Витя замер.
Галина изменилась.
В эти секунды она уступала вошедшей старушке место, улыбалась и что-то говорила в ответ. О Витином присутствии не догадывалась, поэтому мог увидеть, как переменилась, не разрываясь в этот миг от непереносимой муки – переменилась к нему! – ничего не замечая больше.
Галина лучилась счастьем. Лицо Галины сияло. Ушло какое-то неизбывное напряжённое ожидание, ожидание чего-то неведомого ей, ожидание, что вечно не оправдывалось, принося постоянное раздражение, рождая то гнев, то усталость, то горькие и точные насмешки над тем, что вокруг. Галина обрела.
В этом обретении таились блаженство и покой. В ней был страх – да! – пронзительный страх потерять своё счастье, но готова была в любую секунду сражаться за него, сражаться, как тигрица. Галина всегда была лёгкой, пленительно плавной и упругой в движениях, но сейчас её грация стала абсолютной, кошачьей. Витя никогда не видел в ней угловатости девочки-подростка, но превращение в женщину ошеломляло, так цветок, раскрывается, и прежнее восхищение его лепестками сменяется удивительно новым, грани их сверкают под солнечным светом, преображая, прежняя прелесть, казавшаяся совершенством, было лишь ожиданием, прелюдией.
Галина была безумно красива, недостижимо красива для него.
Кто-то другой разбудил в ней это.
Витин трамвай поехал первым. Кажется, она поймала его завороженный взгляд, кажется, в ней снова вспыхнул страх перед ним, а может уже и не в силах был разглядеть что-либо, края стекол были затёрты изморозью, трамвай начало монотонно трясти.
Что вообще мог увидеть в одно мгновенье? Как мог замереть неподвижно, а не пулей лететь из трамвая в трамвай, после того, как столько дней бесплодно искал? Мог ли быть уверен, что видел Галину? Можно ли было так безоговорочно верить, в то, что, якобы, увидел?
Придуманные сомнения не спасали. Из них не могла родиться надежда. Боль была необъятна. Никогда не желал Галину так сильно. Никогда не ведал так ясно, надежды бесплодны. Остриё ревности вошло в него, как раскалённый прут, вращалось внутри, пронзало снова и снова.
Единственный раз в жизни чувствовал другого человека столь остро. Единственное воспоминание, которое через многие годы могло всплыть перед ним с фотографической точностью. И в самых сладких снах Галина была такой, но оттого, что любила – его.
– Вам плохо, молодой человек, может, скорую вызвать? – вопрос кондукторши вернул Витю из небытия. Благодаря этим словам проехал не слишком далеко от нужной остановки и успел на последний автобус. Автобус, на котором в тот вечер ехала Оксана.
Морской офицер
https://ridero.ru/books/novelly_naveyannye_morem/
* Ушло какое-то неизбывное напряжённое ожидание, ожидание чего-то неведомого ей, ожидание, что вечно не оправдывалось, принося постоянное раздражение, рождая то гнев, то усталость, то горькие и точные насмешки над тем, что вокруг. Галина обрела.
* О Витином присутствии не догадывалась, поэтому мог увидеть, как переменилась, не разрываясь в этот миг от непереносимой муки – переменилась к нему! – ничего не замечая больше.
* ...так цветок, раскрывается, и прежнее восхищение его лепестками сменяется удивительно новым, грани их сверкают под солнечным светом, преображая, прежняя прелесть, казавшаяся совершенством, было лишь ожиданием, прелюдией.
Может быть, эту историю вам следует описывать более короткими, но точными фразами?