Пунктом конечного назначения оказалась довольно просторная комната, в которой, по-видимому, иллюзорного уже не было ничего. В глубине комнаты, в нише стояла воистину гулливеровских размеров кровать с высоким изголовьем, горой шелковых и парчовых подушек, в стиле ближне-восточной экзотики. Возле кровати, на низеньком столике курился кальян: в комнате еще не рассеялся дымок, аромат шоколада и пряностей наполнял атмосферу. На кровати, одетый в богато расшитый золотом, пурпуром и лазуритом халат, возлежал хозяин дома. Его глаза были полуприкрыты.
Направляющие подвижного крюка заканчивались точно по центру потолка. О моем приезде возвестил тонкий, мелодичный звук колокольчика. Джон моментально открыл глаза, вскочил с постели, но так и застыл, любуясь доставленным «блюдом».
– Божественна! Божественно хороша! Я даже и представить себе не мог, что заслужу это счастье – видеть тебя своей, красавица моя! – Его глаза маслянисто блестели. – Давай-ка я помогу тебе, дорогая!
Он подошел ко мне, шаркая по полу войлочными подошвами тапочек с загнутыми кверху носами, украшенными бубенчиками. Ко мне еще не вернулась способность реагировать, но мысль о нелепости этой детали наряда сумела пробиться в сознание…
Джон подхватил мое тело на плечо, приподнял, чтобы снять с крюка, да так и донес до кровати, переброшенную, словно мешок, через плечо. Он уложил меня в центре постели, расправив веером перья подо мной, каким-то ключиком раскрыл сомкнутые браслеты, чтобы мои руки приняли естественное положение, вдоль тела, чуть раскинутые в стороны. Слегка раздвинул ноги. Отошел в сторонку. Полюбовался.
– Да! Вот такой и должна встречать любимая жена своего благоверного супруга после трудов и забот праведных! Все правильно! Ай, да, Навруз! Умеет, что тут говорить, угодить хозяину!
Евгений скинул с плеч халат, оставшись практически обнаженным (только тугая набедренная повязка сдерживала его рвущуюся в бой плоть): тренированное тело было крепким, загорелым, без малейшего намека на избыточные килограммы; никаких татуировок и почти никакой растительности. Проворно запрыгнув на постель, он устроился подле моих ног, провел рукой вдоль колена и выше, но никаких дальнейших действий не предпринял.
– Ты не возражаешь, если я еще некоторое время тобою полюбуюсь? – спросил он. – В целях твоей личной безопасности и чтобы все приготовления прошли, не встречая с твоей стороны возражений, нам потребовалось немного обездвижить тебя, но… – он бросил взгляд на массивные старинные часы, стоявшие в дальнем углу комнаты, – препарат с минуты на минуту прекратит свое действие, и я наконец смогу насладиться твоими ласками в полной мере. Не хочется совокупляться с бревном, будь оно хоть трижды бриллиантово-платиновым! – закончил свою речь Джон, долгим поцелуем приложился к моему бедру, а затем встал, деловито направившись к шкафчику-серванту, находившемуся в противоположном конце комнаты. Открыл его ключом, взяв его со столика, стоявшего рядом. Взял из шкафчика какую-то шкатулочку (я успела разглядеть, что внутри стояла еще одна, подобная то, что Джон держал сейчас в руках), и вернулся к постели.
– Я уже сказал тебе сегодня, что моей возлюбленной надлежит быть в курсе всех моих секретов и тайн, – он хитро подмигнул мне. – И также, как и супружеское ложе, ты разделишь со мной мои пристрастия!
Он открыл шкатулочку, установив ее прямо на мой живот. Внутри лежали ампулы, наполненные маслянистой жидкостью янтарного цвета, и шприц для внутривенных инъекций.
– Не пугайся, это не то, чем средства массовой информации пугают детей и родителей, это не кайф грязных подворотен, не источник бесплодных галлюнов, это не «драг»! – он мечтательно улыбнулся и потянулся, хрустнув суставами. – Это «СУПЕР-драг»!!! Разработано моими любимыми доморощенными химиками «спешелфоми»,– он вынул ампулу, провел ею по моему, украшенному брюлликом соску, легко надломил толстое стекло, набрал жидкость в шприц. Затем, подсунув руку под цепочку на моей талии, так, что она врезалась в его руку, пережав предплечие, уверенно всадил иглу в набухшую вену чуть выше запястья.
Я безучастно наблюдала за процессом. Еще и наркоман! Великолепно!
Джон всего на несколько секунд прикрыл глаза, а затем резко открыл их: во взгляде плескались возбуждение, вожделение и азарт.
– Когда-то давно я поклялся, что ни одна сучка в мире больше не сможет назвать меня импотентом! И я нашел верный способ! Навруз подсказал. Он как-то раз заикнулся, что на древнем Востоке у гаремодержителей были секретные рецепты, благодаря которым они сохраняли способность совершать многократные половые акты без перерывов на отдых. Так запала мне эта мысль в душу, что я долго и настойчиво искал нужного мне человека, настоящего колдуна-алхимика, чтобы и зелье мне стоящее варил, и язык держать за зубами умел. Наконец, мне повезло, теперь я абсолютно счастлив. Смотри! Вот как оно работает!
Он сорвал с бедер повязку: на моих глазах только что вялый и расслабленный половой орган стал наливаться кровью, набухать, увеличиваться в размерах до такой степени, пока не начало казаться, что он вот-вот лопнет. Джон смотрел мне в лицо, но видно было, что мысленно он отдает какие-то указания своему «приятелю»: член послушно уменьшился в размерах, затем снова подрос, потом снова «похудел», подвигался из стороны в сторону, описал окружность в одну, затем в другую сторону, а под занавес – и вовсе ПОКЛОНИЛСЯ (перегнувшись пополам)!!! Это было невиданное зрелище!
– Хотел бы я так людьми управлять, как сейчас могу своим &ером! – посетовал Джон. – Ну, да ладно, мы и там подходящую химию подберем, время только дайте! Ты понимаешь, что мне дает этот волшебный состав? Одна доза действует двенадцать часов к ряду: семяизвержение происходит, как часики, через каждые двадцать минут, неважно, происходили при этом фрикции или нет – каждые двадцать минут я получаю свой оргазм! Конечно, с фрикциями – оно ярче выходит, но и когда их нет – все равно хорошо. Не надо, как малолетка, с журналом в сортире маструбировать! Мой химик презентовал мне еще и особенное приспособление (ношу под одеждой), чтобы мой семенной фонд не растрачивался, почем зря, белье не пачкал: специальная емкость подвешивается с внутренней стороны брючного кармана. И когда она наполняется, можно ее легко сменить на запасную, даже рук не запачкав. Знаешь, как это весело, пребывать всегда в возбужденном состоянии?! Видеть своих партнеров по бизнесу и в момент оргазма представлять, как я их всех имею! Всех и каждого, по очереди и вместе! Определенно, это поддерживает мой жизненный тонус и работоспособность на ОЧЕНЬ высоком уровне! Хочется трудиться и трудиться! Встречать все новых и новых партнеров, заключать все новые контракты, расширять сферу влияния и проникновения, чувствуешь мою иронию, как тебе? – и он глумливо хохотнул. – Другие мужики стонут и загибаются, когда их «стояк» мучает, а излиться некуда, но мой чудо-эликсир делает эту боль сладко-ноющей, но без невыносимости, и кроме того – я же знаю, что оргазм придет, неизбежно, как весна вслед за зимой, придет и взорвет мой мозг очередным креативным решением. Кстати, творчество под препаратом– просто на феноменальном подъеме всегда. Запросто можно чего-нибудь изобрести, ну, или хотя бы спроектировать, пусть даже по чужой идее!
Джон достал вторую ампулу.
– А это, моя дорогая, предназначается тебе! Я чувствую, что тебя с минуты на минуту попустит, и предосторожности не помешают. Зная тебя, то, что спроектируется в твоей головушке, когда все впечатления последних часов разом ударят в мозг, я очень боюсь ощутить буквально на собственной шкуре. Поэтому, мы сейчас сменим твое неуправляемое состояние – на весьма предсказуемое и управляемое. – Максимов ловко ввел иглу в мою вену. Я действительно не смогла бы воспротивиться, даже если бы такая мысль и пришла в голову. Тело еще не успело вернуться в мое подчинение.
– На женщин эта штука действует несколько иначе, и несколько более продолжительно. Мы экспериментировали на проститутках первого рекрутского набора. Чтобы воспитать первый эшелон жриц любви, безропотно и с воодушевлением обслуживающих наших самых первых корпоративных служащих. Нам не нужна была текучка кадров в этой сфере сервиса. Нужно было, чтобы женщина сразу и навсегда перестала тяготиться родом своих занятий, чтобы навечно избавилась от комплексов, чтобы психологически не страдала от неуемной фантазии клиентов, впервые хлебнувших из бокала вседозволенности. Препарат снимает все внутренние барьеры, снижает критичность и оценочность суждений о происходящем. Но, главное, он делает женщину ненасытной. Ее оргазмы почти так же регулярны, как и мужские, каждые полчаса, примерно, вот только поддерживаемые фрикциями – приносят продолжительное райское удовольствие, а в отсутствие оных – они конвульсивны, судорожны, приводят к кратковременным потерям сознания, приносят болезненные ощущения. Поэтому те, кто осознает эти последствия, сами рвутся «в бой», заводят клиента на продолжение ласк, делают все, чтобы тот «кувыркался» на полную катушку, пока действует препарат. Кроме всего прочего, под препаратом женщина гарантирована от нежелательной беременности: если у мужчин семя регулярно извергается, именно с целью продолжить свой род, то у женщины под этим кайфом яйцеклетка впадает в анабиоз, ровно с противоположной целью. Кстати, если задуматься, мое семяизвержение за последние два года, похоже, оплодотворила полстраны. Ведь заполненные моим «мальчиком» емкости Навруз регулярно инкогнито в столицу отправляет, в семенной фонд института искусственного оплодотворения! Знаешь ты, неплохие деньги за это платят?! – расхохотался Джон. – Относительно легальный отъем денег у населения за пределами «Максимы», опять же в нашу казну! Так что, я еще и с этой точки зрения на благо корпорации «трудюся»! – Он снова захохотал. – Скоро во всех городах и весях будут подрастать мои выродки. Не волнуйся, ведь я никогда их не признаю, сама понимаешь! У меня будет только один наследник! Наш Егор! Как он поживает, кстати? Как провел время с семьей?
Я недоуменно посмотрела на Максимова. Он знает о визите сына? Откуда?
Джон сочувственно покивал головой.
– Да, да, моя королева, конечно же, я знаю, что сын приезжал. Я спешил к твоему дому, на самом-то деле, с Егором повидаться, только вот опоздал! Хорошо еще, что тебя перехватить успел, что не может меня не радовать! Как ты? Можешь помахать папе ручкой?
[justify]Я попробовала пошевелиться, разлепить губы, рискнула издать звук: наверное, так чувствует себя человек, пришедший в себя после продолжительной комы… Как только тело ощутило первые импульсы пробудившейся переферийной нервной
