В двух остановках от общежития было озеро, летом мы купались в нем.
Однажды поздно вечером я вышла, чтобы бросить в почтовый ящик письмо родителям. Улицы были абсолютно пустые, и меня удивляло, что немцы так рано ложатся спать.
И тут я увидела, что в кустах между тротуаром и кустарником бежит параллельно мне толстый зверь на коротких ногах, с толстым хвостом и круглой головой с маленькими ушами. Это была никак не кошка - крупнее кошки, и не собака.
К зайчикам и белочкам посреди города я в Германии уже успела привыкнуть, но такого чудо-зверя видела впервые.
Рассказывала о нем в общежитии, но мне никто не верил. Говорили, что это была, конечно, собака или кошка, но в темноте она мне показалась не тем, кем была.
Позже я нашла картинки с поразившим меня животным. Это была речная выдра.
***
В общежитии для переселенцев не все семь этажей были заняты переселенцами. На втором и третьем этажах жили "немецкие немцы", про которых говорили, что они временно остались без жилья по какой-то причине. Говорили также, что на втором или третьем этаже живет и взрослая дочь одной из социальных работниц нашего общежития.
Отношение к этим немцам было другое, чем к нам, переселенцам.
Мы должны были оставлять ключ от комнаты на вахте, когда уходили, и получать его, чуть ли не с удостоверением личности, когда возвращались. Немцы же проходили мимо вахтера к себе домой как к себе домой.
И похоже, что социальные работники не опекали их так, как нас, то есть не контролировали и не учили жить.
***
Социальных работников в общежитии было аж четыре, не считая шефини.
Одна из них, самого низкого ранга - она, например, выдавала нам постельное белье, - сама была переселенкой, русской немкой. Вид у нее был довольно затравленный. Ей было запрещено говорить по-русски, и она испуганно озиралась каждый раз, когда с ней заговаривали - а заговаривали с ней все, кроме ее немецких коллег и шефини, всегда по-русски. Эта социальная работница, казалось, старалась прошмыгнуть мимо, никем не замеченной.
Через несколько месяцев моего проживания в общежитии такую же работу предложили и мне, в другом общежитии той же компании, в общежитии для югославских беженцев. Сочли меня достойной этой работы.
На собеседовании менеджер с пристрастием допросил меня об опыте моей работы. Предупредил, что я должна буду активно следить за порядком и чистотой в общежитии, не гнушаться устранять замеченные непорядок и нечистоту. Явно ожидал, что я буду заверять его в моей готовности работать уборщицей по совместительству. А я, вместо того, чтобы убеждать его, что я подходящая кандидатура, стала спрашивать, сколько они собираются мне платить, и стала считать (правда, считать не вслух, а про себя), на что мне хватит этих денег. По моим прикидкам получалось, что денег будет мало, а вот возможность улучшать свой немецкий на курсах утратится. Ни денег на курсы не будет, ни времени.
Менеджер заметил мое недовольство зарплатой и стал сам оправдываться, что не может мне платить так хорошо, как учителю. (Учителя в Германии хорошо зарабатывают). На этом мы и расстались.
После этого отношение ко мне со стороны общежитских социальных работников резко ухудшилось. Время от времени они делали ехидные замечания, что я ведь училась в российском вузе, таким тоном, что большего позора, чем учиться в российском вузе, быть не может.
***
В нашем общежитии полы в коридорах мыли два уборщика - молодые парни, "немецкие немцы". Они подружились с двумя самыми красивыми девушками из общежития - хотя все девушки в общежитии были красивыми. Один из уборщиков даже женился на своей избраннице. Девушка другого позже поступила на юридический, а что стало с уборщиком, я не знаю.
***
Я приехала в Германию с очень высоким мнением о себе, а жизнь среди переселенцев еще и укрепила меня в моем высоком мнении о себе. Вроде бы мне везде дорога открыта, со знанием трех иностранных языков.
Скромности не хватало мне.
Сейчас я понимаю, что я была как молодец среди овец. Среди переселенцев, которые еще неуверенно говорили по-немецки - а со временем догнали и перегнали меня.
Когда я вставала на учет в арбайтсамте - ведомстве по труду и занятости, - меня спросили с ноткой сарказма:
- Вы английский знаете так же, как немецкий?
Я чуть не лопалась от возмущения: как только они смеют намекать, что я немецкий знаю недостаточно хорошо?!
Мой сын гораздо умнее в этом отношении. Но он во всех отношениях умнее меня. Поэтому и от завышенной самооценки, как и от заниженной, никогда не страдал.
