Разумовский

  - Венчается раб божий Алексей с рабой божьей Елизаветой…
  Маленькая церковь в селе Перово под Москвой…
  Как сверкали счастьем тогда её глаза.
  - Вот мы и венчаны, Алёшенька, не в блуде жить будем.
  Лиза, Лизанька, как же тебя не хватает.
  Граф Алексей Григорьевич Разумовский большим и указательным пальцем правой руки вытер непрошенные слёзы. Вот и жизнь прошла, а деток не нажили, уж дюже бурная молодость у Лизаньки была, вытравила нутро своё всё, выжгла, вот Господь и наказал.
  За окном зима, зима в душе.
  Гостилицы - его имение, её подарок. То другое имение недалеко от Перова на Владимирском тракте младшему брату отдал. Ему так много имений зачем? А у Кирилла дети, будущее.
  В доме суета, кто-то приехал.
  - Князь Вяземский.
  Генерал-прокурор Сената.
  - Рад, рад, Александр Алексеевич. Вот сюда к камину, будь ласков, с дороги погреться.
  - Премного благодарен, Алексей Григорьевич.
  - По делу или просто мимо проезжали?
  - По делу, граф, по делу. Какое уж тут «мимо проезжали».
  - Да, отозвали с Урала и призвали в генерал-прокуроры.
  - Не удобно даже как-то. Я же не являюсь фаворитом Ея Величества.
  - Что ж тут не удобного? Сколько вам годков?
  - Тридцать семь.
  - Не молод, но и не стар. Матушка Екатерина Алексеевна знает кого и куда назначает. Для управления державой нужны толковые помощники, а не фавориты.
  - Да, Алексей Григорьевич, она так и сказала: «Господь вас храни от ввязывания интриг при дворе, а только единственно пользу Отечества блюсти и твёрдыми шагами идти кратчайшем путём к истине и справедливости».
  - Что ж, присоединяюсь к пожеланиям государыни. Что за дело привело вас ко мне, старику?
    - Государыня приказала своему секретарю графу Воронцову написать проект указа о том, что в память о почившей тёте своей императрицы Елизавете Петровне даровать вам, граф, венчанному с государыней титул Императорского Высочества. А меня попросила привести от вас, Алексей Григорьевич, документы, подтверждающие брак с императрицею, чтобы составить по ним акт в законной форме.
    Разумовский был несказанно изумлён.
    - Зачем ей это?
    - Сказать так сложно, но есть предположения. Григорию Орлову не терпеться стать законным мужем императрицы. Вы помните, граф, события двухлетней давности?
    - Разумеется, князь.
    - Так вот, Григорий и его братья изрядно помогли Екатерине Алексеевне в сём деле и отказать Орлову в какой-либо форме так в прямую она не может. А вот что она хочет – не известно.
    - А что двор?
    - А что двор. Двор не хочет посадить себе на шею Гришку Орлова. Отец-то его из простых стрельцов. Пощадил его Пётр Алексеевич тогда, в день стрелецкой казни за лихость и бесшабашность. Так и его дети, особенно Гришка, такой же бесшабашный. Мужик, одним словом, чёрная кость.
  Разумовский усмехнулся:
  - Так и я, князь, не графом родился. Пастушок из Лемешей. С церковного клироса села Чемеры чудесным образом попал в Петербург.
  - Это совершенно другая история, граф, совершенно другая. Вы в церковном хоре пели, а не кулаками махали. Поговаривают, что Гришка и государыню поколачивает.
  - Пустое, князь. Может быть, девку какую сенную или горничную и поколачивает. Екатерина Алексеевна не та женщина чтобы позволит себя поколачивать какому-то Гришке Орлову, пуст даже она и обязана ему троном.
  - Не буду спорить. Вы, граф, умны, мудры, знаете жизнь. Но двор против венчания государыни с Орловым. Панин так прямо и сказал: «Императрица России может позволить себе многое, но никогда госпожа Орлова не будет русской императрицей». Старик прямой, вы его знаете. Так что документы?
  Алексей Григорьевич глубоко задумался, потом встал с кресла и решительно направился к комоду. На комоде стояла шкатулка чёрного дерева, окованная серебром и выложенная драгоценными камнями. Разумовский ключом открыл её и вынул оттуда обёрнутую в розовый шёлк грамоту, развернул её, не спеша прочитал. Затем вернулся к Вяземскому и дал прочитать её прокурору. Вяземский прочитал, это был именно тот документ, за которым он приехал.
  В глазах Алексея Григорьевича стояли слёзы, он молча забрал документ из рук князя, подошёл к камину ещё раз прочитал его, поцеловал и с заметным волнением бросил в огонь. После чего опустился в кресло рядом с Вяземским.
  - Я, князь, был не чем более, как верным рабом Её Величества, покойной императрицы Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями сверх заслуг моих. Никогда не забывал я, кто я и откуда и на какую высоту возведён я рукою её. Вы видите, у меня нет никаких документов. Доложите об этом государыне Екатерине Алексеевне. Да продлит она милости свои на меня, старика. Не желаю я никаких земных почестей. Всё, что вы тут видели, останется тайной между нами. А люди пусть говорят, что угодно и стремятся к ложному величию. Мы не должны быть причиною кривотолков, порочащее имя Её Величества. Прощайте, князь.

    Екатерина Алексеевна сидела в зале среди приближённых, читали книгу, Григорий Орлов сидел рядом с императрицей. Заметив генерал-прокурора, императрица спросила:
  - Ну что, Александр Алексеевич, привезли?
  - Увы, Ваше Величество, никаких документов нет.
  - Вот видишь, Григорий Григорьевич, слухи не подтвердились. Не венчались Елизавета Петровна и Алексей Григорьевич. Тайного брака не существовало, хотя бы и для усыпления боязливой совести. Шепот о сём всегда был для меня противен. Александр Алексеевич, у меня к вам небольшое дело, пройдёмте в мой кабинет.
    Вставая, Екатерина шепнула Орлову:
    - Не обижайся, Гришенька, но мадам Орлова российскою корону на голове не удержит, только Романова.
    - Но ты же, Катенька, не Романова.
    - Тётушка Елизавета Петровна приказала моему мужу быть Романовым, значить и я Романова.

    В кабинете Екатерина Алексеевна вопросительно посмотрела на Вяземского.
    - Да, государыня, они обвенчались в селе Перово, что под Москвой. Я сам видел и читал документ.
    - Но вы сказали, что никаких документов нет.
    - Никаких. Алексей Григорьевич сжёг их в камине у меня на глазах.
    Екатерина помолчала, потом покачала головой и сказала:
    - Ах, какой человек. Мы друг друга поняли. Почтенный старец, я никогда не забуду эту услугу. Я ожидала этого от свойственного для малороссиянина самоотвержения.