Воздаяние. Глава 6

                                       

  Она не любила собак.
  Не сказать, что бы ненавидела- просто, не любила и побаивалась. Был случай в детстве, когда на нее бросился соседский пес. Подрыл землю под воротами, выбрался наружу и обалдел от свободы. Всех облаивал. А на нее бросился, потому что почувствовал в ней беззащитность. Ухватил за валенок, повалил в снег. Ребятишки быстро отогнали его, но вот этот детский страх, видимо, в ней остался.
  Когда муж предложил завести щенка, она устроила ему дикую некрасивую сцену. Стыдно потом было. И за базарную истеричность, и за то, что повзрослевшие дети все слышали. И особенно стыдно было оттого, что муж сидел перед ней, внимательно слушал- и молчал! Молчал! А она еще больше заводилась от этого молчания!
  Некрасиво все вышло.
  Он выслушал ее тогда до конца. Посмотрел, как она, всхлипывая, закуривает сигарету у окна и пошел из комнаты. Лишь у дверей обернулся и сказал:
  -Тебя лечить надо.
  Она едва не запустила в него пепельницей, но испугалась, что попадет в голову. Обидно было- до слез! И лишь через два дня поняла, что он имел ввиду.

  Она тогда поздно вернулась с работы: были приемные часы в поликлинике.
  Еще из прихожей услышала голос дочки, затем общий хохот. Разулась, прошлась по квартире. Семья маячила на балконе. Она помахала им рукой, ушла в спальню переодеваться. А через минуту они ввалились вслед за ней.
  Дочь несла в руках щенка. Они знали, чем ее взять. Собственным счастьем и радостью.
  -Мам, мам! Посмотри, какой щенок! У него уши, как тряпочки!.. Они встанут, когда зубы сменяться, ты не бойся!
  Дочь совала ей щенка в руки и светилась. Сын стоял рядом и тоже улыбался.
  Щенок быстро-быстро перебирая лапами вскарабкался к ней на плечо и полизал сережку в ухе.
  Жена брезгливо дернула головой, но пересилила себя и погладила щенка по морде.
  Ребенок. Глаза ребенка. Чистые, прозрачные и пока наивные. У детей тоже такие. Непонимающие. Бездонные.
  Ее поцеловали в затылок.
  -Надо же как-то лечить твою фобию,- услышала она сзади. –Не бойся. Эта собака тебя не тронет.
  -А я и не боюсь, с чего ты взял?  Это «она»? Как ее зовут?
  Она опять осторожно погладила щенка.
  -Герта.

                                    .    .    .

  Странно  к нему пришла любовь к животным.
  Он тогда гостил у бабушки. Семилетний любимый внучок.
  Бабуля постоянно что-то делала. Или готовила, или убирала. А если не готовила и не убирала, то возилась на огороде. И лишь изредка  отвлекалась от дел, садилась, распаренная, подуставшая почитать книжку внуку или поиграть с ним в карты, в «пьяницу».  И опять торопилась по делам.
  И так получилось, что любимым развлечением для него стало разглядывание по сотому разу картинок в новеньком букваре да игры с котенком. Тот, рыжий, ершистый, тоже был не прочь поиграть. Гонялся за клубком, за фантиками, ловил «зайчиков» от зеркальца. А ему больше нравилось раскрутить котенка вокруг себя за лапы  и бросить на бабулины подушки. Смеялся до слез, видя, как котенок пошатывается, точно пьяница на улице и старается ушмыгнуть под  кровать.
  А один раз он промахнулся, и котёнок ударился о стену. И лежал на кровати, жалобно мявкая, и не мог встать.
  Он бросился на двор. Увидел бабулю и уткнулся ей в живот, заливаясь слезами.
  -Ты чего, Сашенька? Что случилось?- переполошилась та.
  А он захлебывался в реве и ничего не смог сказать.
  Оклемался тогда котенок.
  А он на всю жизнь понял: прежде, чем что-то сделать людям- примерь на себя. Что ты почувствуешь, если ударят головой о стенку.


                                       .    .    .



  -Ты знаешь, дружок,- донеслось до него через плотную повязку. –я не в курсе, какая у тебя последовательность была. Перечень наизусть знаю, а вот последовательность- извини… Значит, будем действовать, как Бог на душу положит?.. О, вот еще что: они же видели все! Как я забыл! Сейчас, погоди…
  Повязку на лице Григория ослабили, спустили вниз, чуть пониже глаз.
  Мужчина в камуфляже, в черной вязаной шапочкой с прорезью для глаз стоял напротив и внимательно смотрел сквозь эти прорези.
  -Начнем, пожалуй?..- спросил мужчина чуть вопросительно. –Чего  время тянуть? Дай Бог, может, это тебе все-таки поможет… Та-ак, давай с ребер… Четыре штуки… Правильно?
  Гришка задохнулся от дикой боли. Хотел заорать- кляп во рту не дал. До «камуфляжного» мужика донеслось лишь невнятное «бпха…бпха…»
  -Больно, что ли? Да ты что!- делано удивился мужик. –От ты посмотри! Она ж еще и визжала, поди? Чего визжала? Ты ж ее ласкал, да?.. А нам, дружок, кричать нельзя... нельзя… Народ сбежится- докончить не успеем. Список-то большой еще… Дальше пойдем? Может, остальное все попроще, полегче… Как девичьи ласки… Девчонки- то ласкали уже?- Мужик деловито поправил узел веревки, которой Гришка был привязан к дереву. –Так. Перелом левой лапы…- И мужик резко ударил кастетом по левой Гришкиной руке.
  Гришка потерял сознание.
  Очнулся от чего-то ласкового и прохладного, будто в рай попал. А через секунду тело вновь вспомнило о боли. Он открыл глаза. И увидел близкие  напряженные глаза палача. Тот облегченно вздохнул.
  -Фу-у, я уж думал- ты надолго!- Отбросил мокрую тряпку в лужу. –Теперь давай так: я буду говорить, спрашивать, а ты мигай глазами, лады?
  Гришка быстро- быстро замигал, хотя все сознание его было сосредоточено на руке, на нестерпимой боли у локтя. Боль пульсировала на вдохе- выдохе. И ныло за грудиной.
  -Запомни первое: я тебя не убью.- Гришка опять замигал. –Не мною жизнь тебе поганая дана- ни мне и забирать ее. –Мужчина замолчал, огляделся. Вновь посмотрел на привязанного к клену Григория. –Это тебе чужая жизнь по барабану… И боль чужая… Я же знаю, о чем ты сейчас думаешь… Думаешь: выживу- из-под земли его достану?.. Порву, падлу, на лоскуты… Если дурак- конечно, будешь искать… А если не дурак- вспомнишь, что испытал. И что она испытала от тебя перед смертью.
   Гришка замычал. На него накатил такой страх, что он забыл про боль! Страшно было не от того, что говорил мужчина, а от того, КАК он это говорил: спокойно, без эмоций, будто лекцию читал у них, в универе.
  У Гришки все поджалось в паху.
  -Челюсть-то как, ногами ей сломали? Или палкой?
  -М-м-м-м!!!- замычал Григорий, задергался и обмочился.
  Палач смотрел, как темнеют на нем джинсы.
  -Не бери в голову… Со мно-огими  такое случается! Тем более, до яиц мы еще не дошли… Просохнуть успеешь. С челюсти начнем.- Он кулаком врезал Гришке в нос. Кровь хлынула, заливая одежду. –С челюсти. С челюсти! С челюсти!!!
  Кулак впечатывался в Гришкино лицо, кроша и зубы, и кости, и хрящи.