Сижу как-то на заставе, готовлюсь к очередному отпуску за 1991 год. И, глядя в окно, мечтаю о родной донской сторонушке.
За окном ведь - выжженные страшным солнцем песчаные барханы Туркмении. Но очень скоро пейзаж изменится!
Нырну я в прохладные воды тихой речки Медведицы, да размотаю удочку, да буду вытаскивать из-под коряг упирающихся злых клешнястых раков.
Мечты мои прервал телефон. Из Кизил-Атрека звонил мой друг Бердымухаммед:
-Петро! К нам приехала водовозка из Гасан-Кули. С моря. Продают рыбу! А леннгеч хотят выбросить! Приезжай, забери леннгеч!
-Это кто такой? Что за зверь?
-Как тебе сказать! - замялся Берды. - По-русски не могу сказать. Такой страшный. И кусает больно!
-Хм! Змей-Горыныч, что ли?
-Ек! Йылан дяль!
-Не змея! - перевел я вслух. - Тогда кто? Русалка?
-Это кто?
-Ну, как сказать по-туркменски...Такая овадан гыз (красивая девушка). Только вместо ног - гуйрук, то есть хвост. Понимаешь? Гуйрук. Няхили голаинда балык (как у рыбы).
-Ек! Гарагырнак, сув эеси дяль!
-Не хозяйка воды - гарагырнак! - перевел я. И подумал, что речь идет о каком-то морском мусоре или водорослях.
- Достум (мой друг)! - решил я. - Не нужен мне леннгеч! Предложи Мише Додхоеву, ему все нужно. Он же узбек!
Положив трубку, я вновь предался мечтаниям о тихой речке Медведице и ловле раков. Но телефон опять вмешался.
Чары, мой друг-этрекли тревожился за незавидную судьбу таинственного зверя:
-Рыбу почти всю продали! Скоро уедут и выбросят леннгеч в пустыне! Срочно приезжай!
Чары тоже не мог пояснить, что ж это за вкусный такой зверь, которого я должен немедленно забрать.
-А почему ты сам не заберешь этого зверя, если он такой вкусный?
-Тюркменлер дяль ийярлер леннгеч! - отрезал он.
"Туркмены не едят леннгеч" - перевел я. И с большим подозрением спросил:
-Твой папа родился в Израиле?
- Какой Израиль? - опешил Чары.
Пришлось рассказать ему "бородатый" анекдот:
-Еврей заходит в магазин и видит объявление: "Евреям колбасу не продавать!" Возмутился он, побежал к директору: "Дискриминация! Как это не продавать колбасу евреям? Мы что, не люди?" Директор, тоже еврей, невозмутим: "Люди! Вот поэтому и не продаем. Нельзя ее кушать людям!"
Чары посмеялся и отстал со своим леннгечем.
Однако через пятнадцать минут встревожился судьбой леннгеча еще один мой друг, Ташли:
-Скорее! Уезжает водовозка!
Вежливо отказавшись, я вспомнил старый детский анекдот про гроб на колесиках. Это когда через каждые пять минут радио пугало девочку: "Гроб выехал! Едет по улице. Уже подъезжает!"
Улыбнувшись, я набрал номер военкомата. Попросил к телефону помощника военкома Мухамматдина Додхоева.
Когда старлей явился, я задал простой вопрос:
-Миша! Тебе предлагали леннгеч?
-Нет! А что это? Где продают? Надо срочно бежать. Раношке, моей жене, нужно, наверное!
-Наверное! Но этрекли говорят, что сами не едят его! Это подозрительно! Помнишь случай с хлебом? Опозориться можно!
Миша рассмеялся.
Хорошо помнил он, как пригласил меня в гости. А по дороге мы остановились у маленькой хлебной лавки. Рядом, присев по обычаю на корточки, молча сидели женщины в накинутых на голову халатах.
-Чёрек бармы? - спросил Миша.
-Ек! - коротко ответили тетушки-дайзы.
-Бу няме (а это что)? - удивился я, глядя на прилавок, полный буханок серого хлеба.
-Бу - учин гочларын!
"Для баранов!" - перевел я. И удивленно посмотрел на Мухамматдина:
-Пойдем! А то опозоримся! Весь Атрек будет смеяться, что офицеры кушают хлеб, предназначенный для баранов!
Мы ушли. А Миша рассказал, что слово "хлеб" у местных обозначает исключительно лепешки-чёреки, которые они пекут в тамдыре.
А магазинный хлеб - это не хлеб, а "керпич", то есть кирпич. Местные покупают его, когда чорек заканчивается. Ну а серый хлеб, второго сорта, они не считают ни хлебом, ни керпичом.
И берут исключительно на корм баранам.
Размышляя над особенностями местного колорита, я наткнулся взглядом на большой "сёзлук" (словарь). И решил посмотреть, есть ли там зверь под названием "леннгеч".
Найдя, тихо матюкнулся:
-Это же краб! Туркмены действительно не едят ни раков, ни крабов! Эх, поздно я глянул в свой сёзлук!
