"Зулейха открывает глаза". Кино и книга

             




Много лет уже работаю в школе. Преподаю литературу. И, думаю, как и все мои коллеги, вступаю часто в подобный диалог со своими учениками:
- Ты читал произведение?
- Нет, я кино смотрел…
И в сотый или тысячный раз говорю им, что кино – совершенно иное искусство. Если литература – это прямой разговор автора и читателя, то в кино между ними встаёт некий «посредник» или даже «посредники». Режиссёр. А ещё оператор, художник, актёры. И каждый из них привносит частицу своего видения персонажа, ситуации, истории, рассказанной в том или ином произведении.
Вы же, мой дорогой читатель, думаю, неоднократно сталкивались с тем, что, посмотрев ту или иную экранизацию, разочарованно вздыхаете: «У Толстого Анна совсем не такая…» Помню, сколько нареканий именно подобного толка было в адрес фильма Александра Зархи и актрисы Татьяны Самойловой.
Нет, мой любезный друг, не у Толстого Анна была другой, хотя, возможно, великий романист не согласился бы с таким видением своего шедевра, доживи он до 1967 года. Главное – это то, что в воображении читавших роман рождалась совершенно иная героиня. Но ведь режиссёр и все, кто участвовали в создании фильма, - тоже читатели. И нам, зрителям, они предложили своё видение и романа в целом, и каждого героя в отдельности. Таким образом, получается, что всякий раз, начиная спорить о той или иной экранизации, мы спорим как два читателя. Не более того. Специалисты же в области кино ведут уже совсем иные дискуссии, связанные с профессионализмом или отсутствием такового, со степенью таланта создателей.
Не могу сказать, что споры вокруг многосерийного фильма  Егора Анашкина «Зулейха открывает глаза» по роману Гузель Яхиной, были длительными  и профессиональными, но то, что они носили оскорбительно жаркий характер в адрес создателей фильма, - бесспорно. Наиболее «ревностные защитники морали и нравственности» требовали даже запретить широкий показ фильма, якобы оклеветавшего нашу историю.
Насчёт «запрещать и не пущать» высказался ещё Салтыков-Щедрин – лучше не скажешь.
Что же касается самого фильма, то мне представляется разговор этот наиболее интересным.
Скажу сразу, чтобы не тратить попусту времени читающих эти строки, что автор этого очерка целиком и полностью принимает то произведение искусства, которое было представлено группой создателей фильма.
Меня совершенно покорили актёрские работы великих наших актёров Чолпан Хаматовой и Сергея Маковецкого. На мой вкус, Маковецкий – это уже даже не имя, а бренд, знак качества. Диапазон этого художника поистине неисчерпаем: от Пантелея Прокофьевича в «Тихом Доне» до директора Елисеевского гастронома. Тот, кто видел его театральные работы (Галлимар в «М.Баттерфляй» Романа Виктюка, Хиггинс в «Пигмалионе» Галины Волчек), думаю, тоже не станет мне возражать.
Великолепный Роман Мадянов в фильме для зрителей предстал в привычном амплуа, но хуже от этого не стал.
Думается, что незаслуженно обойдён вниманием исполнитель роли Ивана Игнатова Евгений Морозов. Смею думать, что на наших с вами глазах рождается ещё один изумительный актёр, который украсит своими умными, сдержанными работами многие и многие  фильмы, которые ещё только предстоит снять.
Очень хочется  отметить смелость сценаристов фильма  Анны  Аносовой, Ларисы  Леоненко и Василия Павлова, которые не стали «топтаться на пороге» замечательного романа Гузель Яхиной, «стыдливо  задавая вопрос»: «А что, так можно было?..» Они просто взяли и дописали не только  целые  сцены, но даже сюжетные линии как отдельных персонажей (Насти, например, блистательно воплощённой Юлией Пересильд), так и всей фабулы (скажем, эпилог  фильма).
И это не есть «вульгарное, волюнтаристское обращение с литературным материалом», как мне представляется. Сознательная адаптация произведения одного вида искусства для того,  чтобы осмыслить его, переведя в формы другого и создав совершенно самостоятельное  творение.
Ведь никто же не стал пенять Сергею Урсуляку, когда он снял совершенно иной, нежели  тот, к которому мы все привыкли,  написанный самим великим Шолоховым  финал «Тихого Дона». Да, вот так человек, живущий в первой четверти двадцать первого века, видит то, что случилось сто лет назад.
Почему же авторам замечательного фильма «Зулейха открывает глаза» мы смеем отказать в этом праве? Опять всё те же пресловутые двойные стандарты, о которых сегодня так часто говорят политики?
А «оскорблённые» коммунист Сурайкин и «татарские муфтии» не напоминают ли вам своим скандалом, который пытались учинить вокруг фильма, тех, кто сегодня на Западе множит ряды движения «Me Too»?
И пусть «кино-Зулейха» стала старше, чем её литературный прототип. А мерзавец-герой Романа Мадянова в финале не наказан, согласно законам о добре и зле, а даже пошёл вверх по служебной лестнице («дослужился до полковничьих погон и перестал бывать в Семруке»). Всё равно мы, зрители, верим в правду тех, кто «построил» это замечательное кино, несмотря на  крики «ату», которые пытались сделать дружными (по совершенно далёким от истинного искусства причинам) некоторые из тех, кто посмотрел  фильм. ..
Что же, и они имеют право на то, чтобы быть услышанными…
Слова же, подобные, например, этим: «Здесь нет самого духа кино…» - слова просто, за которыми даже образа никакого не возникает…