Ожидание

даже…жила Арахна и нет ее. И никто не вспомнит.
-Ну, - Персиваль вытащил из кармана тонкий нож с острым лезвием, вызвав немое оживление, - можно я на память прядь волос твоих отрежу? Чтобы точно знать. Что ты была?
Арахна молча повернулась к Персивалю спиной. Он неловко пропустил пару локонов сквозь пальцы, невольно вздрогнув от того, что очень скоро придет помощник палача и отрежет их, а после и голову ей отрубят. А волосы молодые, крепкие, мягкие.
Легкие ветерок и мягкое касание металла ощутила Арахна и вздрогнула сама:
-Ай!
-Это репетиция, - фыркнул Мальт.
-Спасибо, - тихо ответил Персиваль, и Арахна отстранилась от него. – Я знаю, ребята, что у нас с вами не ладилось, но… вы молодцы. Вы сделали то, что могли. Наше королевство вас не забудет.
-Забудет, - возразил Мальт. – Уже завтра.
-Не вспомнит, - подтвердила Арахна. – Как мы забыли других…
Постояли в молчании. Что еще тут скажешь? Просить прощения и отдавать последние распоряжения глупо. Все уже сказано или уже не будет никогда сказано. И ни к чему. Слова – это магия, но тишина – это настоящее чудо.
-Мне надо идти, - сказал Персиваль и не двинулся с места.
-Иди, - согласилась Арахна.
-Ступай, - подтвердил Мальт.
И снова тишина, нарушаемая лишь еще далекими шагами приближающихся стражников.
-Прощайте! – Персиваль решается и, круто повернувшись, выходит за грань смерти. Арахна и Мальт уже мертвы, хоть еще дышат. Чуда не будет, Луал не спасет их, не сжалится. Не заслужили.
Тишина, ни слова. Персиваль уходит, не обернувшись.
Мальт приближается к Арахне и своей ледяной рукой сжимает ее такие же ледяные пальцы, передавая этим и все непрожитое, и все несказанное и все сочувствующее. Арахна кивает, смиряясь.
***
Дрожат решетки, снова соединяя смерть и жизнь. В последний раз для Арахны и Мальта, в очередной для стражников. Уходят советники, но кто считает горожан, солдат, низших жрецов, крестьян? Кто считает жертвы и знает всю кровь королевства?
Все для блага – сегодня только такой посыл, но что скажет история королевства о действиях короля Мираса, да будут дни его долги, после его кончины? Или, хотя бы, завтра?