Разговор о смыслах

Ягуар сказал:
  - Человек, я к тебе пришёл с вопросом: почему звери моей величины и дружелюбия не могут породниться с тобой?
На что человек ответил:
  - Послушай притчу. Однажды в лесу один охотник застрелил лань, просто так, ради забавы: есть не хотел, шкуру... выбросил потом – лень было обрабатывать. На что охотнику указали, но он не послушал седого старца, говорившего: "Негоже так делать охотнику. Для забавы нельзя ловить не зверя ни птицу, а ты удалил органы, съел только печень и сердце животного, а остальное..." – он недоговорил "выбросил". Охотник сделал огорчённое лицо (ведь надо было спорить со старцем): "Видишь ли, старик, ты прав в одном..." – потом подумал, решил не говорить, но напомнил, что в руках ружьё, оно и даёт ему право стрелять хоть в зверя, хоть... (опять не договорил). Старик помолчал, напоследок сказал фразу, которую надо толковать так... однако, лучше сказать саму фразу: "Ты умён заветами отцов, именно они решили сделать из тебя убийцу", – и ушёл, оставив понимать как может. Долго думал охотник над словами старца, но не придумав ничего, назвал его слабоумным – именно таким он представил спорящего с собой человека: ведь он вооружён, обучен стрелять метко и не промахнётся мимо цели, если придётся выстрелить. Старика он уважал не сильно, а сейчас презирал за "невнятное бормотание". Убивать не перестал, как охотник – умер, просто убивал всех подряд: лосиху с лосёнком, маленьких щенков лисят давил не стреляя...  Взмолились звери своему богу, а он им скажет, успокоит и средств не предпримет утихомирить "бойца": слишком много в роду у него было "должников" перед ним – утихомирить надо всех. До старости "воевал" со зверями слабеющий охотник: глаза отказывали ему, рука дрожала, настало время заботы о нём, но не было кому огонь разжечь, еду приготовить (жену забил до смерти: готовить "не умела", детей бог не дал, а родственники сами отвернулись – нелюдим стал). Лежит на печи, рассуждает так: "Силы господь не дал, чтобы продлились дни, а я жалел лишь один раз, – вспоминал, кого жалел, но вспомнить не мог, – так что сказал старик?.. – вспомнить уже не мог... вспомнил, – предки виноваты, что я один страдаю здесь..." И умер так и не осознав своей вины, а было вот что: когда он был молодым, встретил олениху, пожалел, пузо увидел большое – пусть родит, подумал. А у оленихи двое оленят так и не родились, как не тщетилась мать – слишком сложные роды. Выходит, его жалость против него же скажет: отмучилась бы скоро, а так...  Но Бог увидел иное в нём – душу и сказал: "Как бы серьёзны проступки не были, всё что накопили предки вышло наружу в нём: судить буду всех одним судом". Смысл, сказанного старцем, сводился к тому – суд общий, родовой.
Так вот из притчи для тебя, ягуар, скажу, – человек склонился к уху зверя, – слышал?
  - Нет, человек: что ты сказал?
  - Ты сказанного человеком не понял, а я тебе сказал: "Молись за меня как друг". На что ты мне ответил: "Я зверь всего лишь, могу лежать у твоих ног, ласково мурлыча – прими меня таким".
  - Я не ответил тебе, человек, я мог бы ответить... род мой похож на твой, семья моя...  Ты прав, я отвечу лишь за себя, а род... каждый перед богом лицом стоит и меру ищет... с тобой иначе – не так. Прости, человек, но род мой всё же есть в каждом из нашей крови – жесток, беспощаден и униженным себя не терпит: какой из меня друг тебе? Я только мёртвым у твоих ног валяться буду.
Зверь ушёл, он понял род свой, не дружественный никому.