Проклятые. Глава 13.

подпрыгивая на месте.

Позади них Кэрол разглядела сумасшедшую старуху, которая, вытянув перед собой руку, истошно завопила жутким голосом:

- Проклятый! Проклятый! Проклятый Господом!

Ее скрюченный палец направился на Кэрол.

- И ты проклятая! Проклятая матерью в момент рождения! Весь твой род проклят! Рядом с тобой сама смерть! Твоя мать, ты, он – все вы проклятые! Проклятые!

- Кэрол! - слабый, как шелест листьев и дуновение ветра, донесся откуда-то детский голосок. - Оставь его!

Кэрол растеряно оборачивается, пытаясь увидеть ту, чей голос слышала так давно, но могла узнать из тысячи даже через века…

- Эмми!

Но вместо Эмми видит Монику. Прижимая ладонь к груди, она шепчет посиневшими губами:

- Не бросай его! Ты мне обещала!

И вдруг Мэтт резко меняется в лице, превращаясь в монстра, и с диким рычанием бросается на нее…

Кэрол кричит от ужаса.

И просыпается, ударившись о пол. Открыв глаза, она испуганно начала озираться, пытаясь сообразить, где находится. В своей квартире, на полу возле кушетки. Глубоко вздохнув, Кэрол изможденным движением убрала волосы с лица. Господи, когда же это закончится? Неужели ее всю жизнь будут преследовать эти кошмары?

Тяжело поднявшись с пола, она побрела к выключателю.

Когда яркий свет озарил комнату, Кэрол почувствовала себя намного легче. Она боялась темноты. Боялась из-за своих кошмаров. И еще не могла привыкнуть жить одна. Она не любила эту уютную квартирку, ей было здесь очень одиноко, тоскливо и страшно.

Каждый вечер, скучая в одиночестве, она грустила о привычной для нее комнате в доме Куртни, об ушедшем счастливом и беспечном времени.

Вспоминала, как хорошо было вместе, втроем. Она, Куртни и Рэй.

Она плакала о них, о разрушенном мирке, в котором они жили семь лет, и за пределами которого она вдруг очутилась безвозвратно…

Вспоминала о былых днях, о Куртни, пропадающей по вечерам в кабинете, о Рэе, разгуливающем по дому с ракеткой и зовущем ее, Кэрол, на корт. Куртни уделяла ей меньше времени, чем Рэй, из-за работы и частых командировок. Кэрол она водила на всевозможные выставки, в театры, а когда девочка подросла, они вместе стали ходить в салоны красоты и женские клубы. Рэй катал ее на своих роскошных машинах, вихрем носясь по трассам и заставляя ее сердечко замирать от восторга и страха. Сколько интересных и веселых часов они провели на корте, состязаясь и не уступая друг другу в азарте. А до этого он учил ее, как правильно держать ракетку, как подавать мяч, как отбивать. Он терпеливый и мягкий учитель. Ни разу у нее не возникло желание бросить ракетку и убежать с корта, когда ничего не получалось. Он не только научил ее игре, но и заставил полюбить теннис.

Теперь Кэрол часто подолгу держала ракетку, подаренную им, мечтая об ушедшем времени. С тех пор, как ушла из дома Куртни, она ни разу не была на корте. Странно, но она вдруг поняла, что без Рэя ее интерес к теннису исчез. Она не хотела другого партнера, Рэй и теннис стали для нее чем-то единым, одним целым, и одно без другого для нее не существовало.

Она скучала о нем не меньше, чем о Куртни. Да, она часто навещала их, а по воскресеньям, если Куртни не была в отъезде, они собирались в большом доме за ужином. Созваниваясь, Кэрол и Куртни по-прежнему посещали вместе салоны и женские клубы, бродили по магазинам, сидели в кафе.

Но этого было мало. Этого Кэрол не хватало. Она хотела, чтобы они были рядом, каждый день, как раньше. Она никогда не говорила об этом Куртни, не жаловалась на то, как ей плохо одной. Куртни тоже скрывала свои чувства, но Кэрол все равно знала, что она так же страдает, если не больше.

Зато Рэй не пытался скрыть свои «страдания». Первое время он проходу не давал Кэрол, умоляя, требуя, чтобы она вернулась домой. Клялся – божился, что никогда не преступит дозволенные рамки, что понял, что был неправ, готов исправиться. Ползал перед ней на коленях, плакал. Но на этот раз он оказался бессилен, и, сколько бы усилий не прилагал, так и не смог повлиять ни на Куртни, ни на Кэрол. Обе оказались несгибаемы, глухи и слепы к его мольбам и слезам. Скорее всего, он не притворялся на этот раз, и действительно очень страдал. Возможно, впервые за всю свою жизнь.

Кэрол только внешне казалась равнодушна к тому, как он бьется, пытаясь все исправить и вернуть ее, она только делала вид, что не видит боли в его красивых синих глазах, которые на самом деле давно уже растопили ее сердце, как было всегда. Ей очень хотелось обнять его, утешить, пригласить в свою квартиру на чашечку кофе, сказать, как сильно она его любит, как ей его не хватает, как она по нему страдает. Но она не делала этого, понимая, что если позволит это себе хотя бы раз, то он уже не отстанет. Даже если он будет держать слово, не переступая «дозволенные рамки», Куртни вряд ли понравится то, что он будет бегать к Кэрол в гости.

Отчаявшись вернуть ее домой, Рэй как вроде бы смирился, но все равно не собирался оставлять девушку в покое. Он ждал ее возле университета, чтобы отвезти домой, как раньше, только теперь в другую сторону.

Кэрол очень больно было ему отказывать, видя, как сильно его этим ранит. Казалось бы, нет ничего плохого и страшного в том, если он подвезет ее, как раньше. И она соглашалась. Он не напрашивался в гости, боясь, что она станет его еще сильнее отталкивать и не позволит даже встречать после занятий.

Но одно дело, если он время от времени будет подвозить ее домой, и совсем другое - каждый день, как он и стал делать. Кэрол пыталась ему объяснить, что это ни к чему, но он упрямился, не понимая, что такого недозволительного в его желании встречать ее после занятий. Мол, переживает он, что она по вечерам сама домой добирается, боится, что кто-нибудь обидит.

Но и здесь Кэрол была непреклонна. Иногда - можно. Каждый день - нет. Иначе она вообще откажется от его «заботы». Рэй сник, но подчинился. Он каждый день звонил ей, пытался вести непринужденный дружеский разговор, интересуясь, как прошел день, чего новенького, как дела в университете, и тому подобное. Кэрол не отказывалась от разговоров с ним, ей самой доставляло это удовольствие, эти частые звонки скрашивали ее одинокие тоскливые вечера. Он приглашал ее покататься по городу на машине, посидеть в ресторане, сразиться на корте, словом, все, что они делали раньше, но Кэрол мягко отклоняла его предложения, ссылаясь то на усталость, то на занятость, то на плохое самочувствие. Он понимал, что это всего лишь отговорки, и горько обижался.

- Ведь ты же встречаешься с Куртни, вы вместе куда-то ходите, общаетесь, - говорил он ей. - Почему ты отказываешь в этом мне? Разве я не имею на это право, такое же, как и Куртни? Я тоже тебя люблю, тоже хочу с тобой общаться. Зачем ты так со мной? Или ты решила окончательно вычеркнуть меня из своей жизни?

Он даже не догадывался, как мучает Кэрол всем этим. Она хотела быть с ним не меньше, чем он с ней, и больше всего на свете ей не хотелось его обижать и причинять боль. А потом он вдруг обозлился настолько, что заявил ей такое, от чего у нее едва не остановилось сердце.

- Это все из-за Куртни! Из-за нее ты рушишь наши отношения, из-за нее причиняешь мне такую боль, чтобы твоей обожаемой Куртни не дай Бог что-то не понравилось! Главное, чтобы она была спокойна, а на меня наплевать! Наплевать на то, что рвешь мне душу! Ведь я же вижу, что ты сама хочешь, чтобы все у нас с тобой было по-прежнему, я тоже тебе нужен, ты тоже страдаешь! Я знаю, что нужно делать - я уйду от Куртни, раз она препятствует нашим с тобой отношениям. Я все равно ее не люблю! Почему все должны под нее прогибаться? Пусть нам будет плохо, зато ей одной хорошо! Тебя выжила из-за своей идиотской ревности, и я тоже уйду! Надоело все, к черту! Не буду я больше ее ручной собачкой на коротком поводке!

Его агрессивный и решительный настрой так напугал Кэрол, что она пообещала, что не будет его больше отталкивать, что они будут общаться. С большим трудом ей удалось его успокоить и убедить не делать глупостей. Он не лукавил, чтобы заставить ее таким образом встречаться с ним, он говорил серьезно. Он готов был бросить Куртни, так и не простив ей того, что она выгнала Кэрол, как он продолжал считать, не слушая возражений самой Кэрол, он возненавидел жену за то, что из-за нее девушка его отталкивает. Это Куртни отобрала у него Кэрол, к которой он так крепко привязался, так привык к ней, что теперь не представлял себе жизни без нее, Куртни встала между ними.

Кэрол, в свою очередь, пригрозила, что если из-за нее он бросит Куртни, она никогда ему этого не простит, и об ее существовании он, в таком случае, вообще может забыть. Это немного охладило пыл Рэя.

Удовлетворившись ее обещанием больше его не отталкивать, он вроде бы успокоился и оставил намерение разводиться. Точку во всем поставила сама Куртни.

- Кэрол, если ты думаешь, что я возражаю против твоего общения с Рэем, то ты заблуждаешься. Единственное, о чем я хочу тебя попросить - не позволяй ему увлекаться. Я не доверяю ему, но я уверена в тебе. Да сыграй ты с ним в этот чертов теннис, позволь похвастаться своей новой машиной, прокатись с ним по городу! Видеть уже не могу его кислую физиономию! Слишком мы с ним жестко поступаем, забыли о том, что он тоже тебя любит. Да и ты, наверное, сама по нему скучаешь. Как-никак не один год вместе прожили!

«Сам во всем виноват», - подумала тогда Кэрол, но промолчала.

Со счета в банке, который открыла для нее Куртни, Кэрол снимала ровно столько, сколько требовалось на то, чтобы не умереть с голоду. Питалась она скромно, ездила на автобусе, отказавшись от привычного такси, не посещала больше дорогих элитных бутиков и салонов красоты, за исключением тех случаев, когда ее приглашала Куртни. В общем, отвыкала от беспечной роскошной жизни. Узнав о том, как мало денег она снимает со счета и лишает себя даже посещений салонов красоты, что для Куртни было смерти подобно, женщина задала ей такую взбучку, как никогда.

- Это что значит? Гордость свою решила передо мной демонстрировать? Считаешь теперь зазорным принимать мою заботу и помощь? То, что ты живешь отдельно, не значит, что ты больше не член нашей семьи. Я твой официальный опекун, и я обязана и хочу о тебе заботиться!

- Куртни, но мне уже двадцать лет. Сколько же можно тебе обо мне заботиться?

- Столько, сколько нужно. Окончишь университет, устроишься на хорошую работу - тогда делай, что хочешь! Можешь демонстрировать мне свою независимость и самостоятельность. Только глупо это. И твое поведение мне не нравится, оно меня обижает, ясно? Так что не выделывайся, моя девочка.

Спорить с Куртни было невозможно. Да и Кэрол вообще была не сильна в спорах, а с ней - тем более.

Она всегда подчинялась Куртни, подчинилась и теперь. Она подозревала, что Куртни планирует затащить ее в свой бизнес, но Кэрол сильно сомневалась в том, что из нее получится деловая женщина, что ей хватит ума и сил для такой работы. Но попробовать она не откажется. Испыток - не убыток, как говорится.

Не получится, значит не получится. А может Куртни так ее натаскает и обучит, что, глядишь, что-нибудь из нее и выйдет. Но это после того, как она окончит университет. Переводится же на заочное отделение, что Кэрол хотела сделать уже не раз, Куртни категорично