старом сером сооружении, четыре этажа которого были выше панельной питерской девятиэтажки. В вестибюле все было такое же большое и высокое. Маккой уже ожидал их. Их наряды произвели на него должное впечатление.
– Как вам нравится Хельсинки?.. Вы уже были в «Равинтола Айто»? Очень советую. Или в «Спис», только там нужно бронировать столик заранее… – непринужденная английская речь обрушилась прежде всего на Еву, видимо, чтобы проверить ее степень знания языка. Выпускница янычарского интерната и питерского иняза отвечала с завидной правильностью и лишь с небольшим русским акцентом.
Но вот Лупастик посмотрел на часы, сказал «пора» и повел их на второй этаж к одному из начальников Британского центра.
Ивлин Бектер на первый взгляд представлял собой хрестоматийного англичанина-сноба: сухопарый, с негнущейся спиной, высокомерным взглядом, но стоило ему чуть улыбнуться, и перед вами был совсем другой человек: дружелюбный, понимающий, воспитанный. А присутствие эффектной Девушки Бонда только еще сильней располагало его к галантному обращению.
– Как вы непростительно молоды! – упрекнул он Алекса, сразу после обмена приветствиями и рукопожатиями.
– Это мое главное преимущество, – без тени смущения парировал Копылов, – мой жизненный опыт не отравлен неудачами в бизнесе.
Маккой с Бектером обменялись выразительными улыбками.
– Я непременно передам эти слова моему сыну-тинейджеру, – оценил британец.
Несколько вежливых реплик за чашкой чая и новый проверочный вопрос:
– А есть ли у этого проекта для вас то, что Станиславский называл сверхзадачей?
– Разумеется, есть. Обучение английскому языку на высоком уровне и за приличную плату неизбежно приведет на курсы людей продвинутых, стремящихся к деловым контактам с иностранными компаниями. Эти связи для меня и есть самое привлекательное. Мистер Маккой, наверно, рассказал вам, что я, проучившись три года на дневном отделении московского вуза, перевелся на заочное отделение и уехал в Петербург. Но он не знает причины, почему я так сделал. А мне просто надоело ждать, пока мои сокурсники превратятся в успешных деловых людей. С помощью языковых курсов я просто хочу втрое ускорить этот процесс.
И снова Бектер с Лупастиком одобрительно переглянулись. Последние глотки чая и третий выпад:
– А нет ли у вас желания создать еще одно российско-английское предприятие?
– Вы подразумеваете, не захочу ли я под каким-либо видом перебраться в Лондон? Увы, в ближайшие годы это никак не входит в мои планы. Психология мигранта не для меня. Сейчас для меня главное – стать по настоящему состоявшимся человеком в России.
Ни о каких деталях самой языковой школой не было сказано ни слова. Зато сильно удивило некое подобострастное отношение Лупастика к британцу. Сразу вспомнилось, как школьный военрук утверждал, что еще во времена Черчиля Англия взяла спецслужбы Штатов под свой полный контроль. Четыре года назад эти слова казались полной чепухой.
Мило распрощавшись, Копылов, Ева и Маккой покинули кабинет Бектера. Вернее, проводив их в вестибюль, Маккой вернулся назад к британцу за окончательным ответом.
– А ты молодец! – похвалила «невеста». – Они будут полными лохами, если не подпишут с тобой договор.
«Договор на сотрудничество с МИ-6»? – едва не сорвалось с губ Алекса. Быть четверным тайным агентом он уже не хотел всей душой – поди, запомни, что ты кому и как говорил! Правда, позже, сравнив свои впечатления, они оба пришли к выводу, что Бектер мог вовсе не иметь никакого отношения к разведке, и что матрасники его вполне могли использовать в темную.
– Интересно, а сам я смогу на халяву кататься в Лондон? – как приятно было обсуждать это вслух, без оглядки на «жучки». Надо везде с собой брать Еву, подумал он.
– Мне главное, чтобы и я с тобой могла туда ездить, – вторила ему спутница.
Спустившийся по лестнице Маккой широко улыбался:
– Поздравляю, ваш гранд одобрен. Можете уже ехать загружать учебные пособия.
– У меня есть некоторые вопросы, – заметил Алекс.
Эти вопросы они обсуждали уже в переговорной комнате Норд Банка. Алекс с удовольствием глянул на окно, в которое месяц назад он запустил мраморную подставку для ручек, когда некий Майкл Гарридо, командированный вербовщик из Штатов принялся стращать его тюремным сроком за участие в убийстве полицейских в Лимоне. Внутреннее стекло разбилось, но внешнее выдержало удар. Теперь все окно было в целости и сохранности. «Интересно банк выставил счет матрасникам или простил?»
Пока Ева на диванчике листала киножурналы, Алекс с Маккоем за столом вели отчаянный торг. В десятистраничном договоре было подробно расписаны все обязательства Исполнителя, включая перебои с водой, отоплением, светом и интернетом, не забыты были и ночной шум, тараканы с комарами и крысы, не говоря уже о ежедневной уборке и смене постельного белья. Также был упомянут полный пансион, включая завтрак, ланч, файв-о-клок и обед. За каждое нарушение полагался материальный вычет из общей платы в виде мелких процентов. Сама плата за первых четыре номера-класса составляла 6 тысяч долларов в месяц.
Прочитав договор, Алекс небрежно отодвинул его от себя:
– По этим бумажкам, если мимо вашего класса пройдет в свой номер пьяный гостиничный жилец, вы меня оставите совсем без штанов. Так дело не пойдет. Или берите целый этаж, или исключайте пункт о вечернем и ночном шуме. Потом тут расписана ответственность Нанимателей за имущество отеля, но никак не указано их собственное поведение, то есть, сами напившись, они могут кричать и делать все что угодно. И что это такое: «учитывать в питании вкусы и пожелания пансионеров»? Каждый вечер «Вдову Клико» и черную икру? В лучшем случае бесплатный завтрак и то не английский, а континентальный.
– Я рад, что вы так внимательно относитесь к проработке этого договора. Посмотрим, что можно будет поправить. – Маккой сделал пометки в своем ежедневнике.
– А главное, я не согласен с базовой суммой, – продолжал свои претензии Копылов. – Полторы тысячи долларов в месяц за номер, это слишком мало, если сейчас он стоит три тысячи, а летом в сезон будет четыре – четыре с половиной.
– Это учебный грант тут больших выплат быть не может.
– В Британском центре, да, – согласился Алекс. – Но ведь есть и другие фонды?
Маккой чуть помолчал, покосился на Еву, но та продолжала безмятежно вникать в интервью голливудских звезд.
– Теперь о моих роялти. Если бы вы позволили мне эти шестьсот тысяч просто перевести в Питер и положить в банк под восемь процентов, я бы чистой ренты с них имел сорок восемь тысяч или по четыре тысячи в месяц. Плюс две тысячи мне нужно для двух охранников с английским языком для ваших бритов. Плюс две с половиной тысячи, которые вы мне обещали и ни разу еще не выплатили. Итого восемь с половиной тысяч баксов в месяц по самому минимуму. Я уж не говорю о тех тратах, которые мне придется сделать, переоборудуя номера в учебные классы.
– Какие еще будут условия?
– Предупредите тех, кто приедет, чтобы не смотрели на меня как на слугу, иначе их ждет не самое приятное открытие. Знаете, в России лакейский синдром не очень популярен. Гостеприимство – да, угодничанье – ни за что на свете!
Лупастик уже не улыбался. Его надежда, что сейчас они все подпишут и переведут деньги, горела синим пламенем. Не оправдался и расчет, что при своей невесте их горе-агент не станет мелочиться. Слухи о широте русской души были явно преувеличены.
– Что еще?
– Постарайтесь присылать людей некурящих и, конечно, никаких наркотиков, – невозмутимо гнул свое Копылов.
– Это все?
– Не совсем. Мне нужно от вас письменное разрешение на сотрудничество с ФСБ.
Маккой сильно дернулся, едва не свалившись со стула.
– Вы сказали ФСБ?!
– Ну да. Вы разве не знаете, что в России любая гостиница, тем более с иностранцами под контролем нашего гестапо. Я, конечно, могу отказаться сотрудничать с ними, но тогда они найдут другого стукача. Хотите, чтобы все свои доносы я сначала показывал вашим людям – пишите расписку.
– Это вы так шутите?
– У вашего Джеймса Бонда было право на убийство, у меня будет право на ФСБ. По-моему, классно!
– Вы же понимаете, что сам все это я решить не могу, – взмолился цэрэушник.
– Тогда до завтра. Или как?
Лупастик не ответил. Молча смотрел, как Алекс встал, жестом поднял Еву и не прощаясь прошествовал к двери.
– До свидания, – все же произнесла Ева, знаками показывая, что она и сама не в восторге от нрава своего жениха.
«Я буду три дня смеяться, если они с тобой, паразит, что-то подпишут» – было первое, что написала она в своей книжице, едва они сели в Катафалк.
15
И все же на третий день переговоров и ругани все нужное было подписано. В договоре исчезли пункты о полном пансионе и шумах, добавились обязанности учителям и должность школьной консьержки за счет британцев естественно. Про расписку о ФСБ по общему умолчанию не вспоминали, сочли за дуболомный русский юмор.
Обсудили в отсутствие Евы и интернет-газету.
– Ваша аудитория: золотая молодежь, студенческая тусовка и теневые лидеры. Будет также неплохо, если у вас получится создать популярный молодежный клуб, – высказал дополнительное пожелание Маккой.
Правда, на стартовые газетные расходы выдал всего пять тысяч. Да и роялти снизил до семи тысяч, а траты на переоборудование великодушно переложил на британского менеджера в Питере. Зато Алекс сумел отбоярился от полного пансиона.
Наконец, все подмахнули и двести тысяч американских тугриков были отправлены из Норд Банка в Питер – Алекс стоял насмерть, говоря, что купит отель только после прихода в российский банк денег из Коста-Рики от продажи виллы.
В Хельсинки им пришлось задержаться еще на полдня – загрузить под завязку Катафалк. То из-за чего был куплен «универсал»: превращение задних сидений с багажником в двуспальное ложе для их с Верой автопутешествий, было использовано под нормальный грузовик, куда кроме десяти пачек с учебными пособиями вошли двухметровая плазма, три навороченных стационарных компьютера, пара ноутбуков, цветной принтер, всевозможные кофемолки, блендеры, электромясорубки, тостеры, упаковки с посудой и постельным бельем. Свою лепту в этот шопинг внес и Лупастик, вручив Копылову три коробочки с новенькими «моторолами», одну самому отельеру, а две должны были забрать визитеры в Питере.
– Они что, стреляют отравляющим газом? – сказал Алекс, получая гостинец.
– Перестаньте говорить глупости, – не принял его шутки Маккой. – В них всего лишь чип, чтобы отслеживать, где именно этот телефон находится. Иногда полезно бывает знать, где находится тот или другой человек, особенно, когда это касается вас.
Пока выезжали из города, Копылов только подозрительно косился на свою коробочку, но у первого же дорожного супермаркета притормозил, чтобы купить рулон кухонной фольги. Обернув «подарок» одним слоем фольги, Алекс позвонил на него со своего мобильника – звонок проходил. Обернул вторым слоем – звонок пропал. Для надежности он обернул еще и третьим слоем «моторолу», лишь тогда чуть успокоился, хотя на всякий случай еще и музыку включил по радио.
– Архимед! – саркастически прокомментировала его ноу-хау
