И вянет августовский день, очередной, обычный, тёплый. И ужинать пора после работы. Ничего не происходит, жизнь просто течёт. И часто в жизни этой, её полусонной и почти незаметной текучке, бывают моменты, важнейшие для человека, когда он что-то такое о жизни понимать начинает, чего раньше даже предположить не мог.
Но не стоит у нас за спиной некто, тот самый, который похлопал бы каждого из нас по плечу и прошептал в самое ухо:
- А вот сейчас – внимание… Будет нечто очень для тебя важное. Не пропусти. Понять пытайся, ибо сейчас – один из поворотных моментов в судьбе твоей…
И жизнь продолжает течь дальше. Мы же, в суете и глупости своей, момент этот пропускаем. И лишь много позже, вспоминая прожитое и продуманное, словно очнёмся:
- Чёрт же меня дери! Вот было же!! Было!!! А я…
Хорошо ещё, коли так, а то ведь, большей-то частью, забудем и не вспомним об этом. Ни-ког-да…
У Наташи с Сергеем хорошая семья. Вместе они больше двадцати лет. Дети повырастали и завели свои семьи. Всё гладко и правильно. И доверяют они один другому, и любят друг друга. И откровенны предельно. Ну, а как же должно быть в семье-то?..
Сидят за столом на своей уютной кухне, едят вкусную еду, Наташей сочинённую, и беседуют. Мирно так и спокойно. Как, одним словом, и положено хорошим супругам в хорошей семье.
- Серёж, Зина сегодня звонила. Плачет всё, никак понять и успокоиться не может…
- Что? Колю всё ругает?..
- Уже не ругает. Только через каждое слово повторяет всё: «Ну, хоть ты скажи, Наташ! Что его не устраивало? Почему ушёл-то? Ведь у нас с ним не хуже, чем у людей всё было! Так точно, как и у вас с Серёжей!..»
Наталья в окно глядит, словно за почерневшей на фоне красной зари цепочкой крыш что-то разглядеть хочет. Вздыхает и продолжает:
- А я согласна с нею, знаешь!.. Жена ведь Зина и на самом деле замечательная. И в доме у неё уют и порядок, и дети всегда присмотрены были, и Коля…
Говорит она, утверждает, а сама всё на мужа смотрит, спрашивает его.
Сергей явно говорить сегодня, по крайней мере об этом, не расположен. Но видит, насколько это для Натальи важно, потому и отвечает:
- Наташ!.. А хочешь, откровенно?.. Зинка твоя, на самом деле, - в норме женщина. На первый взгляд. Впрочем, как и на второй. И на третий… Почти двадцать лет её, и Колю, конечно, тоже, знаю. А другого понять не могу…
Жена вопросительно вздымает брови в ожидании продолжения. А он явно слова точные ищет, не торопится продолжать.
- Для меня не то удивительно, что Коля через столько лет ушёл (что он в той записке прощальной написал? «Надорвался»?) Удивительно, как он эти двадцать лет с нею рядом выдержал! Вот что!..
Наталья искренне удивлена, хоть и не говорит ни слова. Ресницы вздрогнули, и глаза ещё шире распахнулись. Вздохнула шумно, чтобы сказать что-то в защиту Зинки-подруги. Сергей протягивает вперёд ладонь, словно уста жене зажимая, и продолжает. Уже горячо и страстно:
- Погоди! Знаю, ведь знаю, что скажешь: что хозяйка, что мать, что жена. Чистота, уют, еда всегда свежая… А Колька – что? Ну, Николай Зинкин? Плох был? Ведь нет же! Ты сама мне его в пример часто ставила. Да и я видел, что лучше он меня, умнее и… честнее как-то. И любил я его за это. И понимал, кажется…
Натуль! Зинка ведь твоя – она же – буль-до-зер! Каток асфальтоукладочный. Ей, в её микроскопическую головку, даже мысль такая прийти не могла, что Коля – глава семьи…
Опять начинает Сергей торопиться, видя, что жена перебить его собирается:
- Да-да-да! И ещё сто раз – да! Равноправие. Эмансипация. И прочие длинные и умные слова. Ну, так, если равноправие, почему только для Зинки? А для Коли? Мы с тобою живём в свихнувшемся мире. Ты посмотри вокруг! Если где-нибудь нарушат там права… геев, например, … сколько сразу разговоров и скандалов вспыхнет, потому что их права нарушили. А при этом почему не говорят о том, что они своим парадом мои права нарушили, показав моим детям ту сторону жизни, о которой я вообще пока говорить с ними не готов!
Или, ты помнишь, как Коля пришёл под хмельком с работы (они тогда бригадира, кажется, на пенсию провожали), Зинаида твоя взялась его отчитывать, а потом в сердцах ударила его по физиономии. Помнишь? И? Что было после этого? Ни-че-го! Она ведь даже не извинилась перед мужем. Потом уже, когда страсти поулеглись. Теперь представь, если бы Коля Зинку хоть пальцем тронул. Думаю, что уже к следующим выходным Суд при ООН по Правам Человека приговаривал бы того Колю ко всем смертным казням, которые за свою историю изобрело человечество. Мысленно сейчас пробеги по лицам их друзей! Это ведь всё Зинкины друзья. Не Колины. Даже я, друг его близкий, кажется, не друг вовсе, а муж твой, то есть, Зинкиной подруги муж. А родственники их? Это же Зинкины, опять же, родственники. А у него ведь две сестры в нашем городе живут. Так это же Зинка так сделала, что Коля с ними никаких отношений не поддерживает. А когда он отца, от диабета умиравшего, хотел к себе взять, помнишь? Зинка вмиг сестёр тех нашла и к старшей отца пристроила, только чтобы не в их с Колей дом, хоть и условия у них куда как лучше были.
В последнее время Коля читал много. И (я просто обалдел, когда услышал!) стихи наизусть учил. Курим с ним как-то на балконе, он вдруг ни с того, ни с сего начал мне про жирафа какого-то читать. Я немного запомнил:
- Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв,
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф…
Красиво ведь? Ну, правда, красиво, скажи, Натуль?..
Глаза у жены совсем тёмными стали. И тёплыми какими-то, как угли под пеплом:
- Красиво, правда… Потому, наверное, что далеко и не про нас…
Сергей жарко так подхватывает, почти шёпотом:
- Вот и я ему тоже тогда сказал, что красиво. Очень. А потом дальше читать попросил. И он читал мне! Да так читал, что до сих пор, как вспомню, гусиная кожа выступает…
Сергей совсем увлекается, вспоминать начиная:
- Там что-то ещё про мраморный грот было… Ну, куда жираф ночевать ходит (это он Наталье объяснить пытается)… Про дождь в городе… И про женские слёзы…
А потом у него, у Кольки Зинкиного, у самого слёзы выступили, он глянул на меня и говорит:
- Вот ты дальше слушать захотел. А я, когда Зинке это читать начинаю, она ка-а-ак зыркнет на меня: «Каво? Опять, что ли, выпил…»
Вздыхает Сергей, смотрит в уже чёрное окно, от которого Наташа глаз оторвать не может, и заканчивает:
- А ты говоришь, «почему ушёл да почему ушёл»…
