Поезд, набрав ход, заскрипел на повороте и понесся дальше рассекая воздух. Любаша поплакав, стала успокаиваться, нельзя что бы Санечка видел её слезы. Пусть он ещё очень мал, но для него мама не должна быть грустной.
На соседней полке засуетилась бабка, в платочке и нелепой юбке, доставая свои кутули и сумки.
-Ой лихоньки, как же я выходить-то буду. Внучка, помоги мне.
Любушка кинулась помогать, оказалось, через час будет остановка. Перетащили вещи в тамбур. Запыхавшаяся бабка стала сползать по стеночке, держась за сердце. Любаша испугалась, стала на помощь звать. Сама расстегнула бабульке кофточку, метнулась в туалет, воды в ладошки набрала и в лицо ей брызнула. Кто-то принес таблетку валидола. Через пару минут стало бабке полегче, очнулась, благодарить стала:
- Спасибо тебе внучка, помогла очень. Сама-то куда едешь?
- Куда глаза глядят - сказала Любаша.
- Не бывает так! Нельзя, у тебя ж дитё, о чем думаешь то? А муж что?
- Не нужны мы ему.
- Не бывает так. Надо было ему написать. Может уже одумался?
- Да куда писать? Он мне нового адреса не прислал, даже не знаю где он теперь.
- Ой внучка, расстроила ты меня. А что если тебе Любаша ко мне поехать? Деревня у нас небольшая, но всё есть. Дом у мене большой, всем места хватить. Меня Ксюхуй зовуть, но можешь меня просто бабушкой называть, как родную.
Тут что-то случилось с Любашей, наваждение какое-то, будто и впрямь это её родная бабушка стояла перед нею. И к себе звала. Эх, была бы жива её баба Лиза, точно бы к ней помчалась. Только нет её, и дом её продан давно. А тут как будто ожила. Не стала Любушка противиться наваждению, быстренько собрала малыша, да чемоданчик свой прихватила и сошли они с бабушкой на тихой станции посреди леса.
Поезд ушел. Стоят они на платформе, а кругом лес глухой. «Куда ж я вляпалась - подумала Любушка. Ладно сама, так ребенка зачем? Не иначе как в сказке, баба Яга это, очаровала видением бабушки моей».
Но посмотрела на старушку и вправду похожа, как сестра родная её бабы Лизы, и от этого спокойно ей стало, не могла она ошибиться.
- Эх, давно никто ёлки тут не рубить, как будто в глухом лесу живем, - заулыбалась старушка. - Сейчас приедет дед, сосед мой, на телеге, знает, что я вернуться должна.
И точно, по дороге, заскрипело, зашумело. Выехало из ёлок чудо, кобылка сивая с телегой. Дед, был не так уж и стар. На вид ему было около пятидесяти, но одежда и повадки говорили, что ему нравится играть в старика.
- Что, Ксюха, весь город скупила? Давай помогу погрузиться. А эту красоту где нашла? - Пристально посмотрел он на Любушку.
- Не твое дело, Иван. Внучка это моя, у меня жить будет. Сынку её свежий воздух нужен.
- Отродясь у тебя детей не было, а тут вдруг внучка, откель взяла спрашиваю?
- Так по весне помнишь? Снегурку себе во дворе слепила, вот она и пришла - засмеялась бабулька.
Погрузились в телегу, поехали, за густым ельником начинались поля. Вдали виднелись дома. Чувствовалось наступление осени, поля убраны и простор поразил Любашу. Небо было какое-то прозрачное, и от того все казалось кругом невесомым. «Как в сказку попала»- подумалось.
Телега скрипела, перекатываясь по кочкам. Дед Иван с бабой Ксюшей смешно переговаривались. Сынок прижался к Любушке и уснул, на свежем воздухе. Закрыла глаза Любаша и стало ей как-то очень спокойно и тихо на душе. Как будто она всю жизнь где-то бегала и наконец домой едет.
Дом у бабушки Ксюши и правда был просторный. Сени, а за ними кухня с печью-плитой и верандой.
Дальше дом с тремя комнатами и большой русской печью посередине. Такую топить, везде тепло будет. Определила хозяйка Любашу в небольшую комнатку, «девичья светелка», откуда то из глубин памяти всплыло. В комнате и правда светло, два оконца, под каждым кровать с панцирными сетками, причудливые спинки с металлическими с шариками и вензелями. На каждой перина, подушки салфетками укрыты. Все белое, накрахмаленное, как будто их тут ждали и готовились. Королевские покои. В старом шкафу лежали чьи-то вещи. Бабушка не стала их убирать, сказала:
- Погоди Любушка, пригодятся тебе.
Разложила свой чемоданчик, да убрала его на шкаф. Устроилась. Сыночку тетрадки достала и карандаши.
Пошла бабушке помогать, еду готовить. Никогда не готовила на печи Любушка, но оказалось что это просто. Только как газ или электричество быстро не убавить, тут сноровка нужна. Бабулька мягко подсказывала, быстро Любушка приспособилась. Наварили они борща, да на веранде уселись обедать.
- Значит так, девонька, всем в деревне говоришь, что внучка моя. Завтра узнаю, куда тебя работать пристроить можно. За мальца не беспокойся, присмотрю, не хуже тебя. Мы вот с ним курей накормим, да телевизир посмотрим. Правда, Сашок?
Санечка уплетал борщ с краюшкой домашнего хлеба, закивал, золотая челка упала на глаза. «Надо бы подстричь»,- подумала Любаша.
Хозяйство у Бабы Ксюши оказалось не маленькое, куры и коза. За домом большой сад со старыми яблонями и грушами. За садом грядки, на которых бодро кустился лук, зелень всякая, грядки с картошкой. Из всего своего варила бабушка борщ.
- Кто ж смотрел то за домом пока вы уезжали?
- Соседка у меня Марья добрая, козу подоила, курям корма насыпала, ей когда надо и я смотрю её живность.
Санечке было интересно, и смеялся он и смешно повизгивал, когда его к козе подвели. Маленькими ручонками гладил ее по боку, коза нервно подергивалась. Столько счастья было у мальчишки. Глазищи от удивления как блюдца.
Была у бабы Ксюши ещё старая кошка с простым именем Котя.
- Без неё в деревне никак нельзя - пояснила бабушка- Только стара она уже, но мышей иногда приносит.
Любаша удивилась, как сухонькая маленькая старушка управляется с таким большим хозяйством. Потом поняла, не сидела баба Ксюша сложа руки ни минутки. То с живностью, то с огородом возится. Рано-рано вставала и успевала кучу дел переделать.
-Кто рано встает, тому Бог подает, - приговаривала. И правда, все в её руках спорилось и как то само собой получалось.
Первую ночь спалось глубоко и спокойно, как спят младенцы рядом с матерью. Полный покой и никаких тревог, даже удивилась, как это может так быть.
- Вставайте сони! – весело крикнула бабушка,- хватит валяться!
Санечка потягивался и никак не хотел просыпаться. Рядом с ним, вытянувшись лежала Котя и мурлыкала, убаюкивая всё вокруг себя. Любаша улыбнулась, сквозь ситцевые шторки светило солнце. Комната, наполненная солнечным светом, была тепла и уютна. «Надо вставать, неудобно»- подумала Любушка. Но так не хотелось нарушать это мгновение блаженства и уюта, тепла и ускользающего счастья.
На столе веранды дымилась манная каша, приправленная ягодами малины.
- Остаточки собрала для мальца, пусть полакомится.
Неуютно стало Любаше, подумала, что приехала вот к чужой женщине, села ей на шею, объедает её. Как благодарить то? Чем она может отблагодарить человека, подарившего ей этот пусть минутный покой и маленькое счастье. Как она сможет жить тут? Ведь работать то попробует, но она беременна, и ей рожать. Столько всего пронеслось в голове Любушки, что села она за стол и заплакала.
- Что ты милая? Что случилось то?
Рассказала она все бабушке и про жизнь свою нелюбимую, и про то, что не может она на шею ей сесть, за то, что неловко ей стало за этот маленький кусочек счастья.
- Эх, развела тут сырость. Давай ка умойся и поговорим. Санька накорми, а там обсудим всё.
Я тебя не просто так позвала, видела что тебе плохо и ехала ты без цели. Глянулась ты мне, как кровиночка родная. Потому внучкой тебя звать буду. Не на шею ты мне села, а радостью в мой дом вошла. И не одна, вот сынок у тебя, и еще маленький будет. Давно в этом доме детские голоса не звучали, очень давно.
