жировых складках и махали руками. В каждой руке зажата шаурма невообразимых размеров. Три толстяка, широко разевая рты, яростно, с животной жаждой, с диким азартом откусывали огромные куски пищи и, не пережёвывая, глотали, запивая это пищевое безобразие газировкой, которую черпали большими ковшами из железной бочки с надписью на иностранном языке.
«Люди, - воззвал Па в охватившем его справедливом гневе, даже во сне он ощущал прилив сил, - люди! Одумайтесь! Да вы просто глумитесь над собой, поглощая эту пищу, наносите себе вред!»
Ещё долго Па во сне без сновидений ворочался и возмущался происходящим, вставал на защиту, принимал чью-то сторону с транспарантом в лапах – это было видением-проблеском из прошлой реинкарнации, когда он драл глотку на массовом – масштабном – митинге за какую-то активистку, заступался за Анжелу Дэвис. Где-то в середине сна без сновидений из прошлого и будущего Па в настоящем скрутило снова так, что это нашло отражение во сне: он увидел себя весёлым, жизнерадостным щенком от глупости щенячьей и небольшого инфантильного ума обожравшегося какой-то вкусной, но отвратительной дрянью. Желудок эта дрянь вывернула наизнанку и…
Па, проморгавшись уже на бегу, мчал быстрее пули, обгоняя собственную тень, поджав хвост к ближайшим кустам с наметённым рядом высоким сугробом. Па бежал и стальные обручи сжимали его тело от головы до хвоста, будто старались выдавить из него непереваренные остатки пищи. В голове Па билось мудрое высказывание Мудрого Ха: еда без радости – испражнение без удовольствия…
В спину, в поднятую торчком шерсть ударил вдогонку детский крик: собачка, на чипсы. Па ошарашенно подумал, роняя непереваренные камешки синтетической пищи: обязательно съем, детка, похрущу ими за твоё и моё здоровье!.. О, милосердный собачий бог и не менее милосердная собачья богиня!.. Как же больно!.. Обручи вокруг тела и внутри сжимались всё сильнее и сильнее…
Бронебойным снарядом Па влетел в сугроб, подняв снежную искрящуюся пыль и уже не сдерживая кишечник.
«У-у-ух-х-ха-ааа! – обрадованно думал он теряющимся где-то сознанием. – Добежал! Успел таки! У-у-ух-х-ха-ааа! Радость… Радость-то какая!.. – из-под хвоста Па вылетали порции жизнедеятельности, быстро выталкиваемые кишечником, он освобождался от оккупации непереваренной и несварившейся пищи. – Кра-а-а-сота! - ликовал Па. – Красота! Пора разорвать этот порочный круг и переходить на здоровое питание! – тело пса Па наполнялось неестественной лёгкостью и снова ему подумалось: - Кем я буду в будущей жизни? – но эти мысли быстро отлетели. – Перехожу завтра же на здоровое питание и citissimo – именно: как можно быстрее! – Па елозил разгорячённым местом под хвостом по снегу, утихало жжение, и проходила боль от загривка до хвоста. – Abstractio felicitas est! – успело выстрелить в его голове, как новое ощущение чего-то ранее непознанного, нового и необычного скрутило собачье тело, Па задрал до боли в шее голову, широко раскрыл пасть, забелели острые клыки и из глотки, из нутра Па вылетел крик…
***
- А-а-а! – плескался и не мог выйти наружу из облицованного белой плиткой стерильного помещения крик роженицы. Боль уходила из её тела, оставляла её вместе с тем, что недавно было общим с ней, без чего не мыслила существования. Женщина почувствовала освобождение и откинулась на спину, расслабились мышцы, накатила апатия и эйфория. В глазах стояли слёзы, но она через них рассмотрела полную аккуратную, приятную акушерку с двумя шевелящимися спеленатыми свёртками.
- Поздравляю, мамочка, с близнецами: мальчик и девочка. Мальчик певцом будет, слышите, как он звонко кричит…
Якутск 27 февраля 2022г.
