Солнечный октябрьский день. Марья Петровна, старушка лет семидесяти, сидит на кухне, чистит картошку, кожура от которой падает в ведро стоящее у нее возле ног, качает головой и шепчет себе под нос:
— Ох, мыши эти! Так всю картошку испортят! Надо бы котейку завести, пусть изведет их.
На чугунной сковородке, покрытой черным, нагоревшим за годы жиром, зашипело масло. От поднимающегося вверх теплого воздуха, на потолке шевелилась серая, старая паутина, давно брошенная своим пауком. Она словно специально закутывала все сильнее и сильнее, случайно попавшуюся в нее муху, будто надеясь быть еще полезной своему хозяину. В кухне душно и пахнет щами. Стекла в рамах запотели и стекающие по ним вниз капли, словно соревнуясь, кто быстрее катятся вниз.
В своей небольшой комнате, Егорка, худенький мальчик тринадцати лет, укладывает в портфель учебники и тетради, готовясь к школе. Волосы на его макушке торчат в разные стороны, в уголках глаз еще есть остатки засохших после сна слизистых выделений.
— Егорка! — Крикнула из кухни Марья Петровна. — Как рюкзак свой соберешь, сходи, умойся, да кушать приходи. Я тебе картошки сейчас пожарю с лучком, как ты любишь. Да дело есть к тебе, надо обговорить. — Она встала и подошла к плите.
Марья Петровна, высыпала картошку в раскаленную сковородку, затем добавила туда мелконарезанный лук. Все зашипело, затрещало и забрызгало в разные стороны. Перемешала деревянной ложкой и накрыла сверху крышкой. Обтерев руки об вафельное полотенчико, висевшее на гвоздике рядом, села обратно.
За окном рядом с домом громко кричали первоклассники. Они возвращались домой с уроков. Подкидывали вверх свои легкие портфельчики, пытаясь поймать их. Получалось не всегда и не у всех, иногда портфели падали на асфальт и после этого всегда раздавался громкий, веселый смех.
Егорка умылся, посмотрелся в зеркало, смочил в воде руку и пригладил мокрой ладошкой торчащие на голове волосы. Прошел на кухню и сел на табуретку напротив Марьи Петровны.
— Баб, что за дело надо обсудить? — С любопытством спросил он.
Марья Петровна повернулась к нему, и с некоторым беспокойством сказала:
— Мыши в подполье завелись. Сегодня утром там несколько огрызенных картофелин нашла. Вон в ведре! Встань, погляди. — И она взглядом указала на стоящее у ее ног рыжее ведерко.
— А я тут причем? – Удивленно спросил Егорка.
— Котейку надо завести. – Сказала Марья Петровна. — Как покушаешь, сходи на мичуринский. Найди там подкидыша нашего, Ваську и принеси его домой. Нам польза от него будет, пусть мышей гоняет и ему от нас, он зиму в тепле и сытости проведет. А то пропадет там, жалко… Хороший же кот.
Васька этот, был обычный беспородный кот. Толи белый с большими серыми пятнами по всему телу, толи серый с белыми пятнами, кто его разберет. По весне кто-то еще совсем маленьким котенком подкинул его в переулок, так там он и прибился, всеми соседями подкармливали. А в непогожие дни он прятался под крыльцом летнего домика на участке Володьки, старого, хромого мужика. Любил Володька этого кота, но в дом не пускал и в квартиру забрать не решался. Вынесет ему остатки горбуши в консервной банке, Васька полакает, да запрыгнет к нему на коленки. И в благодарность мурлычет, пока Володька курит на ступеньках крыльца.
Как только Марья Петровна обозначила задание для Егорки, не приятная картина всплыла у того в памяти. Он побледнел, а к горлу подкатил ком.
В один из теплых летних дней пришел Егорка на мичуринский. Злой был. Настроение ему кто-то подпортил в этот день, вот и решил он спрятаться там от всех. Нашел лежащий в домике старый нож, на месте рукоятки которого была намотана синяя изолента. Начал им махать, сорняки, кусты рубить, да так разошелся, что зацепил заодно и пару желтых подсолнечников маслянистых. Протыкал ножом их твердый ствол и потрошил из самого цветка наружу белое, бархатное нутро. Представляя на его месте своего обидчика. Но легче ему как то особо не становилось. Как раз когда Егорка, потрошил очередной подсолнух, его увидел кот — Васька, мяукнул и побежал к нему. Егорка сначала услышал, а затем почти сразу и заметил кота, и как только тот подошел к нему совсем близко, схватил его на руки и потащил за ветвистую густую яблоню, ствол которой, извиваясь и переплетаясь, стелился по земле, раскидывая в разные стороны большие ветви с красными мелкими яблоками. Спрятавшись за зеленой листвой, положил на землю кота и приставил нож к его шее.
— Сейчас, как полосну! Отрежу тебе голову твою усатую! — Со злостью сказал он коту.
А Васька косится на него своими наивными глазами, не боится, спокойно дышит, ровно — Доверяет Егорке и не понимает, что тот его загубить хочет.
Надавил Егорка ножом на горло бедному коту посильнее, еще чуть-чуть и холодная сталь врезалась бы в его тонкую кожу, но в последний момент отбросил нож в сторону, и тот со звоном ударившись о ржавую бочку, упал в траву.
— Котик мой…Васька! Прости меня! Идиота проклятого... — Егорка поднял кота с земли и зарыдал в голос. — Не знаю сам, что нашло на меня... — Гладит Ваську по пушистому телу, прижимает к себе, а сам все слезами обливается.
Тошно и стыдно стало Егорке, от воспоминаний, как он хотел кота убить. Долго совесть мучила его после этого случая. Он все думал, как Ваську домой принести, чтобы загладить вину свою перед животным невинным, а тут случай и сам подвернулся.
— Конечно, схожу и найду, баб! — Придя в себя, радостно заявил он. — Прямо сейчас пойду! — И не поевши побежал в комнату одеваться быстрее, боясь, что бабушка вдруг передумает.
