интерьера занимала шахматная доска из наборного дерева. "Прекрасные материалы и отличная работа, не находите? - спросил гауляйтер, явно пребывавший в хорошем расположении духа. - Бук, граб, ясень, дуб. Какой изящный столик подарили мне карпатские мастера из страны гуцулов - так, кажется, называется этот этнос?"
Два доктора права хорошо закусили и побаловались шампанским "Моэ Шандон". Потом сыграли несколько легких, "кофейных" партий. Гауляйтер играл неплохо - в силу второй категории, и Маэстро без особого труда удалось проиграть одну партию, победив в трех-четырех и напоследок позволив сопернику сделать гроссмейстерскую ничью.
Удовлетворенный результатами игры, генерал-губернатор закурил и позволил себе откровенное высказывание: "Представьте, сегодня находятся некие сострадатели, которые плачут по полякам и евреям и говорят: "разве не ужасно, что мы сделали с ними?" Таким следует четко разъяснять: в Варшаве польские интеллектуалы подстрекают против нас чернь, а в варшавском гетто скопилось полмиллиона чрезвычайно активных евреев. По сравнению с ними нас, немцев, всего лишь горстка! Но мы должны быть хозяевами положения!
Поверьте, доктор, поляков надо заставить работать, и я постараюсь выжать из провинции всё, что еще можно из нее выжать...А евреи - это раса, которая должна быть уничтожена. Где бы мы ни поймали хотя бы одного, с ним будет покончено...Но - довольно об этом, - энергично встав из-за стола и махнув рукой, опоясанной Armbinde (нарукавной повязкой со свастикой - прим. авт.), заметил гостеприимный хозяин. - А теперь, господин чемпион, - фото для истории!"
В такие минуты Маэстро казалось, что он попадал в какой-то странный нереальный мир, где обитают полубезумцы вроде доктора Франка. И, напротив, драмы шахматных схваток казались ему тогда чем-то естественным и гармоничным, ибо - прав был Набоков! - "что есть в мире, кроме шахмат? Туман, неизвестность, небытие..."
Маэстро поразился, прочитав в начале марта 46-го года в одной из газет о международном военном трибунале в Нюрнберге: оказывается, отец военного преступника Ганса Франка, адвокат из Бамберга, был евреем! А сам генерал-губернатор прекрасно знал о еврейских корнях своего фюрера.
"... Да, ты безусловно "хорош", - мысленно аттестовал себя Маэстро, - сколько же на тебе ярлыков! Махровый антисемит-коллаборационист, "пронаци", "шахфюрер", предатель, белогвардеец, белоэмигрант, антисоветчик, враг и ренегат в придачу. А, с другой стороны, по мнению РСХА, политически неблагонадежный элемент, которого можно использовать в рейхе только в качестве шахматиста. "Не так склалось, як жадалось, але могло буты й гирше"" ("сложилось не так, как хотелось, но могло быть и хуже" - прим. авт.), - вспомнил Маэстро любимую присказку Федора Парфеньевича.
Он открыл глаза и вернулся к действительности.
- Слон жэ-семь, - нехотя отозвался Фиолетовый после продолжительного раздумья. - Я думаю, Александр Александрович, что решающую ошибку вы все-таки допустили отнюдь не тогда, когда в сорок первом написали серию гнусных статеек об иудейских и арийских шахматах в 'Паризер Цайтунг'.
Маэстро скривил губы и покачал лысой головой - так взрослые люди сокрушаются над недомыслием юнцов.
- Слон дэ-три...Я не мог написать этот бред, эту, - Маэстро запнулся, - совершенно глупую галиматью, вышедшую из мозга, начиненного нацистскими идеями. Я не причастен к ней! В моей работе содержалась критика ФИДЕ и воззрений Стейница и Ласкера, двух изощренных тактиков, тщившихся выглядеть великими стратегами - только и всего. Мною была написана чисто специальная, научная, так сказать, статья, а немцы ее переписали.
- Ну, разумеется, переписали, эти несносные нацисты. Но с вашего ведома.
- Нет! - протестующе замахал руками Маэстро и вновь вскочил на ноги. - Нет, нет и нет!!!
- Успокойтесь, - голосом, не терпящим возражений, бросил Фиолетовый. - Вы и до войны позволяли себе неуважительно отзываться о евреях в присутствии Тартаковера и Эйве. Помните ваше "Ich habe es dem Juden wieder mal gezeigt"? ("я еще раз показал этим евреям" - прим. автора). Кстати, вы наверно не знаете, известный шахматный остряк, ваш, кстати, старый знакомый из бывшего протектората Богемия и Моравия, а с некоторых пор советский гроссмейстер Сало Флор, прочитав в сорок пятом всю эту белиберду об арийских шахматах, расхохотался и брякнул: "Ну, и что? Как будто мы не знали об антисемитизме Алехина? Знали - еще в тридцатые годы". Представляете, Саломон Михайлович однажды нам рассказал, будто вы ему признались, что испытываете особое удовольствие, когда добиваете соперника. Не только он, многие, игравшие против вас, замечали за вами неистовое, почти маниакальное стремление добить, уничтожить партнера... Между прочим, Флор всегда опровергал слухи о вашем пьянстве.
Маэстро возмущенно засопел.
- Шахматы - это схватка, столкновение умов, мобилизация всех духовных сил, огромное умственное напряжение, это - "трагедия одного хода"! В партиях гроссмейстеров нередко всё висит на волоске, один неточный ход - и ты на краю гибели. А когда приходит озарение и перед тобой возникают красивые победные варианты, когда ты видишь, как опровергнуть план сильного, изворотливого партнера, то, разумеется, испытываешь удовлетворение. В шахматах надо уметь быть злым... Да и в самом деле я пил умеренно!
- Более, чем умеренно! - с жаром подтвердил Фиолетовый. - В августе тридцать третьего вы умеренно "нагрузились" за бриджем в русском офицерском собрании города Шанхая, - помните ваш кругосветный вояж? - а потом, умеренно "добавив" в местном обществе русских спортсменов, с трудом свели вничью сеанс одновременной игры с третьекатегорниками в международном шахматном клубе этого "Парижа Востока". Скромно умолчу о данном вами там же сеансе игры вслепую, в котором вы не столько играли, сколько спали после умеренных возлияний... Вы настолько умеренно выпили перед восемнадцатой партией первого матча с Эйве, что приняли в дебюте свою пешку дэ-семь за свою же пешку цэ-семь! Ну, и проиграли партию с треском - даже икра не помогла! Кстати, скупые голландцы ужасно нервничали из-за икры, которой вы имели обыкновение закусывать. И даже пожаловались на вас Ласкеру!
- ...И никогда публично не говорил о евреях ничего плохого! - будто не слыша реплики Фиолетового, почти взвизгнул Маэстро. - Флора же я презираю за прислуживание Эйве!..
- Так уж и не говорили? - ехидно перебил чемпиона его противник. - А вот в номере мадридской газетенки "Информасьонес" от 3 сентября 1941 года красуется интервью с вами, заявившим: "Особо отмечу величие Капабланки, который был призван свергнуть еврея Ласкера с мирового шахматного трона".
- Чепуха! - запальчиво воскликнул Маэстро. - И что, разве Ласкер не еврей?
- О да, еврей, - хихикнул Фиолетовый, - только зачем в интервью пражскому журнальчику "Свет" (номер от 16 декабря 1942 года) вы изрекли: "Бесспорно, евреи часто выделялись в шахматах, но это вовсе не значит, что неевреи им уступали. Наоборот, особо способными евреи не были. Их игра нечиста, основана на обороне и выжидании ошибки противника. Кроме того, она строится по принципу воровской победы, когда без зазрения совести крадут одну фигуру за другой, избегая решающего удара. В этом отражается весь их менталитет".
Маэстро рванул ворот рубашки и почти закричал:
- Я?.. Разве я такое... мог сказать?.. Это ложь, клевета, это, это... -Маэстро осекся, голос его сорвался на визг. - А в обвинениях господ Бернштейна, Файна и Эйве надо разобраться! Я их отметаю!
- Там, где надо, - Фиолетовый значительно поднял толстый белый палец, - разбирались и разобрались в этом нехорошем деле, которое состряпали несколько бездарных австрийских шахматных журналистов явно неарийского происхождения. Назову одно имя - Теодор Гербец. Состряпали, между прочим, не без участия наших людей. Вы, небось, и представить себе не могли, что НКВД и Гестапо заключили в ноябре 1938 года секретное соглашение о, так сказать, сотрудничестве. Так что вашу скандальную статейку "Arisches und judisches Schach" ("Арийские и еврейские шахматы" - нем., примечание автора) правили, выражаясь высоким штилем, ответственные сотрудники вышеупомянутого народного комиссариата, хотя общую редакцию текста осуществил член НСДАП с 1934 года шрифтляйтер (на нацистском жаргоне - журналист; примечание автора) самой "Фёлькишер Беобахтер" партайгеноссе Альфред Линдер. Только из-под его партийного пера могли появляться перлы вроде "Чигорин – первая жертва международной плутократии".
Удалось разобраться даже в мотивах вашего отвратительного поступка. Вы написали и подписали эти мерзости в 'Паризер Цайтунг', чтобы, во-первых, получить, наконец, выездную визу; во-вторых, чтобы Грейс не отправили в концлагерь; в-третьих, вы надеялись таким образом спасти от разграбления имущество в Дьеппе, включая ценную коллекцию живописи, круглую сумму в долларах США и белый "Майбах"... Только вот черновики стилизованных под нацистский шахматный бред статей почему-то написаны вашим почерком, и вы почему-то не удосужились их вовремя уничтожить.
Фиолетовый осекся, почмокал губами и, блаженно крякнув, продолжил.
- ...Картины пропали без следа, доллары пошли на нужды рейха, а вот принадлежавший вашей супруге "Майбах" теперь у нас под Москвой, на одном неприметном заводике. Да-а, чего не бывает... Ну, и, в четвертых, вы подписали эту ахинею об арийских шахматах, чтобы получить возможность зарабатывать на жизнь, играя в турнирах, в том числе и вне рейха. Благодаря "Арийским шахматам" вы-таки открестились от жены, подданной США, и, повторюсь, в конечном счете купили у немцев визу, чтобы сбежать от них за Пиренеи и спасти себе шкуру. Согласитесь, фашисты поступили еще гуманно, позволив вам укрыться здесь. В конце концов, и они увидели в вас лишь неприкаянного чудака, прячущегося от реального мира в призрачном царстве шахмат. А могли бы и поместить в концлагерь... На худой конец - расстрелять за ненадобностью... Когда же, в сорок пятом, Франко стал выдавать союзникам военных преступников, вы сбежали сюда, в Португалию, зная, что Салазар их не выдает...
Только вот зачем вы 3 сентября 1941 года в интервью другой мадридской газетенке - "Эль Алькасар" - признались, что в немецком журнале “Deutsche Schachzeitung” и в немецкой газете “Pariser Zeitung”, выходящей в Париже, вы первым попытались рассмотреть шахматы с расовой точки зрения. В этих статьях, вы, по вашим же словам, доказывали, будто "арийские шахматы – это агрессивный, наступательный стиль, а защита – всего лишь следствие ранее допущенных ошибок. Семитская же концепция, напротив, признаёт идею чистой защиты, полагая правомерным выигрывать таким путем". Кто вас там, в Мадриде, за язык потянул? А? Поверили, будто тысячелетний рейх просуществует если не тысячу, то хотя бы сто лет? То есть на ваш век его точно хватит?.. Эф-пять.
