Где я, там смерть. Глава 4.

Губы Кэрол тронула улыбка.

- Я не думала, что он набросится на тебя с кулаками, у вас же такая трогательная любовь!

- Смеешься. Понимаю. Только мне помнится, он и на тебя с кулаками бросался. Любовь здесь ни при чем.

Кэрол промолчала.

- Ты представить себе не можешь, что было, когда ты убежала! Настоящий кошмар! Не хорошо было вот так сбегать. Пришла, натворила дел - и в кусты! Бросила меня ему на растерзание! Попробуй, докажи, что это не я его подставила!

- Но ведь это ты его подставила. Я застала тебя в постели со своим мужем, и еще должна тебя защищать и покрывать перед ним?

- Но ведь мы договорились. Я открываю тебе правду, а ты меня не выдаешь. Ведь я шкурой своей рискую, разве ты не знаешь Джека? Он такое не прощает.

- Разбирайся сама со своим любовником, а меня оставьте в покое. Спасибо, конечно, что за пять лет ты все же решила сказать мне правду, ты настоящая подруга.

- Я хотела сказать, но он мне не позволял, он мне угрожал, понимаешь? Думаешь, мне легко было все эти годы? Думаешь, мне приятно было тебе лгать?

- Думаю, что да, - грустно ответила Кэрол, не смотря на нее. С безучастным видом разглядывала она надгробья вокруг. - Расскажи мне теперь, все расскажи, раз пришла. Когда и как это началось, как продолжалось все эти годы?

Даяна привстала и села на лавочку. Вздохнув, она поправила роскошные пепельные локоны.

- Помнишь, я хотела с ним познакомиться? Так вот, мне удалось. Мы стали встречаться и даже вместе ездили отдыхать на Ямайку.

- А почему ты мне не сказала?

- Да ведь мы с тобой тогда не созванивались, вспомни. А я хотела сделать тебе сюрприз и сообщить, что выхожу за него замуж, когда он сделает мне предложение. А получилось, что это ты сделала мне такой сюрприз. Мы встречались почти полгода, правда не так часто, как мне хотелось бы, но и я, и он очень занятые люди. Я так мечтала, так ждала, что он сделает мне предложение, а он сделал, но только не мне. Вот сволочь!

- Когда ты узнала, что я выхожу за него замуж, почему ты мне не сказала, что у вас роман? - холодно спрашивала Кэрол.

- Так я была уверена, что ты знаешь! Ведь я же тебе говорила, что ты отбираешь у меня мужчину, что он мой, разве ты не помнишь?

- Я не восприняла твои слова буквально. Я не знала, что между вами что-то было. Если бы знала, никогда бы не вышла за него.

- Правда? - в голосе Даяны появилась надежда и нежность. - Ах, какие мы обе дуры, если бы тогда поняли друг друга, ничего бы этого не было!

- А после свадьбы… вы продолжали встречаться?

- Кэрол, ведь я первая начала с ним встречаться, и это ты отобрала его у меня. Ты, а не я у тебя. И я просто не захотела его отдавать. Он тоже не хотел обрывать нашу связь, его это вполне устраивало. И я уверена, что помимо нас у него еще было много других женщин. Он же похотлив, как племенной жеребец, и привык менять женщин, как свои галстуки.

- Почему же ты была с ним, в таком случае? После того, как он женился на мне, спал с нами обеими, зная, что мы близкие подруги? Как ты могла это терпеть? Разве… разве у тебя нет гордости? Ладно, я не знала, но ты… ты все знала, и все равно позволяла ему так поступать!

- Ах, Кэрол, ты говоришь так, потому что просто не любишь его, а я люблю, как безумная. Жить без него не могу. Да, он сволочь, он скотина, но он все равно мне нужен, даже таким… а может, именно таким…

Кэрол обескуражено покачала головой, не понимая. Нет, она никогда не сможет понять.

- И что ты теперь намерена делать? - осторожно поинтересовалась Даяна, испытующе смотря на нее.

- Я пока не знаю. Я еще не пришла в себя… после всего. Меня как будто оглушили.

Даяна схватила ее за руки и крепко сжала, причиняя боль.

- Откажись от него! Отпусти! Ведь все равно ты не любишь его так, как я! А я никогда не смогу от него отказаться, слышишь? Я скорее умру… или убью тебя, или себя, или всех нас троих, потому что я не могу больше выносить эту пытку, не могу! Брось его, оставь, сама, потому что он никогда этого не сделает, из-за Патрика. Только ты можешь разрешить эту ситуацию и поставить все точки над i. И должна это сделать! Отпусти, ведь ты понимаешь, что он не любит тебя, что он женился только ради того, чтобы у его ребенка была семья!

Кэрол молчала, тоскливо разглядывая в сумерках личико Эмми.

Патрик. Как же Патрик? Как лишить его семьи, так важной для ребенка, семьи, которой не было ни у нее, ни у Джека? Отчаяние охватило Кэрол, когда она поняла, что больше всех в этой ситуации пострадает ее маленький, ни в чем не повинный сын. Даже если его родители по-прежнему будут жить вместе, все уже будет по-другому, и ребенок обязательно почувствует перемену и то, что между родителями больше нет согласия и мира, как бы они не пытались это скрыть. Если не увидит, то почувствует своей тонкой любящей детской душой неприязнь и напряжение между родителями, и будет страдать от этого. Их мирок рухнул, и видимость того, что он все еще существует, не спасет от страданий их маленького мальчика. Не было больше семьи, теперь был мираж, одно название, как говорят. Не будет тепла, любви, доверия. Между ней и ее мужем разверзлась пропасть, и пропасть эта была бесконечной для Кэрол. А была ли семья вообще когда-нибудь, была ли любовь, были ли они мужем и женой, такими, какими должны быть? Или то, что она воспринимала, как счастье, как любовь, как жизнь - опять всего лишь хорошо замаскированное шатким настилом дно пропасти с острыми камнями, куда ей суждено срываться вновь и вновь, выползать и снова падать, разбиваясь о беспощадные камни, уже красными от ее крови? И Кэрол вдруг поняла - как только она перестанет надеяться на что-то другое и верить в то, что ее жизнь может быть благополучной и счастливой, она перестанет и так страдать. Если не подниматься наверх, то и падать не придется. Не будет такой боли и разочарований оттого, что надежды не оправдались, что она снова обманывалась, принимая желаемое за действительное, веря в иллюзии, которые вдруг исчезали в тот момент, когда она приобретала уверенность и радовалась тому, что судьба дала ей шанс, осветив ее жизнь и благословив своей улыбкой.

Всего того, чем она жила эти пять лет, того, во что верила и что делало ее счастливой, на самом деле изначально просто не существовало. Джек не предавал ее, он просто лгал и притворялся с самого начала, еще до того, как их соединили брачными узами перед Богом и людьми. Он построил их семью на том, на чем она не могла удержаться - на своей связи с Даяной, которую не пожелал прервать даже после свадьбы и поддерживал все это время. Это был тщательно замаскированный вулкан, на котором стояла все эти годы их семья, и который, наконец-то, извергся, уничтожив все… Но самое страшное было то, что Кэрол об этом не догадывалась, она ничего не видела и не замечала, и если бы не Даяна, так могло продолжаться еще Бог знает сколько времени. Если бы, конечно, сам Джек не захотел что-либо изменить, оставив одну из них.

Кэрол с горькой усмешкой мысленно отдала должное и поаплодировала потрясающему таланту Джека лгать и скрывать все, что считал нужным, что бы это ни было, и так мастерски притворяться. Браво! Как же тут не восхититься? Видимо, он все же ошибся в выборе профессии - ему надо было быть разведчиком и шпионом, цены бы ему не было! Или, может, это она такая дура?

- Ты не любишь его, ты найдешь себе другого мужчину, а Джека отдай мне, потому что я без него жить не могу! Он изначально был моим, и ты не должна была отбирать его у меня, не должна, тогда бы мы не были обе так несчастны! - упав на колени, Даяна уронила голову ей на руки и разрыдалась. - Я потому и решилась пойти против него и открыть тебе глаза, чтобы ты бросила его, чтобы он стал только моим.

Кэрол смотрела на нее, на то, как она плачет, и с отвращением отстранила ее от себя.

- Скажи, за все это время ты хоть раз подумала обо мне? - тихо спросила она.

- Конечно, я думала. Ведь ты мне так дорога, я так тебя люблю!

- Правда? А сегодня ты говорила, что ненавидишь меня.

- А разве ты меня не ненавидишь теперь? Это ревность, Кэрол. А ревность штука страшная, это я на себе испытала. Да и ты теперь, наверное, тоже. И все равно, в глубине души, я тебя продолжаю любить. Когда ревность уйдет, уйдет и неприязнь. Наверное, так, как прежде, уже никогда не будет… Отдай мне Джека, и я все забуду. И ты забудешь, когда полюбишь другого мужчину и будешь с ним счастлива, и мы со смехом будем вспоминать, когда грызлись из-за мужчины, как две полные дуры.

- Отойди от меня, Даяна. Нам не о чем больше говорить. Даже если у тебя и было что-то с Джеком, будь ты мне настоящей подругой, ты бы отвергла его после свадьбы и не стала бы спать с ним у меня за спиной и все скрывать. Это так подло… так мерзко.

- А почему я должна была его отвергать, почему? - голос Даяны сорвался на крик, она подскочила, сжав кулаки, готовая наброситься на Кэрол. - Я его люблю! И он мой! Ведь ты не захотела отказаться от него, когда я тебя об этом умоляла перед свадьбой, ты наплевала на меня и на мои чувства и вышла за него, зная, как я страдаю! Только правильно говорят, что на чужом несчастье счастья не построишь! Вот и ты не построила, Кэрол, размыло твое счастье моими слезами, как песочный домик волной! Думаешь, мне тебя жалко? Ни капельки! Ты жила в счастье и радости, с ним, наслаждаясь его любовью, зовясь его женой, а я в это время изводилась от боли и тоски по нему. Кого из нас стоит пожалеть? Тебе сейчас больно? А мне так больно было все эти пять лет, и никто меня не пожалел! И я готова бороться за свою любовь, за своего мужчину, и я буду сражаться с тобой до смерти, слышишь?

- Ради Бога, Даяна, успокойся, - насмешливо отозвалась Кэрол. - Я не собираюсь с тобой сражаться за… за него, - в ее голосе отразилось презрение. - Он мне больше не нужен. Мне даже вспоминать о нем противно. И, в отличие от тебя, у меня все еще осталась капля самоуважения. Оставьте меня в покое, оба. Это все, чего я теперь хочу.

На лице Даяны отразилась такая радость, что Кэрол стало так горько и обидно, как никогда. Мгновенно успокоившись, Даяна уселась обратно на лавку и с нежной улыбкой взглянула на подругу.

- Ты обещаешь? Обещаешь уйти от него, подать на развод? Обещаешь не мешать нам?

- Да пошла ты… - устало отозвалась Кэрол и, выпрямившись, понуро побрела мимо надгробных плит, сложив руки на груди и съежившись от пронзительного ветра, которой пробирал ее всю неприятным холодом, достающим до самого сердца, наполняя его льдом и тяжестью.