-Вы считаете мою жену ведьмой? – мрачно уточнил наместник. Он старался держаться оскорблённо, но выходило нелепо: сейчас у него, главы поселения, человека уважаемого и почитаемого не было и капли от власти, к которой он уже успел привыкнуть.
-Таковый факты, - Абрахам был спокоен. Для него это было рутиной – ездить по землям, выискивать всякую магическую нечисть и карать именем небес и света. Так даже лучше, в дороге, вдали от других церковников, которые Абрахама не переносят на дух. А виной происхождение: Абрахам сам маг. и никто, никто и никогда не забудет этого ему, не простит. Будто бы он виноват в своём происхождении, в том, что его рождение привело в ряды магов, пока он не осознал их гибельность, не отвернулся от носителей магии и не присягнул на верность Церкви Животворящего Креста.
Никто не будет брать в расчёт этого. Вспомнят лишь то, что он – маг, и навсегда останется магом, и будет забыто то, что именно его магические знания позволили Церкви уничтожить не один десяток волшебников, ведьм, вампиров и всё прочее, противное свету…
Чужой для служителей света – непринятый ими даже через покаяние и фанатичную службы; предатель для своих по праву рождения – куда было Абрахаму податься? Только в ещё большее служение, в рвение, в ярость, в дорогу!
И вот – Герзау, маленький, уникальный, древний город. Здесь даже можно было бы залюбоваться природой, гладкостью озера и чистым, нетронутым никакой спешкой и суматохой воздухом. Здесь покой, здесь жизнь, неотделимая ещё от природы – люди берут у неё много, кормятся от самой земли, ещё слышат её.
Но Абрахам слышит и видит здесь иное. Не красоту озера, а опасную близость к источнику ведьмовской силы, не близость людей к земле, а суровую, живущую своим строем общину. Здесь не любят чужаков. Принимают, конечно, радушно, но таятся.
-Факты! – наместник кривится от омерзения. – Факты! Что вы можете знать, обитающие там…
Он указывает рукою куда-то неопределенно. Абрахам мог бы поправить, что оплот Церкви, откуда он приехал, находится совсем в другой стороне, но не поправляет – это неважно. Люди не любят их армию, не выносят их борьбу с магией, а ведь та борьба направлена на защиту людей, на защиту их мирного сна и жизни, где не бывает богопротивных существ, отнимающих свет божий.
-У Церкви есть основания. Есть свидетели, которые сообщают о том…
Абрахам должен держаться установленного протокола. Протокола Охотника, созданного Церковью. Церковь не желает навязывать свою волю, она соблюдает со всей скрупулезностью ритуалы, обряды и традиции. И это представление фактов тоже традиционно. Была бы воля Абрахама, он бы щелчком пальцев отшвырнул от себя грузного и медлительного наместника, выволок бы его жену из дома и предал бы пламени или увез бы в Церковь, где с ней поступили бы точно также.
Но Абрахам слуга Церкви и терпелив к её требованиям.
-Свидетели! – наместнику страшно, но он не желает показывать своего страха. – Мне ли рассказывать о том, как могут завидовать молодой красивой женщине?
Абрахам усмехается – он видел жену наместника, ту самую ведьму, что уже давно искала Церковь. Красивая, конечно, но не настолько, чтобы плодить вокруг себя толпу завистниц. Умные ведьмы ныне держаться осторожнее и боятся показать свою красоту.
-Есть факты, которые я наблюдал и проверял сам, - сообщает Абрахам устало.
Он очень устал от презрения Церкви – своих собратьев по борьбе с магией, устал от людей, что никак не могут понять благой цели и выдать всех ворожей, гадалок и прочую нечисть! Устал от этих первичных гостеприимств, что в Герзау, Валькенбурге, Трентино, Готарде, Шегешваре и прочих бесчисленных местах, где уже бывал Абрахам одинаковы.
Странное дело – города разные, но так похожи внутренним своим содержанием. Повсюду Абрахам встречает сначала почётный приём, но стоит ему сказать, что он обвиняет того или иного человека в магическом деянии, что выслеживает очередного оборотня или вампира, ведьму или некроманта и всё – пропадает всякая дружелюбность и все жители городков встают стеной.
Сами страдают, но не желают выдавать! Из милосердия ли? Из страха?т из ненависти к Церкви? - Абрахам не мог постичь этой загадки, он устал каждый раз продираться сквозь это упёртое: «у нас таких нет!», и находить, и доказывать и встречать холодную мрачность во взглядах жителей.
Он приходит с очищением, а встречает лишь ненависть и упрямство!
-Я не желаю вам верить! – наместник надувает губы. Так по-детски, так обиженно. За обидой этой страх. За нарочитой оскорбленностью тона ненависть.
Конечно, если Церковь узнает, что ты жил с ведьмой и не сдал её – покарает тебя как соучастника. А ты не можешь не знать. Пусть ведьма трижды умна, но она нуждается в артефактах, нуждается в особенном режиме дня, в мелочах и открывается правда. Ты не можешь пройти мимо и если твоя жена ведьма – ты виновен.
-Верить нужно не мне, а в Бога, - замечает Абрахам, железной рукою отодвигая наместника со своего пути.
Так не ведут себя в чужом доме, но Абрахам устал соблюдать обязательные ритуалы человеческого взаимодействия. Он просто хочет выполнить своё дело, покарать ведьму, составить протокол о том, что наместник занимался укрывательством магической твари и ещё чинил препятствия его дознанию и уехать из Герзау прочь. Каких-нибудь три дня пути и он снова в оплоте Церкви, а там – быстрая передача дела и снова, снова в путь.
Абрахам не чувствует покоя уже не первый десяток лет, не чувствует он и счастья, веря, что не заслужил его, имея в крови магическую отраву, но в дороге он почти счастлив – в дороге ему спутники ветер, дождь и ночь. а потом очередной Герзау, с очередным упрямством…
-Вы не посмеете! – наместник предпринимает попытку преградить Абрахаму путь, вывернуться из-под его руки, встать на пути снова, но защитить свою жену, свою честь, свою свободу. – Я! Я созову народ!
Не стоит ему обещать это – народ уже подтягивается к дому наместника. Кто с вилами, кто с камнями и почему-то метлами, а кто просто поглазеть. Не каждый готов драться за наместника, но каждый готов вступиться за оскорбленного своего сородича.
И, что важнее – выступить против церковника.
Абрахам, однако, равнодушен в гневу жителей – он и не такое видел, ему уже не в новинку, он не молод, чтобы бояться этих людей.
-Не смейте делать и шага! – кричит наместник, обращается вдруг к людям, - братья! Этот человек обвиняет мою жену в том, что она – ведьма!
Занимается гул. Возмущенно-заинтересованный. Одно дело быть здесь для наместника, совсем другое – для его жены.
-Где доказательства? Где? – какая-то женщина, из числа смелых или же просто самых любопытных смотрит на Абрахама, совсем не боясь.
А ведь многие боятся его шрамов, исполосовавших лицо – привет от оборотня Ноттингемского леса. Там оборотнем оказался сам Шериф, которого так любили местные жители. Когда Абрахам уничтожал его – и человеком, о оборотнем, с помощью священного пламени Креста, плач стоял на всю округу. Насилу разогнали другие церковники жителей по домам и поставили туда наместником одного из фанатичных священников, уповая, что он наведет порядок и не допустит скорби по Шерифу-оборотню.
Надежды не оправдались. Ноттингем поднял бунт и пришлось прибегать уже к решительным мерам и направлять именем Света карательные отряды.
-У Церкви хватает доказательств! – отозвался Абрахам.
-А у нас? – ввинтился наместник, спускаясь к людям и теперь он смотрел на Абрахама снизу. Путь Абрахаму был открыт, наместник чувствовал себя увереннее с людьми.
-А у вас одна задача – не препятствовать суду! – Абрахам сделал знак своим безмолвным помощникам и те последовали за его спиной в доме наместника.
-Это не суд! – пискнули в толпе.
-Это кара! – рявкнул Абрахам на всю толпу, не разбирая виноватых и молчавших. – Вы все – виновные в укрывательстве ведьмы! Не смейте чинить препятствий, если не желаете познать гневного пламени света за отвращение и осквернение божьей силы! Мы – церковники, представляем Животворящий Крест на земле, мы слуги света и мы несем этот свет сквозь тьму жизней. Мы выступаем на стороне людей. На стороне милосердия…
Абрахам гневно оглядел присутствующих, примолкших и озадачившихся. Он показал им ту сторону, о которой люди не думают – общее благо, которое приходится насаждать.
Появились помощники – Абрахам уже был в том положении, когда можно было не срываться на каждый пустяк самому. Да и магическая сила, ядовито кипевшая в его крови – это орудие серьезное, не стоит тратить его на каждую мелочь.
Один из помощников тащил огромный мешок, который демонстративно вытряхнул перед ногами Абрахама и с ужасающим грохотом, на потеху жителям и в торжество охотнику, посыпалось содержимое: стеклянные бутылочки с разноцветными зельями, пучки особых трав, чёрная книга, испещренная рунами, хрустальный гадальный шар, гадальные же карты. Последним, с грохотом подтверждая правоту Абрахама, выпал ритуальный кинжал с рогатой головой на рукояти.
Толпа охнула. Наместник позеленел. Но жители уже напустились на него:
-Женился на ведьме!
-Совсем прохудил ум!
Тотчас толпа забыла свое недоверие к Абрахаму, и принялась ликовать и воспевать падение своего наместника:
-На ведьме женился, разум твой что ль помутился? - бойко пропел кто-то, и тотчас эту строчку подхватил какой-то лихой юнец, с ловкостью выпрыгнул он вперед и преданно глядя в глаза толпе, запел:
-Наш наместник на ведьме женился,
Видно – разум его помутился!
Видно – зелья он колдовского напился,
Вот так среди нас отличился!
Толпа заулюлюкала. Строки были бездарными, но они были нужны толпе. Абрахам прикрыл глаза – его мутило от этого шума, и потребовалось полное сосредоточение чувств, чтобы продолжить.
Откликаясь, появился второй помощник, он силой вытаскивал из дома женщину. Она была красива…когда-то. сейчас её лицо было в крови – очевидно, приложили её знатно в борьбе. Платье разодрано, волосы потрепаны – помощники не церемонились с теми, кто оказывал сопротивление, то есть всегда – никто не сдавался просто так. каждый хотел борьбы, ввязывался в нее, ведь в ней был последний шанс на жизнь.
-Пощадите! – рыдала ведьма, пока Абрахам с брезгливостью переступал по крыльцу, чтобы не соприкоснуться с преступницей.
-Ведьма! Ведьма!
-В костер! Костер! – бушевала толпа с разных сторон.
Ведьму уже волочили по ступенькам, к земле. кто-то из находчивых жителей швырнул, подавая пример, как надо ненавидеть ту, что еще недавно была уважаема и любима, принесенный камень.
Камень, предназначенный для Абрахама, полетел, как всегда, в преступника, на которого Абрахам указал. Так было в Валькенбурге, Трентино, Готарде, Шегешваре и прочих бесчисленных местах, где уже бывал Абрахам или его товарищи по оружию, взятому в руки во имя света, против магии, против всякого пятна на абсолютном свету.
Ведьму сволокли вниз. Она судорожно билась, она пыталась протянуть руки то к одному, то к другому, но если кто-то и жалел её, то, боясь показать свое сострадание, торопливо отшатывался. А иные, загнанные страхом, и вовсе орали ей оскорбления и стремились как-нибудь задеть, показать свою преданность перед Абрахамом.
Он же дождался, пока сведут ведьму вниз и
