стоял и как-то глупо улыбался. И тогда на ломаном русском языке мужчина повторил вопрос: «Ты кто?».
«Иван я,» - несмело ответил паренек. Оказалось, что он пришёл на хутор, где жила латышская семья. Ведь его родная белорусская деревня находилась в 50 км от Латвии. За ночь он прошагал это расстояние. Семья накормила, обогрела беглеца, дала возможность отдохнуть, и предложили работать у них. Иван обрадовался. Работать он любил. Почти такие же обязанности он выполнял дома.
К порученной работе он относился добросовестно. Вскоре стал почти своим. Менее чем за месяц он прекрасно понимал латышский язык, а через полгода и сам разговаривал на нём. Будучи очень способным ко всему, Иван научился паять, и стеклить, клеить, и плотничать, столярничать. За что ни возьмется - все спорится у него в руках. Так незаметно летело время. На первые заработанные деньги Иван купил скрипку и футляр к ней. Сбылась мечта. Он быстро освоил инструмент. Вечерами после работы вся семья с удовольствием слушала молодого музыканта. Иногда все вместе под скрипку пели свои народные песни. Часто собирались и другие хуторяне, что бы вместе отметить какой-то праздник. Иван был всегда среди них. Его давно уже признали своим. Смущало парня только то, что он не умел ни читать, ни писать. Дома, на Родине, тогда не было белорусских школ, а только польские. Западная Беларусь была отдана Польше. За учебу надо было платить, а денег не было. Так и остался не грамотным. Он не умел даже расписаться.
Очнулся от воспоминаний, когда навстречу выскочила хозяйская собака и радостным лаем приветствовала на том же хуторе, в Латвии, куда привела его дорога пять лет назад. С большой радостью был встречен снова здесь. Боль утраты постепенно утихала. Все пошло по старой наезженной колее.
Как-то его пригласили вместе с местным баянистом играть на свадьбе. Он с удовольствием согласился. Свадьбу гуляли три дня. Нет-нет, да ловил он на себе взгляд голубоглазой и светловолосой девушки. А когда запели какую-то латышскую песню, Иван был поражен её чудесным голосом. Молодые люди познакомились. Так наступила счастливая пора влюбленности. Целых два года молодые люди встречались. О женитьбе речи быть не могло. У жениха ни кола, ни двора, как говорят, а только золотые руки. А в это время к его любимой посватался парень из соседней деревни. Родители дали согласие, не спрашивая его у дочери. Наметили день свадьбы. Словно померкло солнце для молодого человека. Только скрипка понимала душевное состояние. Она пела о любви, о несбывшихся мечтах. Хозяева переживали вместе с ним, чем могли, тем и поддерживали. Но как можно заглушить эту боль?
Накануне венчания девушка сама нашла Ивана и предложила бежать. Так и сделали. Нашли прибежище в Риге. Сняли квартиру, устроились на работу, оформили отношения. Счастливее людей, чем эти двое, казалось, не было в этом городе. Через год родилась девочка. Иван души не чаял в ребенке. Своими руками смастерил кроватку, маленький стульчик и такой же столик. В свободное время он брал в руки инструмент и начинал играть для своих любимых девочек. Однако счастье продолжалось не долго. Шла война. Нашла повестка и его. Получил назначение в стройбат. В военной книжке написали – сапёр. И потянулись тяжелые дни. Как-то их часть досрочно восстановила мост. Все были награждены грамотами, подписанными самим товарищем Сталиным. Шесть человек, в том числе и отец, получили на десять дней увольнение. Окрыленный и счастливый он мчался домой к своим родным: жене и дочурке.
Вот и их квартира. Нажал на звонок один раз, два, три, но никто не открывал. Тревога закралась в сердце Ивана. Он начал кулаком громко стучать в дверь. И тут она, его жена, вся раскрасневшаяся и такая нарядная приоткрыла дверь. «Ты?» - спросила побелевшими губами. «Да я, я это! Я! Не узнаешь, что ли, родная ты моя?!» Из квартиры послышался плачь ребенка. Иван рванулся в комнату и… остановился. За накрытым столом сидел молодой офицер. Как жаром обдало сразу с ног до головы. Повернулся к жене и спросил: «Ты кого выбираешь? Его или меня?» Она стояла, потупив голову, и молчала. Тогда Иван повторил вопрос. Вскинула голову и глазами показала на офицера. Его! Иван молча шагнул к детской кроватке, взял дочурку на руки. Она сразу успокоилась, начала что- то лепетать, улыбаясь. И такой тоской зашлось сердце любящего отца, что потемнело в глазах. Нежно поцеловал малютку, снял со стены скрипку, уложил в футляр, поклонился и…ушел. Выйдя за дверь остановился от нестерпимого звона в ушах. Он понял, что в душе оборвалась третья по счету струна. Дорога у него была одна - обратно на фронт…
Шла война. Мосты горели, взрывались, а они, саперы, снова и снова восстанавливал их. В свободное время играл для себя, для своих товарищей по оружию. Музыка помогала ему выжить, не сдаться, помогала выплеснуть наружу всю боль от предательства.
Все когда-нибудь кончается. Получив ранение в руку, отлежав в госпитале, Иван был списан в запас и отбыл на Родину, в Беларусь. Отца давно не было в живых. Старшая сестра Марфа была уже замужем, а младшая Вера проживала с братом и его семьей. Жена брата искоса посматривала на незваного гостя, да и Вера, видать, была здесь не ко двору. Иван начал присматриваться к одиноким женщинам. А их в ту пору было много.
В Западную Беларусь война пришла несколько позже, но от призыва на фронт мужчины не были освобождены. Вместе с односельчанами, уже под конец войны, был призван и муж мамы. Похоронка не заставила себя ждать. Женщина осталась с маленьким сыном на руках. Вскоре начали возвращаться с войны односельчане, которые были очевидцами гибели её мужа. Похоронили его на польской земле. Осталась мама Марья одна с сыном на руках. А Иван, мой будущий папа, искал себе пристанище. Так вот и встретились два одиночества. У мамы был свой дом на хуторе, оставшийся от мужа и небольшое крестьянское подворье. Иван пришел к ней в примы. По призыву власти начали переселять людей из хуторов в поселки. Старый дом был разобран, перевезен в поселок и отстроен заново руками нового хозяина. Так и жили в трудах и заботах Иван да Марья. Вскоре на свет появилась и я, их поздний ребенок.
Немного отступлю от своего повествования. Будучи студенткой, изучая растительный мир, я столкнулась с интересным растением.
Многие знакомы с ним. Растет оно повсеместно. Интересно то, что цветет с июня по сентябрь. Для несведущих этот цветок кажется двухцветным: желтым и лазурно-синим. Однако это не так. Цветет-то он только желтыми цветами, а синеву дают прилистники, расположенные сверху желтизны. Это очень полезное лекарственное растение. И как ни странно, в народе это растение зовется «Иван-да-Марья».
Почему я сделала такое отступление? Просто сравнила его с моими родителями и улыбнулась. Создавалась иллюзия верховенства отца, который считался главой, но фактически во всём заправляла мама. Это была волевая женщина. На первом месте у неё была работа и забота, что бы семья была одета и накормлена. В доме все подчинялось ей. Она, как майская гроза, налетит, погремит и...успокоится. А папа по своей натуре был добрым, нежным
ласковым. Романтик до глубины души. Никогда и никого не обижал. Мы, дети, не слышали от него ни одного окрика, хотя заслуживали вполне и даже очень. Любил юмор, всегда был душой компании. А иногда мог в задумчивости, отрешившись от мира сего, сидеть часами, а потом брал в руки скрипку и начинал играть. Я с самого раннего детства запомнила «Полонез» Огинского. Слишком часто, мне кажется, он звучал.
Помню, как маленькую водил меня на луг, где цвели ромашки. Срывал цветок, незаметно скручивал стебелёк, брал двумя пальцами, показывал мне и говорил: «Цветок, цветок, повернись к Алинке передом, а ко мне задом»! И удивительно, что цветок вертелся в пальцах, а я верещала в восторге. И лепетала: «к Ялинке, к Ялинке!!!» Так и прозвали с тех пор меня Ялинкой…
Я долго так сидела, погрузившись в эти обрывочные воспоминания. На память пришли прекрасные слова Эдуарда Асадова:
«Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звёзд не поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает
И, как ни хороша порой вторая,
Все ж берегите первую любовь».
Папа получал письма из Латвии. Писала Зента, дочь папы. Мама читала ему письма, а вечером они вдвоем писали ответ. Мама всегда спрашивала, что писать и папа диктовал. Потом сам лично относил письмо на почту и ждал ответа. Иногда в письмо было вложено фото. Какой же радостью светились тогда отцовские глаза! Мать была не глупой женщиной и понимала, что тянет, как магнитом, папу туда. Может быть не так к дочери, как к той женщине, к своей первой любви. И тогда она сама предложила, чтобы папа поехал навестить дочку. Надо было видеть, как преобразился отец. Словно крылья выросли у него за спиной. Закупила, как положено, гостинцы, подарки и отправила его в дорогу.
Соседи пожимали плечами и перешептывались, что, мол, не вернется Иван к Марье. Уехал навсегда. Две недели не было никаких известий. Мама страдала молча. Мы с братом перестали устраивать потасовки, ходили как в воду опущенные. И как-то утром напротив нашего дома остановился автобус, и из него вышел папа с большим и тяжёлым чемоданом. Словно посветлело все вокруг. Это осветилось улыбкой мамино лицо. Я бегала вокруг и орала только одно предложение: «Папа вернулся!!!!» Брат был старше меня, тот молчал. Но по всему была видна радость. Ведь папа не делал различия между мной и им. Мы оба были его детьми. Это было так важно.
Мы потом подслушали, как он рассказывал маме о встрече со своей бывшей женой и дочкой. Все были рады. Особенно Зента, его дочь. Бросилось ему в глаза, что девочка росла, не видя материнской ласки. Оставшись вдвоем с отцом, она рассказала, что у матери было несколько мужей. Она их меняла часто. А ребенок рос сам по себе. А когда осталась одна, никому не нужной, мать начала третировать ребенка, что бы та помогла ей вернуть отца. И тогда под диктовку матери дочь писала письма отцу. Бывшая жена уговаривала простить и остаться с ней и с дочерью. Но папа был непреклонен. Выслушав дочь, отец еще раз убедился, что уйдя тогда, он сделал правильно. И уже совсем другим человеком вернулся к нам. Он отпустил свою первую любовь, хоть и с большим опозданием. Но это надо было сделать для блага всех нас. Наступило счастливое время, когда родители были счастливы по настоящему, а мы, дети купались в лучах этого счастья.
Я намерено опустила какой-то период в своих воспоминаниях. Для того, чтобы вернуться к ним, рассказывая о матери.
Стояла осень. Папа почувствовал себя больным и обратился в поликлинику. Диагноз ошеломил нас всех. Это был рак легких. Отец курил. Лечение в разных клиниках успеха не принесли. Болезнь прогрессировала. И, наконец, отправили умирать домой. Так прошла зима, наступила холодная весна. Начиная с апреля и до средины мая, лили дожди. Они не прекращались ни днем, ни ночью. Словно оплакивала сама природа предстоящее расставание с человеком, который так любил эту жизнь.
Отец не мог уже играть. С помощью родных, садился у окна и вглядывался куда-то в
Владимир.
