с неё можно было видеть только одного пациента, а именно этого парня. Я устроился на последней койке. Видеть весь это бардак мне не хотелось ни днём, ни ночью.
Утром наступил понедельник, а по понедельникам в медицинских учреждениях проходят осмотры всех пациентов. Возле нас доктора простояли недолго. Во-первых, из-за тесноты за ширму мог войти только один человек, а во-вторых, с нами было всё ясно. Лечить нас собирались исключительно таблетками и прогреванием. Мой сосед оказался студентом по имени Сергей. Попутно он работал в интернет магазине и очень злился за то, что оказался в больнице. Это стоило ему значительной потерей доходов, поскольку работал он исключительно на сделке. Пошла вторя неделя, как Сергей оказался на этой койке, но улучшения самочувствия он так и не ощущал.
Поскольку нам были прописаны одни и те же процедуры, Сергей отвёл меня к кабинету для прогревания. Сидя в коридоре, я позвонил домой и рассказал о своём самочувствии. Они нисколько не изменилось за последние 12 часов. На вопрос мамы, а не привезти ли мне сюда что-нибудь ответил отказом, так как мне ничего не хотелось.
Потом Сергей показал мне местную столовую. Она мне сразу не понравилась. Я не первый раз находился в больнице и мне было что с чем сравнить. Так отвратительно нигде не готовили. Честно говоря, претензий не было только к кухне противотуберкулёзного диспансера, где кормили просто на убой, благодаря чему я растолстел. Но вот эту, последнюю кухню, я твёрдо поставил на последнее место в своём списке больничных столовых.
Готов согласиться с мнением, что мне не нравилось ничего из приготовленного ещё и потому, что состояние моё было отвратительное. Несмотря на этот медицинский факт, я разлёгся на койке и попытался сочинять текст для песни. Не берусь оценивать качество написанного материала, но время, потраченное на сочинительство, прошло явно не зря. В эти минуты я не думал о том, что мне плохо, и, потом, если ты считаешь себя творческой личностью, то старайся писать каждый день, хотя бы четыре строчки. Я же написал тридцать две.
Остаток дня прошёл незаметно. Приём таблеток, обед и ужин, которые у меня оставили такое мерзкое впечатление, что и завтрак. Замер температуры. Ниже сорока градусов она отказывалась опускаться, и, честно говоря, меня эта новость совсем не порадовала. Как-то в этом лечебном заведении мне было очень неуютно.
А ночью открылась ещё одна проблема, которую в предыдущую ночь я не заметил, так как быстро заснул. Под окном находилась батарея, которая была горечей до такой степени, что до неё было больно дотрагиваться. Она исправно выполняла свою работу, обогревая наше убогое помещение, но находиться рядом с ней было невыносимо. Горячо и душно одновременно. Но если от батареи ещё можно было отгородиться одеялом, то вот добыть свежего воздуха можно было только одним способом, - приоткрыть окно. Однако маленькой форточки данная конструкция окна не имела. Приоткрыв же окно на маленькую щелочку, я получил мощным потоком холодного воздуха в лицо. Поток был такой сильный, что достиг лежавшего на соседней койке Сергея.
Он вежливо попросил меня больше этого не делать, используя при этом все нецензурные слова, которые я знал. Я его прекрасно понимал. Находиться на больничной койке, теряя деньги, не понравится никому. И, глядя на Сергея, я понимал, что и сам могу проторчать здесь долгое время. А это меня никак не устраивало.
Утро вторника началось буднично. Всем раздали градусники и попросили измерить температуру. Ни у кого из пациентов она не изменилась. Я позвонил домой маме и попросил её привезти что-нибудь поесть. Похудеть, конечно, мне было весьма полезно, но голодать я не собирался, а кушать местные блюда совершенно не хотелось.
Однако я всё же сходил в столовую, потому что таблетки необходимо было принимать после еды. Кое-как проглотив манную кашу, сваренную на воде, и глотнув компота, я унял головную боль. От голода моя голова болит сильнее, чем от высокой температуры. После чего принял полагающиеся мне для лечения таблетки и улёгся на койке. Попробовал сочинять текст песни и незаметно для себя уснул. Разбудил меня мамин звонок.
Мама привезла мне две бутылки пепси и фанты, а также несколько кусочков варёного мяса с хлебом. Вид у неё был уставший, как мне показалось. Мама заметила, что и я выгляжу не лучшим образом. Я об этом догадывался, поскольку никаких улучшений здоровья не наблюдалось. Однако настоящее мясо добавило мне положительных эмоций. Мы поговорили с мамой минут пятнадцать, после чего она поехала на работу, а я вернулся на своё место, то есть лёг на койку возле окна.
Обедать я не пошёл. После приёма домашней пищи меня снова потянуло в сон. Раньше мне казалось, что это первый признак выздоровления. Пока человек спит, от него убегают все микробы, потому что в это время организм с ними борется. Так в детстве мне рассказывала бабушка, обычно перед сном. Я эту мысль запомнил и всегда старался при болезни больше спать. Возможно, я себя так уговаривал. В любом случае, после сна я чувствовал себя намного лучше.
Однако, на этот раз всё получилось иначе. Поспав днём, я проснулся ночью от того, что почувствовал резкую боль в грудной клетке во время кашля. До этого момента я кашлял как обычно, у меня вообще никогда не было болей в этой области. Проглотив дополнительную порцию таблеток от кашля, я всё-таки заснул во втором часу ночи. Как потом оказалось, микробы меня покидать не собирались.
Утром, во время замера температуры, боль только усилилась. И к ней, в придачу, появилась тошнота. Теперь мне не только не хотелось есть в столовой, но даже принесённые мамой кусочки мяса стали мне отвратительны. Только питьё как-то компенсировало мне отсутствие питания. Стало понятно, что одними таблетками мне уже не помочь.
Вскоре появилась сестра и стала беседовать с каждым пациентом о самочувствии. Я был последним, к кому она подошла.
- Как самочувствие? Улучшение есть? – спросила она, заранее зная отрицательный ответ. Но то, что ответил я, она явно не ожидала.
- У меня боли начались резкие при кашле, вот здесь, - я показал на свою грудную клетку. Сестра нахмурилась и отложила в сторону журнал с записями.
- Где? Вот тут? – она ткнула меня пальцем, и я тихо охнул, - почему же раньше не сказал?
- Когда раньше? У меня только вчера вечером эти боли появились.
- Так вот вчера бы вечером и сказал! – сестра сделала запись в журнале, - жди на месте, к тебе придёт врач днём.
Отвечать ей, что и не собираюсь прогуливаться по близлежащей территории, я не стал. Мне было совсем не по себе. Внутренний голос дал мне понять, что одной пневмонией на этот раз не обойдётся.
Незаметно для себя я заснул. Разбудил меня Сергей глупым вопросом, а не пойду ли я обедать? Я отрицательно покачал головой и достал тетрадь для записи рифмованных строчек. Через пять минут убрал её. Сочинять в таком состоянии было невозможно.
В два часа дня ко мне подошла женщина из хирургии. Помяв мою грудную клетку, она попросила меня покашлять. После чего сказала, чтобы я собирал свои вещи и одевался.
- Меня переведут в другое отделение? – наивно предположил я.
- Дождитесь прихода медсестры с документами, она Вам всё расскажет, - сохранила интригу на пару часов доктор и ушла.
Долго мне собираться не пришлось. Я с большим удовольствием оделся, после чего улёгся на койке. По привычке выпил таблетки, хотя понимал, что пользы сейчас от них мне никакой. Впервые за два дня почувствовал голод. Отметил, что это, скорее всего, знак положительный.
Как оказалось, именно с этими мыслями я опять заснул. Разбудила меня сестра.
- Вот, держите, Ваши документы, - она протянула мне несколько листов формата А4.
- И куда мне теперь идти?
- Пока на пост. За Вами должна скорая приехать, Вас переводят в другую больницу.
- Это в какую? – моё любопытство было легко прогнозируемо.
- В Боткинскую, - коротко ответила сестра и вышла.
Я пожелал Сергею скорейшего выздоровления и получил от него аналогичное пожелание. Мы пожали друг другу руки, и я вышел в коридор, после чего сел возле стола дежурной сестры.
Часы показывали начало пятого. Снять чувство голода я всё время пытался напитками, заботливо принесёнными мне мамой. Становилось легче. Время от времени я впадал в дрёму, а скорая так и не приезжала.
На этот раз из сонного состояния меня вывел Сергей. Он вышел на ужин.
- Ты, что всё так и сидишь тут? – развёл он руки в стороны.
- Как видишь! – развёл я свои в ответ.
- И как только после такого лечения мы всё ещё живы! – резюмировал ситуацию Сергей и ушёл в столовую.
Работники скорой появились в седьмом часу. Я проследовал за ними в машину.
- Если Вам плохо, вы можете прилечь, - услужливо предложила мне девушка в санитарном костюме.
- Спасибо! Как только стану помирать, обязательно прилягу, - съязвил я в ответ.
- Не шутите так, не надо, - попросила она, - мы ужа одного такого шутника не довезли.
- Намёк понял, - коротко ответил я, - не бойтесь, ничего со мной не случится.
Машина тронулась с места и понеслась с разрешённой скоростью по вечернему зимнему Питеру. Глядя в окно, я узнавал места, по которым мы проезжаем. Единственное, что я не знал, это то, где находится въезд на территорию Боткинской больницы. Но этот пробел был ликвидирован в конце поездки
Получилось так, что в приёмный покой почти одновременно приехали пять машин скорой помощи, которые доставили пять пациентов с разными диагнозами. Однако в приёмном покое не стали смотреть, кто нуждается в немедленной помощи, а стали принимать пациентов в режиме живой очереди.
Я шёл вторым, и не видел тех, кого привезли после меня. А передо мной стоял молодой парень, не старше
