Когда поезд отошел от перрона и набрал ход, Евдокия Петровна,
наконец, дала волю чувствам. Слезы предательски катились из глаз.
Выставила доченька маму за дверь в один день, после трех
месяцев пребывания в гостях. А так нравилось быть, если не центром
внимания, то значимой фигурой в доме. Пусть больной, пережившей инсульт,
но самостоятельно двигающейся. Так привыкли, что перестали ценить ее
ежедневное мужество.
Вот бывший муж оценил бы. Как же он был все-таки добр,
справедлив и терпелив. Но любил ее недостаточно сильно. Иначе, почему
не повесился, не спился, не ушел в мужской монастырь после расставания.
Наоборот, хорошо живет, с очередной женщиной. Не задерживаются они у
него долго. Хоть какая-то, но радость.
А внучка вредная, только дочь слушает, а ее посылает куда
подальше. Причем, иногда , поясняет, куда именно. Пару раз до слез
доводила . Дочь сперва ей навтыкает, а потом черед матери приходит.
Говорит, что не надо так реагировать на глупости ребенка. Евдокия
Петровна сама понимает, только обида из глаз слезами выходит.
И теперь выходит. Она что, пару советов дочери по жизни дать не
может? Может, но видимо, не здесь, а когда дочь к ней гостить приедет.
Плохо хозяева советы гостя воспринимают. Агрессивно.
Дочь, чуть что, прошлым попрекает. Да, сама она понимает, что
набедокурила тогда, только не вернуть утраченного.
Знаешь, почему ты столько с отцом прожила? - как-то пояснила дочь.
Потому что я его просила с тобой не разводиться, пока школу не окончу.
Позориться не хотелось. Где тогда твоя голова была?
Не было ее, - грустно разводила руками мать, - Только с инсультом все
прояснилось.
Муж дочери, по характеру, на ее отца похож. Спокойный, неторопливый,
вдумчивый. Почему Евдокия Петровна не ценила, когда все было рядом?
Теперь остается только мучить себя совестью и черпать оттуда силы
для дальнейшей борьбы за полноценную жизнь.
Расслабилась в гостях. Позабыла правила приличия гостя. Не лезть к
хозяевам с советами - одно из главных. Но не может она удержаться.
Два месяца держалась. Под коней третьего, прорвало. Дочь терпела,
сколько могла. Соблюдала в отношении матери этикет.
Все оборвалось мгновенно. Захотелось Евдокии Петровне в ванной
помыться. Присела, в стенки раздобревшим телом уперлась, а встать не
может. Застряла. Насилу разогнулась.
Узкая у вас ванна, - говорит дочери без какого – либо умысла.
У тебя дома, конечно, пошире, - резко отвечает та, - давай на завтра
билет куплю.
Так неожиданно это сказала, что Евдокия Петровна машинально
согласилась. А как смысл дошел, поздно было. Не будет же она дочь
упрашивать остаться, словно, та выгоняет.
Теперь, под стук колес, домой возвращается. Обидно-то как.
Звонок.
Едешь? - спрашивает дочь.
Еду, - что еще остается ответить.
Прости, мама, - неожиданно признается, - Но третий месяц оказался
лишним. Мы с трудом терпели друг друга.
Да, - соглашается Евдокия Петровна. - И ты прости. Так привыкла,
что забыла, где нахожусь. В гостях.
Приезжай весной, мама, - теперь в голосе дочери текут слезы.
Ну что ты, - утешает мать, - конечно приеду.
Приедет. Куда они друг от друга денутся. А теперь домой.
Загостилась.
