Убийственные письма любви

Рядовой Денисенко отличался добросовестностью и странной для армии порядочностью. Высокий, сухощавый, мускулистый, он являл, можно сказать, пример хорошего надёжного солдата.
Являл на протяжении всех длинных полутора годов службы. Безупречной службы.
И вдруг - нате вам, кушайте, не обляпайтесь!
Стою как-то посреди обширного строевого плаца и, прожариваемый страшнючим белым туркестанским солнцем пустыни, контролирую процесс построения своей роты.
Солдаты, приученные к дисциплине, стремительным аллюром занимают места в строю. И только рядовой Денисенко, громко-злобно хлопнув дверью казармы, нехотя-лениво сползает с высокого крыльца.
- Стоять, и р-р-раз два! - шутливо-жестко командую я, удивлённый поведением добросовестного всегда бойца.
И шутливо же, как всегда в таких случаях, перехожу на немецкий:
- Цурюк! Зольдатт! Видерхоллен зи битте!
Означало это, если верить нашей преподавательше военного училища, команду "Назад! Повторите пожалуйста!"
Там, в нашей армейской бурсе, педантичная немка часто задавала мне этот сакраментальный вопрос. И вбила-таки в мою бестолковую голову эти поэтические магические строки.
И что мой добросовестный зольдаттен унд оффициирен?
- Сам ты зольдатен! - буркнул, отвернувшись, боец.
- Стоять, бл..дь! - рявкнул я, метнув взгляд на замерший строй.
Но солдат продолжал неспешный ход, злобно огрызнувшись:
- Сам ты бля!
Вспышка злобы мгновенно распрямила мои закрученные по-казачьи усы. И, конечно же, бросила вслед солдату.
Резко развернув его, я замахнулся для свирепого удара. Такого же удара, каким посылал в нокаут самых последних разгильдяев, отказывавшихся исполнять команды.
Что поделать, таковы традиции непутёвой нашей воинской части!
Дерзит боец офицеру?
Ноу проблем! Реакция всегда проста как две копейки: р-р-раз по наглой морде, ещё р-р-раз!
- Виноват, товарищ лейтенант! - мгновенно соглашается нерадивый боец. И обид, между прочим, не таит.
Традиции части, что попишешь!
Но там всё ясно, с нерадивыми. А тут-то что?
В последний момент кулак мой приостановил стремительный полёт, отвлечённый сигналом удивлённого мозга:
"Что-то здесь не то! Не может добросовестный всегда солдат так нагло хамить офицеру, своему командиру!"
Кулак мой, просвистев возле самого носа солдата, вознёсся было для следующего, окончательного бескомпромиссного удара. Но!
Мозг мой мгновенно сканировал лицо бойца, искажённое внутренней болью. Боль эта застыла и в глазах солдата, сверкавших тоскливой злой мужской слезой.
- В канцелярию роты! - скомандовал я, поглядывая на удивлённо-ожидательные улыбки солдат в строю. Знали они, что команда следовать в канцелярию сулит только одно - быть побитым.
Попросив замполита роты Умарыча, то бишь старшего лейтенанта Юнусова, проконтролировать построение, я направился вслед Денисенко.
- Садись, земеля! - предложил я настороженного глядящему солдату. И, усевшись за стол, продолжил:
- Мы ж с тобой земляки-волгоградцы! Так?
- Так, товарищ лейтенант! - извинительно прошептал боец.
- Рассказывай, что случилось у тебя!
Денисенко насупился:
- Всё нормально, ничё не случилось!
Однако минут через десять солдат уже показывал мне фотографию прелестной стройной девушки.
Необычайная, небесная тихая красота так поразила меня, что в голове заиграла музыка:
Волосы светлые в косы вплетенные, а глаза,
Неба бездонного синь, в улыбке весна.
Стройная, милая, очень красивая девушка.
Денисенко, не удивлённый моей восторженной реакцией, тихо-горемычно вздохнул:
- Каждую неделю писала мне письма. В любви признавалась!
- Значит, любит! - констатировал я наифактический факт взаимной любви. - Что ж ты, земеля мой, невесел? Что ж ты голову повесил?
Солдат сверкнул влажными от слёз глазами:
- Месяц уже не пишет!
Удивлению моему, как говорится, не было предела:
- Ты чё, из-за писем что ль печалишься? Какая ерунда!
- Ага, ерунда! - вздохнул солдат. - Замуж она выскочила!
- Да ты шо? - выдохнул я удивлённо. - Откуда известно?
Солдат горестно махнул рукой:
- Разгильдяев сказал! Все бабы, сказал, суки. Никогда не дожидаются парней из армии. Гуляют и блядствуют налево и направо! Я сначала хотел морду ему набить. Да сильный он, не справлюсь. Каждый день талдычит, что Иришка моя нашла себе богатого да выскочила замуж!
Ну и ну! Верить разгильдяю Разгильдяеву - самое наипоследнее гнусное дело!
Болтун и разгильдяй, что сказать. Но!
Болтовня его, похоже, не столь уж безобидна. И может подвигнуть Денисенко на самые непредсказуемые деяния. Такие, по которым плачет уголовный кодекс СССР!
"А если заплачет кодекс, то мне, как командиру, придётся отвечать!" - сообразила моя сообразительная умная голова.
Чтобы отвлечь солдата от грустных мыслей, я спросил:
- А чего писала твоя Ирина? Может, намёки были какие?
Солдат достал из кармана пачку писем:
- Люблю-люблю писала в каждой строчке!
- А ты? Чё отвечал?
- Тоже писал, что люблю. Очень люблю! Жить без неё не могу! - вздохнул рядовой. И, чуть поразмыслив, добавил:
- Застрелюсь я, товарищ лейтенант, если замуж вышла!
Покрутив свой казачий ус, я вынес вердикт:
- Стреляться всегда успеешь! Давай так. Попробую выпросить у комбата краткосрочный отпуск для тебя. Понял? Поедешь, да сам всё разузнаешь.
На том и порешили.
Однако следующий день начался с ЧеПэ.
- Сбежал твой Денисенко! С автоматом, бл..дь, твою мать, сбежал! - изрыгая нецензурщину, бесился комбат. - Лейтенант, бл...дь, ты зачем отпуск ему требовал? Чтоб народ он, твою мать, расстрелял?
  Вся наша часть была брошена на поиски беглеца.
Но поисковые группы, прочесав улицы и дворы Ашхабада, вернулись ни с чем.
Милиция, поднятая по тревоге, тоже выдала нулевой результат.
На третий день беспрерывного рёва и матершины комбат сообразил отправить меня на родину беглеца, в Волгоград.
Самолётом. За свой, конечно, счёт.
Прилетев в город-герой, я, не торгуясь, схватил первого попавшегося частника и помчался по адресу девушки солдата. Благо, адрес этот я успел запомнить, разглядывая её письма.
"Лишь бы успеть! Лишь бы успеть!" - билась в моей голове единственная мысль. - "Застрелит ведь, дурак!"
Подъезжая в старенькой пятиэтажке, где проживала возлюбленная солдата, я услышал грохот автоматной очереди.
У подъезда стояла толпа и глазела на окно третьего этажа, откуда слышались выстрелы. Несколько милиционеров тщетно пытались оттеснить любопытных неосторожных людей.
- Командир я его! - заорал я, когда сержант с автоматом преградил мне путь. - Из его части!
Оттолкнув милиционера, я помчался, перепрыгивая через пять ступеней, наверх.
У квартиры настороженно замерли вооруженные люди. Очевидно, штурм был предрешен.
Увидев моё удостоверение, полковник милиции громыхнул:
- Опоздал ты, лейтенант!
Вместо ответа я ударил ногой в дверь. Ещё и ещё раз.
И, когда услышал внутри шелест, заорал:
- Денисенко! Это я, лейтенант Ильин! Не трогай девушку!
В ответ - лязг железа.
"Магазин заменил в автомате! Щас дверь прострелит!" - молнией пронеслось в голове.
- Щас стрелять начнёт! В сторону! - крикнул я полковнику.
После того, как грохот милицейских сапог стих, я услышал за дверью тихий голос бойца:
- Командир! Простите меня! Не знал я, не знал!
- Чего не знал? - опешил я.
- Простите меня! Открываю! - прошелестело в ответ.
Когда щелкнул замок, полковник милиции насторожился и нацелил на дверь автомат.
Не зря он целился!
Внутри квартиры громыхнул одиночный выстрел.
Дверь тут же открылась, выпуская тело солдата. Мёртвого солдата.
Перепрыгнув через него, я бросился внутрь, вышаривая глазами трупы расстрелянных бойцом людей.
Трупов не было.
"Наверное, застрелил девчонку в её комнате! Или ранил. Если ранил, можно ещё спасти!" - мелькали тревожные мысли, когда я летел к закрытой двери.
Однако спасать, похоже, было некого.
На маленькой тумбочке возле кровати стояло большое фото, обрамлённое чёрной рамкой. Рядом - две прекрасные жёлтые розы.
- Иришка! - невольно вырвалось у меня.
Женщина, замершая у окна, тихонько заплакала:
- Нет моей Иришки, нет моей любимой доченьки! Машина её сбила. Насмерть!
- Как сбила? - в недоумении прошептал я, пытаясь связать несвязуемую цепь событий. Причём тут машина и мой Денисенко с автоматом?
- Военная машина сбила Иришку! Солдат летел, не заметил. Сбил! - опять заплакала женщина.
- А как же Денисенко?
- Боялись мы написать ему. Очень любили они друг друга!