на Украину завезли не раньше XVIII века?..
Или:
– В «Евгении Онегине» в самом начале четко сказано, что Онегин поехал в деревню «поправлять подушки» только для того, чтобы получить от дяди наследство. Не кажется ли вам, что один такой факт настолько измазывает героя, что уже нет повода для его изучения?..
Либо:
– А Печорин, Софья Аркадьевна, вообще чистый уголовник. И с дамами и с Грушницким. Потом сам Печорин глуп, как канарейка. Мало того, что у него не хватает смелости самому украсть Бэлу, а только купить ее, так он, взрослый человек, совершенно не думает о том, что будет делать с ней потом…
К общему удовольствию класса пожилая учительница тут же, как юная стажерка покрывалась пятнами и до конца урока, забыв обо всем, доказывала тугодумному ученику-латиносу, как он неправ.
После подобных провокаций, Зацепин тоже нередко выдавал что-либо равноценное.
– Для меня вообще литература XIX века прошла под девизом: «И кухарки любить умеют», – с серьезной миной ерничал куратор. – Но если тогда это звучало как экзотика, то в XX веке она полностью кухаркиной и стала. Ну так пусть ее одни кухарки и читают. Сейчас я едва начинаю читать беллетристику, как тотчас же себе спрашиваю: «А зачем мне про эту ерунду надо знать?» И тут же ее закрываю.
А в другой раз:
– Я к испанскому языку больше всего пристрастился после того, как открыл для себя главный секрет «Дон Кихота». Для большинства это архаичный текст про старого придурка с тазиком на голове, а я прочитал его, как притчу о победе одного человека над всем окружающим миром. Восемьсот страниц никто не может с ним справиться и побеждают его лишь с помощью обмана, когда ушлый бакалавр переоделся в рыцарские доспехи. То есть тоже стал на минуту жить по законам Дон Кихота. Вот и выходит, если один человек как следует скажет «нет», весь мир с ним ничего сделать не сможет.
До кучи могло возникнуть и такое признание:
– Мне вообще всегда было стыдно за великую русскую литературу, что в ней никогда не было хороших приключенческих книг. Вот была бы у нас такая ковбойская литература как в Америке только про наших землепроходцев и казаков, любой бы Гитлер сроду к нам не полез бы. А то начитался бедный Адольф про Обломовых и Пьеров Безуховых, и от большого ума решил, что это вся Россия и есть.
Сегодня, когда Зацепин позвонил на Юлину съемную квартиру и попросил о встрече, Алекс вдруг вспомнил, что ни разу не спросил куратора о его самом любимом литературном персонаже, и дал себе задание непременно это выведать. Еще ему захотелось очно познакомить дядю Петю с Юлей. Было любопытно, как тот прореагирует на его подружку. Да и не мешало бы услышать, что Юля скажет про его куратора. Возможно, приметит что-нибудь особенное.
17
Отзвенела четвертая пара, и толпа студентов вывалила во двор института.
– А давай ты ко мне совсем на съемную квартиру переедешь, – говорила Юля, едва поспевая за широким шагом Копылова. – А то, как не родной: день со мной, день в общаге, самому не надоело? Буду приучать тебя к настоящему домашнему уюту.
Алекс уже заметил стоящего чуть в сторонке Зацепина.
– Идем, познакомлю, – он взял Юлю за руку и подвел к куратору. – Это и есть мой дядя Петя.
Мужчины обменялись рукопожатием.
– Здравствуйте, – чуть смущенно проговорила девушка.
– Здравствуйте, – любезно ответил Зацепин, придавая своему взгляду должное восхищение.
– Это Петр Иванович. Я тебе о нем рассказывал. А это Юля… – представил Алекс. – …о которой он мне тоже много рассказывал, – подхватил его слова майор. – Я так полагаю, вы самая красивая девушка факультета?
Девушка ничуть не смутилась от столь лобового комплимента взрослого мужчины.
– Вы не мне, вы ему это скажите. А вы настоящий дядя Алекса?
– Почти. Близкий друг его родителей.
– Я думала, в наше время уже так не бывает: «близкий друг родителей».
– Увы, бывает, – Зацепин с неудовольствием глянул на своего подопечного: интересно, что ты там ей порассказывал про меня. – Не возражаете, если я украду своего «племянничка»?
– А куда? Можно мне с вами? – запротестовала «самая красивая девушка факультета».
– Боюсь, что нет. Нам с ним в одну контору подъехать надо, где вход по пропускам. Вы же не захотите остаться одна на улице, да и нам это будет крайне неловко.
Копылов молчал, предоставляя дяде Пете самому выкручиваться.
– А я бы и на улице подождала. Давно хотела познакомиться с кем-то, кто знал Алекса прежде.
– Хорошо, – Петр с усмешкой посмотрел на «племянничка», отпасовывая ему принятие окончательного решения.
Ну, гад, подумал про себя Копылов.
– Юль, а давай ты будешь еще и самой умной девушкой нашего факультета, а? – нашелся он.
– А когда назад? – ей стало слегка досадно, хотя по их интонациям она поняла, что дело у них не пустяшное. – Я бы хотела вас пригласить к нам на праздничный ужин.
– А что? Я – за, – Зацепин ничуть не возражал.
Юля радостно просияла.
– Я испеку утку с черносливом. А пить, что вы предпочитаете?
– Домашний квас.
– Ой, я его ни разу не делала.
– Ну вот, а еще на праздничный ужин приглашаешь, – насмешливо укорил Алекс. – А я говорил, что ты все умеешь.
– Но квас, кажется, надо долго настаивать. Я просто не успею, – девушка не на шутку распереживалась.
– Тогда дадим вам сутки времени. Завтра на вечер, а? – Зацепин был сама предупредительность.
– Ладно, жду вас завтра к ужину. До свидания, – последнее предназначалось им обоим. Юля повернулась и пошла прочь. Они невольно смотрели ей вслед.
– Ты, я вижу, живешь уже как настоящий семьянин, – прокомментировал ситуацию майор.
Алекс не ответил.
– У тебя паспорт с собой?
– Да. А зачем?
– Очень хорошо.
18
Они ехали в машине по улицам Москвы. Алекс не забыл спросить куратора о его любимом литературном герое, предварительно заявив, что его любимый мужской персонаж: Белый Клык Джека Лондона.
– А женский? – тотчас же отреагировал Зацепин.
– Таковых нет. Все они изображают всегда одно и то же занудство: неудовлетворенность своей личной жизни. Так и хочется всех их отправить на стажировку в ближайший публичный дом, чтобы они количеством мужчин восполняли их качество.
Петр расхохотался так, что вынужден был притормозить у обочины тротуара, чтобы вволю отсмеяться и налюбоваться на своего подопечного, как на экспонат Кунсткамеры.
– А мой любимый персонаж – Робинзон Крузо. Он еще почище Дон Кихота будет. Особенный кайф от того, как он, сидя на своем острове, ни разу не вспомнил ни о родных, ни о друзьях, не говоря уже про мировую литературу, живопись и музыку…
– …и про женщин тоже, – добавил, довольный таким разговором Алекс.
– Ну и про женщин тоже, – согласился куратор. – Между прочим, он мне всегда напоминал разведчика длительного залегания. Внедрен в ряды людоедов и ждет своего часа, чтобы стать там пятой колонной. Поэтому и не поддается обычным человеческим слабостям.
Копылов недовольно поморщился.
– Ну, кто о чем, а голый о бане. Как вы ухитряетесь все повернуть на одну и ту же тему. Я же сказал: нет, раз и навсегда!
– Кстати, давно собирался похвалить твой русский язык, – мягко поменял тему майор. – «Голый о бане». Ты что, специально учишь русские пословицы и поговорки?
– И учу и так запоминаю. А куда мы вообще едем?
– Надо заехать в одно место. Пустую формальность совершить.
– По моему паспорту?
– Именно.
– Я же сказал: ни в какие шпионские школы я поступать не буду.
– Расслабься. Нужен ты очень шпионским школам.
– А куда тогда? – удивился Алекс.
– В Инюрколлегию.
– А что там?
– Твое наследство тебя разыскало.
– Какое наследство?
– Твоих родителей. Они успели сделать на тебя завещание. За вычетом всех налогов, поборов и комиссионных набралось полтора лимона баксов.
– Ага, на Алехандро Гонсалеса, родом из Валенсии, – съехидничал Алекс.
– Зачем, на Алехандро? На Александра Сергеевича Копылова из деревни Ивантеевка, 1979 года рождения, без указания степени родства. Поэтому столь долго и длилась эта бодяга, пока тебя разыскали.
Копылов понял, что майор не шутит.
– И что?
– А ничего. Губы особенно не раскатывай. Передашь их в фонд, который я тебе напишу. Такой порядок.
Некоторое время они ехали молча, Алекс переваривал услышанное.
– Нет.
– Что нет?
Лицо Копылова приняло непривычно злое выражение.
– Ни в какой фонд я их передавать не буду.
– Что, жаба, будет мучить?
– Я сказал.
– Такой порядок. Все, что разведчики заработали за границей, принадлежит не им, а государству.
– Почему же тогда, родители записали все на меня, а не на государство?
– Ну на тот случай, если с ними что-то случится там, в Коста-Рике, и ты тоже останешься там.
– С ними это и случилось в Коста-Рике. А вы меня насильно вывезли оттуда.
– Алекс, не дури. Все равно никто тебе живых денег тут не выдаст. Найдут сто одну отговорку. Зато себе жизнь ты точно сломаешь.
– В колонию посадят?
– Без колонии обойдутся. Например, отчислят из института, заберут в армию. Туда, где хуже любой зоны. Не позволят оставаться в Москве и так далее, – перечислил майор.
К простой злости у Алекса добавилась мрачная решительность.
– Пусть будет так. Я согласен на это. Раз бравые русские шпионы предали моих родителей, то вполне логично, что они так же браво предадут их сына.
Петр пристально глянул на него и надолго замолчал. Что действительно было на это сказать? Его внимание внезапно отвлекло зеркальце заднего вида. В третий раз он видел за собой одно и то же авто: темно-серый «Ауди». Два раза могла быть случайность, на третий – что-то посерьезней.
– Не понял. Только этого еще не хватало. Это случайно не за тобой хвост?
– Хвост? – Копылов удивленно оглянулся назад.
– Так. Как бы это сделать поестественней? – вслух рассуждал сам с собой куратор, чтобы хоть немного принизить степень своей тревоги. – Попробуем-ка свернуть сюда. Ага. Точно хвост. Теперь сюда. А вот эту фуру мне точно Бог послал.
Машина Зацепина петляла по улочкам центра Москвы. И в самый последний момент проскочила под носом у мебельной фуры, выезжающей из подворотни с правой стороны. Фура на пару минут перекрыла все движение на улочке. И «Опель» майора, в очередной раз свернув, и освободившись от преследователя, стремительно помчался прочь.
19
Вырвавшись за Садовое кольцо, Петр остановился на одной из безлюдных улочек и достал из бардачка огромный сотовый телефон с антенной, еще только входивший в обиход в то время.
– Ого! – прокомментировал сей технический прогресс Алекс.
– А ты думал! – куратор выбрался из машины и, отойдя на несколько шагов, позвонил. Копылов воспринял эту игру в конспирацию с изрядной долей скепсиса, он и в автомобильную слежку не очень поверил.
Через пару минут Зацепин снова занял водительское место.
– Собираюсь уехать в одно место за городом. Ты как?
– В смысле?
– С одной стороны, мне надо показать тебе, где я буду, вдруг понадобишься, с другой – могу тебя очень сильно подставить.
– Буду просить, чтобы меня расстреливали без особого цинизма, – Копылов не скрывал своего сарказма.
– Тогда едем?
– Почему нет? Надеюсь, это будет настоящее конспиративное лежбище? – продолжал веселиться Алекс.
Куратор ничего не ответил и они поехали. По дороге майор снова попытался вернуться к теме наследства.
– Ты пенсию на родителей получаешь?
