Чай с соседом

             

К детям у меня отношение сложное…
Свои давно выросли и сами обзавелись детьми. Внуков привозят ко мне редко, потому что и сыновья и жёны их работают. И много работают. А трое моих внуков в это время пребывают в каких-нибудь студиях и на каких-то там тренировках.
Одним словом, жизнь веду старого вдовца и книжного червя. С книгами хорошо и покойно. Пишу статьи для журналов, которые, уверен, никто сегодня не читает. Но деньги за них мне платят. Кроме того, - упражнения для ума. Пытаюсь сохранить в себе светлый разум до самой кончины, чтобы не сделать жизнь близких моих ещё более проблемной.
А тут – дверной звонок зачирикал. Открываю. На пороге Лена - соседка из квартиры напротив. Я ещё помню, как в этой же квартире мать её родилась, потом – сама Ленка. А несколько лет назад и она сюда принесла своего Петручо. Так они с мужем Сергеем называют двенадцатилетнего сына Петьку. Отношения у меня с их семейством потомственно приветливые, потому приходу её  я не удивлён.
- Дядь Слав! Добрый вечер… У меня это… Серёжа летит в командировку.  Прямо с работы.  Хочу с ним проститься, а Петручо ещё с тренировки не пришёл. Я позвонила ему, сказала, что ключи у вас оставлю. Отдадите? Хорошо? Ну, я тогда понеслась…
И – понеслась: зацокала каблуками по ступенькам, не дождавшись лифта.
Петручо явился минут через двадцать. Измождённый  спортом и стремительно текущей для него жизнью.
- Дрысьте, дядь Слав! Мама сказала, что ключи у вас оставила.
- Здравствуй, Пётр! Ну, может, зайдёшь? Напою тебя чаем, пока чайник ещё не остыл. Кроме того, имею в наличии конфеты. И целых две. Обе, между прочим, шоколадные!
Ломаться Петручо не стал, а решительно пересёк порог моей квартиры и стал разуваться прямо в прихожей. Когда руки вымыл, и мы прошли на кухню, сразу обозначил рамки своего присутствия:
- Тока, дядь Слав! Давай сразу, на берегу: мультики мне не предлагай. Просто будем пить чай и разговаривать. И можно – без конфет, хотя, конечно, с ними – лучше.
- Мультики? Какие мультики? Ах, да, мультипликационные фильмы… Так у меня и нет их. Я, как бы, вышел из того возраста, когда…
- Чё, у тебя даже компьютера нет?
- Нет, ноутический бук я, конечно, имею. Он – моё средство производства. Я же для журналов пишу, если ты знаешь, так вот в ворде это делать гораздо удобнее, чем посредством шариковой ручки.
- Ну? Так и что? Интернет-то у тебя имеется?
- Есть, разумеется, я же должен по электронной почте пересылать плоды трудов своих. Это тоже очень удобно. И вообще: я, конечно, в детстве пас мамонтов, но не настолько дремуч, чтобы не пользоваться интернетом.
- Ну, тем более, дядь Слав! Так в интернете же всё есть!! И мультики тоже!!!
- Вот прямо всё? – спрашиваю я у Петручо, разливая чай по большим кружкам с маками.
Мой юный собеседник  настроен на разговор, а потому не тараторит по-детски, а, подперев рукою голову, на миг задумывается. Потом отвечает:
- Не всё, конечно…  Там  не узнаешь, почему люди такие… такие  нечестные  могут быть…
- Нечестные? А ты с этим успел уже столкнуться?..
Рассматриваю своего гостя. Темноволосый, большеротый и сероглазый. И вдруг отчётливо вижу, каким будет его лицо, когда он станет взрослым, а потом и постареет. Так бывает, иногда, что видишь человека в его будущем.  Мне кажется, что Петручо  будет в своей далёкой взрослости  ещё лучше, чем сейчас:  станет умён и мужествен, ибо уже сейчас не боится жизни в любом её проявлении, и пристально на эту жизнь смотрит, хочет думать о ней.
И я не буду теперь сюсюкать с ним и миндальничать. А потому отвечаю тоже не сразу:
- Знаешь, Пётр, иногда мы  можем ошибаться, так или иначе оценивая  поступки  другого человека. Возможно, тебе было просто не ясно: во имя чего человек так поступил.
Серые Петькины глаза туманом будто подёрнулись. И взгляд стал каким-то «широким». Сейчас он видел и меня, и того, «нечестного»,  одновременно. И обдумывал нас  обоих. Потом вздохнул, шумно и длинно, и продолжил:
- Неправильно понял?.. Вот папа сказал, что едет в командировку. А мама побежала, якобы, проводить его. Да?.. А вчера вечером я собственными ушами слышал, как они, разойдясь по разным комнатам, звонили своим этим… как их… «объектам истинной страсти»…
Мне и смешна Петькина острота, и странно, что маленький мальчик говорит об этом. Но слушаю дальше. Петручо обеими руками взлохматил волосы на голове, уставился в свой чай и продолжил:
- Папа рассказывал своей «Ниночке-мышке», как увезёт её к турецким берегам на целую неделю и как им там будет хорошо, когда не надо будет прятаться и скрываться. А мама договаривалась со своим Николай Палычем, что приедет к нему на дачу на целый вечер. И ещё как-нибудь на неделе сможет вырваться, потому что, говорит она, «мой со своей пассией летит в Турцию», а мама  скучает по своему Коленьке и считает минуты до встречи с ним…
- Петручо! Возможно, это деловая поездка у отца и такая же деловая встреча у мамы… - пробую я заступиться за взрослых.
- Ой, дядь Слав, я тебя умоляю! – гримасничает мой сосед. – Я видел эти «деловые встречи» и у папы, и у мамы. Сидят в кафе и беззастенчиво целуются на глазах у всех.
- Ты что, следил за ними, Петя? Это же низко, мой друг, не по-мужски…
Он опять серьёзно и почти с тоскою смотрит на меня:
- Я, дядь Слав, низкий человек, это правда. И в нашей семье самый главный врун! Они оба думают, что я на тренировки хожу, а я уже полгода назад бросил этот чёртов бокс, потому что не хочу бить людей по морде, а хочу с ними разговаривать по душам. И честно, чтобы не врать друг другу…